Михаэль Энде - Вуншпунш, или Тениалкогадский волшебный напиток

Шуткозлобер воскликнул:

— Но старый год ещё не закончился! У меня осталось время до полуночи.

Господин Червини уставился на него немигающим взором.

— Вы полагаете, что за эти краткие минуты успеете выполнить все свои обязательства, милостивый государь?

— Само собой разумеется! — хрипло взлаял Шуткозлобер. Маг вытер с лысины холодный пот носовым платком. — Прошу учесть, в дело вмешались непредвиденные обстоятельства!

— Ах, обстоятельства… — протянул господин Червини.

Маг вплотную надвинулся на своего гостя и навис над его шляпой:

— Невозможно вести даже обычную войну на уничтожение без того, чтобы враг этого не заметил. Природа… э… перешла в яростную оборону! Первые, кто начал бунтовать против истребления, загрязнения, опошления, оподления, утилизации, стерилизации и адаптации всего сущего к грандиозному замыслу Его Превосходительства, были, разумеется, так называемые духи- элементалы, то есть гномы, горные карлики, ундины всякие и эльфы. Мне стоило огромного напряжения сил изловить и обезвредить их. Но тут кое-кто из животных начал прозревать. У фауны, так сказать, пробудилось сознание! Млекопитающие и прочие созвали Верховный Совет, который принял решение разослать по всем сторонам света тайных агентов-наблюдателей. Их задача — определить источник зла. Один из таких шпионов сумел проникнуть в мой дом. Я говорю о своём коте. К счастью, он не блещет умом. Я сытно кормил его, баловал, поэтому он воображает, будто я — большой друг животных. Да он боготворит меня, этот маленький недоумок. Выполнять взятые на себя обязательства и одновременно вводить в заблуждение шпиона, проникшего в мой дом, — всё это потребовало изрядного напряжения. Мне приходилось работать в нечеловечески тяжёлых условиях. И прежде всего это стоило мне — к несчастью! — времени.

— Печально, — прервал его господин Червини, — весьма и весьма огорчительно. Но всё это — ваши личные проблемы, мой дорогой.

Шуткозлобер съежился.

— Поверьте, я давно с превеликим удовольствием подверг бы этого проклятого кота вивисекции или зажарил живьём, но любая из этих мер всполошит Верховный Совет зверей. Там информированы о местопребывании кота. А покончить с животными куда труднее, нежели с гномами и им подобными, не говоря уже о людях. С людьми я почти не встречаю затруднений… Пожалуйста, разъясните это его Адейшему Превосходительству.

Господин Червини взял с кресла свою папку.

— В круг моих обязанностей не входит передавать какие-либо поручения.

— Что это значит?! — возопил Шуткозлобер. — Его Превосходительство должен принять во внимание! В конце концов, я не кудесник… То есть я, конечно, маг, но существуют же границы… И к чему вообще такая спешка? Этому миру в любом случае скоро конец — ведь мы на правильном пути, а годок-другой — такая малость, это ничего не решает.

— Вы получили предупреждение, — произнёс господин Червини с ледяной вежливостью. — Ровно в пол ночь, когда старый год сменится новым, я вернусь. И если до того момента вы не сумеете претворить в жизнь надлежащую сумму обязательств по ежегодному злу, на вас будет возложено административное взыскание. От души желаю вам приятного вечера.

Посетитель исчез.

Магосоветник рухнул в кресло, сорвал с носа толстые очки и закрыл лицо руками. Если бы чёрные маги умели плакать, он рыдал бы сейчас в три ручья. Но из глаз Шуткозлобера выкатились лишь два сухих солёных шарика.

Бельзебуб Шуткозлобер в развевающемся шелковом халате метался по комнатам и коридорам своего дома. Он промчался по библиотеке. Пробежал глазами заглавия на кожаных переплётах. «Незнание — сила», «Путеводная звезда отравителя колодцев», «Энциклопедический словарь проклятий»… И ни одной книжонки, способной помочь в безвыходной ситуации!

Маг выскочил в коридор, по стенам которого на высоких стеллажах стояли тысячи больших стеклянных банок. В каждой сидело по духу-элементалу. Здесь имелись все разновидности гномов, блуждающие болотники, лешаки косматые, кикиморники (белые и серые), плешивые банники, дедки лошадные, а также так называемые «человечки лесные», кобольды, эльфы цветочные, руса- лы мокрые и русалы древесные, редкая разновидность ундин — пестрохвостка озёрная, водный дух, имелось и несколько огненных духов — саламандр. Каждый экспонат был заботливо снабжён аккуратной этикеткой.

Наконец Шуткозлобер добрался до маленькой комнатки, на двери которой было написано:

Убранство небольшого помещения представляло собою верх роскоши для самой избалованной кошки. Здесь было много старой плюшевой мебели, о которую так приятно точить когти; повсюду лежали клубки ниток и другие игрушки; на низеньком столике стояла тарелочка со сметаной и несколько других с разнообразными лакомствами; имелось даже зеркало в высоту кошачьего роста, перед которым можно вылизываться, любуясь своей внешностью. В уютной корзине в виде небольшого облака с голубыми ситцевыми подушками и занавесочками лежал, свернувшись, маленький толстый кот и спал. Он был трёхцветным и напоминал туго набитый диванный пуфик, снабжённый коротенькими ножками и хвостиком.

Чуть больше года назад Маурицио появился в этом доме по тайному поручению Верховного Совета зверей. Тогда он был хвор и покрыт струпьями и так изголодался, что можно было пересчитать у него все рёбра. Маг был с ним притворно ласков, и в конце концов кот разоткровенничался:

— Возможно, поначалу вы приняли меня за обыкновенную бродячую кошку. Однако мои рыцарственные предки ведут происхождение из Неаполя, откуда, как известно, вышли все великие певцы. Я и сам был известным миннезингером. Но вот в той местности, где я жил, почти все кошки внезапно были сражены жестокой немочью. Рыба, которую мы ели, оказалась ядовитой, ибо река, где её ловили, была отравлена. Я утратил мой дивный голос. Все остальные… почти все они умерли…

Шуткозлобер изобразил глубочайшее потрясение. На самом деле он отлично знал, кто отравил реку. Но для виду он посочувствовал Маурицио и даже назвал его «трагическим тенором эпохи».

— Если ты доверишься мне, — вымолвил маг, — я постараюсь вернуть твой прекрасный голос.

С этого самого дня Маурицио именовал Шуткозлобера не иначе как «дражайший маэстро». О поручении Верховного Совета зверей он теперь почти не вспоминал.