Ричард Бах - Сказки американских писателей

— Значит, если туда-сюда это сюда-туда, то туда — это сюда, а сюда — это туда, — резюмировал человечек.

— Не вижу, как это может мне помочь в выполнении моей сложной задачи, — сказал Йорн. Он сосчитал до третьей тысячи, и третья вишня упала в серебряную чашу. — Пока я тут считаю, Таг вернется домой с золотыми клыками Синего Кабана, а Галло — со Священным Мечом Лорело и один из них женится на принцессе. Раз, два, три, четыре, пять.

Человечек сел на землю и, глядя на принца, слушал, как тот громко сосчитал до четвертой тысячи, и четвертая вишня упала в серебряную чашу. Йорн принялся считать с самого начала ещё раз.

— За последние пятьдесят лет уже пятьдесят принцев приходили в этот сад собирать вишни, или рубины, для какой-нибудь принцессы, — рассуждал маленький человечек. — И ни один из них не умел логически мыслить. Я не принц и не могу сделать так, чтобы вишни — или рубины, если угодно, — вот просто так себе падали. Но я не помогал другим пятидесяти принцам собирать ягоды — или драгоценные камни, — потому что, я думаю, стоит сосчитать до миллиона, чтобы получить руку и сердце прекрасной барышни. Но в твоем случае, друг мой, нужно помнить о Таге и Галло. В падении этих вишен заключен логический секрет. Я не могу раскрыть его напрямую, но могу задать тебе несколько вопросов.

— Триста сорок восемь, триста сорок девять, триста пятьдесят, — сказал Йорн. — Давай задавай свои вопросы.

— Падает ли вишня, когда ты говоришь «девяносто девять»?

— Нет.

— Падает ли рубин, когда ты говоришь «девятьсот девяносто девять»?

— Нет.

— А когда же падает вишня, или рубин?

— Триста пятьдесят один. Когда я говорю «тысяча», — ответил Йорн.

В чашу упал рубин.

— Тысяча! — громко сказал Йорн, и упал ещё один рубин.

— Тысяча, тысяча, тысяча, тысяча! — радостно закричал Йорн, и в чашу упали ещё четыре рубина.

Йорн продолжал выкрикивать волшебное слово, и ему пришлось потратить ровно в тысячу раз меньше времени, чтобы наполнить чащу тысячью рубинов, чем если бы ему нужно было считать до миллиона. Йорн обернулся, чтобы поблагодарить человечка в остроконечной шляпе, но тот исчез. Вместо него перед Йорном стоял рыцарь в чёрных доспехах.

Рыцаря столь могучего сложения ему ещё не приходилось встречать.

— Как тебя зовут, Черный Рыцарь? — спросил Йорн. Меня зовут Дафф,* Рыцарь Скорби и Печали, — прогудел голос из-под шлема, который закрывал все лицо, кроме глаз. — Под этими деревьями я сразился с пятьюдесятью рыцарями — и вот, как видишь, цел и невредим!

Йорн поставил на землю серебряную чашу и взял меч.

— На мне стальные доспехи. Тебе не кажется, что у меня есть некоторое преимущество? — громко спросил Черный Рыцарь.

При этих словах Йорн поднял свой меч.

— К тому же предупреждаю тебя, принц, я заколдован, — сказал Черный Рыцарь, не обнажая своего меча. — А что может быть сильнее колдовства?

— Чудо.

— А что такое чудо? — спросил Черный Рыцарь.

— Любовь — вот чудо для меня.

— Ты, принц, не прав. Сильней броня. — Черный Рыцарь выхватил свой меч и, держа его над головой двумя руками, будто топор, яростно опустил его на голову Йорна, но тот сумел вовремя увернуться и нанес колющий удар по прорези в доспехах Черного Рыцаря, как раз над правым плечом.

Но Дафф успел отразить удар Йорна и в свою очередь решительно бросился вперед. Йорн был начеку и, ловко ускользая от ударов Рыцаря, пытался достать мечом прорезь в его доспехах. В какой-то момент Йорн потерял равновесие, и Черный Рыцарь, взмахнув мечом, уже готов был опустить его на голову принца и расколоть её как орех, но сам вдруг споткнулся о чашу с рубинами и рассыпал их по траве. И вновь по саду разнесся звон мечей — поединок продолжался. Нападая, Йорн все время метил в прорезь в доспехах Черного Рыцаря. Черный Рыцарь дышал все тяжелее и тяжелее, двигался все медленнее и медленнее, и меч свой он заносил уже не так высоко над головой, как в первый час сражения.

Наконец Черный Рыцарь поднял меч двумя руками высоко над головой, намереваясь одним ударом решить исход поединка, но юный принц молнией бросился вперед и вонзил свой меч прямо в прорезь в доспехах. Чёрный Рыцарь уронил оружие на землю. Рука его повисла и закачалась, словно маятник.

Могучая фигура, закованная в чёрную сталь, пошатнулась и с грохотом повалилась на землю. Шлем слетел с головы рыцаря и со звоном ударился о серебряную чашу.

И тут, к своему изумлению и ужасу, принц Йорн увидел лицо человека, скрытое до того под шлемом. Его противнику было лет семьдесят. Йорн горестно склонился над ним и приподнял его голову.

— Я не стал бы с вами сражаться, если бы знал, кто вы на самом деле, — сказал Йорн.

— Ты сражался с тем, за кого ты меня принял, а это и есть доказательство мужества. Во тьме ночной порой не различишь, кто чудище, а кто простая мышь. — Голос Черного Рыцаря уже не гремел, а был тихим и спокойным.

Йорн помог старику подняться и перевязал ему рану.

— Чему же мне верить? — спросил Йорн.

— Верь своему сердцу, — сказал старик. — Верь в любовь. Из любви к прекрасной девушке пятьдесят лет назад я предпринял опасное путешествие. Смелый и уверенный в себе, я отправился на поиски страшного Мок-Мока, чтобы сразиться с ним, а оказалось, что это совершенно безобидное пугало, вылепленное из глины. «Так, значит, любовь — причуда, — сказал я тогда. — И человек глуп». Подвиг, принц, не в том, чтобы одолеть ужасное чудовище или совершить великое деяние, но в том, чтобы сберечь завоеванное тобой сердце. Печаль и Скорбь стали моими спутниками с тех пор, как я, одолеваемый сомнениями, не возвратился к любимой девушке и не попросил её руки. И до самой своей смерти я буду терпеть неудачи в сражениях с теми, кто любит, ибо когда-то я не поверил в любовь.

Йорн задумчиво помолчал. Наконец он спросил:

— А ваши братья вернулись, наверно, домой, принесли золотые клыки и серебряный меч и один из них женился на девушке?

Старик печально опустил голову.

— Она так и не вышла замуж. Дни и ночи напролет она сидела у окна, прислушиваясь к малейшему звуку, вглядываясь вдаль и горько плача. Любовь её принимала формы небесных светил и полевых цветов. Глаза её высохли от слез. Наконец она сварила волшебное зелье из мышей, лягушек и ракушек и произнесла над ним заклинание. С тех пор доспехи мои означают Силу, а прорезь в них — это Гордость. Но как бы они ни звенели и ни грохотали, я не чувствую себя в них уверенно. — Старый Рыцарь смахнул слезу. — Её часто видят весной. Она качается, как дымный фонарь, на дереве. Скачи же, принц, и пусть любовь будет твоей верной спутницей в пути.

Юный принц молча выслушал Рыцаря.

— Она назвала вас доблестным, — сказал он, — и прорезь в доспехах расположила подальше от сердца.