Михаэль Энде - Вуншпунш, или Тениалкогадский волшебный напиток

Он вскочил на подоконник, приоткрыл ставень и сквозь щёлку выглянул наружу.

— Кто это тут сидит? — прошелестел он. — Кажется, птица… Возможно, бедняжку пригнала нужда, — заметил кот. И не дожидаясь дальнейших распоряжений магосоветника, распахнул окно.

Вместе с облаком снега в лабораторию влетел ворон. Он был таким ощипанным, что напоминал большую бесформенную картофелину, в которую кто-то вкривь и вкось понатыкал с десяток чёрных перьев.

Ворон плюхнулся на пол, забарахтался на тощих ногах, с трудом восстановил равновесие, после чего взъерошил своё жалкое оперение и разинул клюв.

— Здррасьте-прриехали! Здоррово! Здоррово! Здоррово! — каркнул он неожиданно громким голосом. — Пррострелили последние хвостовые перрья! Куда катится мирр?!

Тут наконец до ворона дошло, что в помещении находится кот, который таращит на него большие пылающие глаза.

— Пожирратель птиц! Подаррочек!

Маурицио, который за всю свою недлинную жизнь не поймал ещё ни одной птицы, поначалу вообще не понял, о чём идёт речь.

— Привет! — добродушно мяукнул он. — Добро пожаловать, друг!

Склонив голову набок, ворон поглядывал то на кота, то на магосоветника и в конце концов проворчал:

— Ежели вам не составит, значит, трруда, господа хорошие, тогда, пожалуй, может, того… закрыть бы это окно. Что-то в левом крыле у меня свербит. Не рвиматизм ли крючит…

Кот закрыл окно, спрыгнул с подоконника и принялся бродить вокруг да около облезлого пройдохи.

В разговор вступил Шуткозлобер:

— Маурицио, спроси этого стервятника, кто он такой и что здесь забыл.

— Мой добрый маэстро желает знать, — проговорил кот вежливым тоном, — какое имя ты носишь, незнакомец, и в чём твоя нужда.

Птица вертела головой, стараясь не выпускать кота из виду.

— Ну так передай своему драгоценному маэстре от меня пламенный прриветик! Звать меня Якоб Кракель, а сам я, так сказать, воздушный гонец мадамы Тираньи Кровопийцы, его многоуважаемой тётушки. — Тут ворон сверкнул глазами. — А кроме того, я не стервятник. Я, если угодно, старый, битый жизнью ворон, бедовая птица.

— Ну погляди ты, ворон! — насмешливо молвил Шуткозлобер. — Хорошо, что сказал, а то ведь с первого взгляда и не распознаешь…

— Перья-то у меня повыпадали ещё давно — попал в ядовитое облако. В последнее время этой дряни всё больше, а почему — никто и в толк не возьмёт. —

Тут ворон почему-то подмигнул коту. — Своему дражайшему маэстре ты так скажи: не нравится ему мой гаррдерробчик — пусть не глядит.

— Маэстро! — воззвал кот. — Бедняга и впрямь в крайней нужде.

— Ну так спроси эту ворону, — сказал магосовет- ник, — почему это она тебе потихоньку подмигивает.

— Это ненамеренно, — заявил Якоб Кракель. — Это у меня от неррвов.

— Ну-ну, — проговорил Шуткозлобер. — И с чего бы это тебе быть таким нервным, а?

— Потому как террпеть не могу всяких там надутых типов, которые только и умеют, что болтать языком, а чуть что — и когтями в моррду!

Маурицио понял, что его оскорбляют. Он взъерошил шерсть, прижал уши и прошипел:

— Маэстро, дозвольте мне выдернуть этот бесстыжий клюв!

Магосоветник взял кота на колени и принялся его гладить.

— Ещё не время, мой маленький герой, успокойся. Он же сказал, что явился от моей многочтимой тётки.

Ворон хрипло каркнул:

— Ах, клюньте меня под хвост, вы оба! Я мчался сквозь мрак, ураган, бурю, дабы провозгласить о скором прибытии своего начальства, а угодил прямёхонько к ужину, где мне отведено место не за столом, а в меню!

— Что?! — в панике переспросил Шуткозлобер. — Тётя Тиранья хочет меня навестить? Когда?

Якоб Кракель подпрыгивал и тряс клювом.

— Когда? Сейчас! Теперь! Немедленно! Да она почти уже здесь!

Шуткозлобер застонал:

— Ещё и это!..

Склонив голову, ворон наблюдал за магосоветником. Он казался очень довольным.

— Ага, кажется, беду накаркал. Таков уж я.

— Полвека тётушка Тити не казала ко мне личика, — жалобно ныл магосоветник. — С чего бы это ей вдруг вздумалось нагрянуть? И именно сегодня! Так невовремя!

Ворон пожал крыльями.

— Она говорит, что непременно должна провести нынешний праздничный вечер вместе с горячо любимым племянником, ибо он нарыл где-то какой-то там ррецепт, что ли, пунша или ещё какой-то отрравы, — так она говорит, — ну, ей вроде бы как именно этот ррецепт позаррез и нужен, как она сказала.

Шуткозлобер стряхнул кота с колен и вскочил.

— Ей известно всё! — вырвалось у магосоветника. — Под маской родственных чувств пытается она проникнуть в мой дом и совершить кражу интеллектуального имущества!..

После чего изрыгнул длиннейшее древневавилонское ругательство, отчего десяток шаровых молний запрыгали над полом.

Маурицио так перепугался, что совершил гигантский прыжок и оказался на голове акульего чучела, висевшего на стене в числе прочих препарированных трофеев.

И тут кот обнаружил, что ворон спасся точно таким же манером, и теперь оба они сидят, вцепившись друг в друга и в сушёную акулу.

Тайный магосоветник рылся в завалах бумаг на своём письменном столе и кричал:

— Клянусь кислотными дождями! Ни одной запятой, ни одной формулы моих драгоценнейших вычислений ей не видать! Все бумаги я спрячу в моём абсолютно непроницаемом, стопроцентно заколдованном потайном погребе.

Он порывался бежать, резко останавливался, оборачивался, дикими глазами озирался по сторонам.

— Маурицио, пестицид на твою голову, где ты прячешься?

— Здесь, маэстро, — робко отозвался кот, высовываясь из-за сушёной акулы.

— Слушай! — заорал магосоветник. — Пока меня нет, ты будешь караулить этот наглый вороний шнобель. Не вздумай заснуть. Запри его в своей комнате. Не доверяй ему ни в коем случае, не вступай с ним ни в какие разговоры.

Он выбежал прочь так стремительно, что развевающийся ядовито-зеленый халат едва поспевал за своим хозяином.

Ворон уставился на кота, а кот — на ворона.

— Ну так что? — осведомился ворон.

— Что — что? — зашипел Маурицио.

Ворон опять подмигнул.

— Не смекаешь, коллега?

Маурицио был сбит с толку, но сдаваться не хотел.

— Лучше попридержи-ка клюв! Нам нельзя болтать. Маэстро запретил.

— Так ведь он смылся, — хмыкнул Якоб. — Теперьто мы можем разговаривать открыто, коллега.

— Никаких провокаций! Не подлизывайся, — строго отозвался Маурицио. — Ты мне не нравишься.

— Да я никому не нравлюсь, — ответил Якоб. — Но мы должны помогать друг другу. Это наш долг.