Ричард Бах - Сказки американских писателей

— Джонатан!

— Которого называют также Сыном Великой Чайки, — сухо отозвался его наставник.

— Что ты здесь делаешь? Скала! Неужели я не… разве я не… умер?

— Ох, Флетч, перестань! Подумай сам. Если ты со мной разговариваешь, очевидно, ты не умер, так или нет? У тебя просто резко изменился уровень сознания, только и всего. Теперь выбирай. Ты можешь остаться здесь и учиться на этом уровне, который, кстати, не намного выше того, на котором ты находился прежде, а можешь вернуться и продолжать работать со Стаей. Старейшины надеялись, что случится какое-нибудь несчастье, но они не ожидали, что оно произойдет так своевременно.

— Конечно, я хочу вернуться в Стаю. Я ведь только начал заниматься с новой группой?

— Прекрасно, Флетчер. Ты помнишь, мы говорили, что тело — это не что иное, как мысль?

Флетчер покачал головой, расправил крылья и открыл глаза*, он лежал у подножья скалы, а вокруг толпилась Стая. Когда чайки увидели, что он пошевелился, со всех сторон послышались злые пронзительные крики:

— Он жив! Он умер и снова жив!

— Прикоснулся крылом! Оживил! Сын Великой Чайки! Нет! Говорит, что не сын! Это дьявол! ДЬЯВОЛ! Явился, чтобы погубить Стаю!

Четыре тысячи чаек, перепуганные невиданным зрелищем, кричали: «ДЬЯВОЛ!»- и этот вопль захлестнул стаю, как бешеный ветер во время шторма.

С горящими глазами, с плотно сжатыми клювами, одержимые жаждой крови, чайки подступали все ближе и ближе.

— Флетчер, не лучше ли нам расстаться с ними? — спросил Джонатан.

— Пожалуй, я не возражаю…

В то же мгновенье они оказались в полумиле от скалы, и разящие клювы обезумевших птиц вонзились в пустоту.

— Почему труднее всего на свете заставить птицу поверить в то, что она свободна? — недоумевал Джонатан. — Ведь каждая птица может убедиться в этом сама, если только захочет чуть-чуть потренироваться. Почему это так трудно?

Флетчер все ещё мигал, он Никак не мог освоиться с переменой обстановки.

— Что ты сделал? Как мы здесь очутились?

— Ты сказал, что хочешь избавиться от обезумевших птиц, верно?

— Да! Но как ты?…

— Как все остальное, Флетчер. Тренировка.

К утру, Стая забыла о своем безумии, но Флетчер не забыл.

— Джонатан, помнишь, как-то давным-давно ты говорил, что любви к Стае должно хватить на то, чтобы вернуться к своим сородичам и помочь им учиться?

— Конечно.

— Я не понимаю, как ты можешь любить обезумевшую стаю птиц, которая только что пыталась убить тебя.

— Ох, Флетч! Ты не должен любить обезумевшую стаю птиц! Ты вовсе не должен воздавать любовью за ненависть и злобу. Ты должен тренироваться и видеть истинно добрую чайку в каждой из этих птиц и помочь им увидеть ту же чайку в них самих. Вот что я называю любовью. Интересно, когда ты наконец это поймешь?

Я, кстати, вспомнил сейчас об одной вспыльчивой молодой птице по имени Флетчер Линд. Не так давно, когда этого самого Флетчера приговорили к Изгнанию, он был готов биться насмерть со всей Стаей и создал на Дальних Скалах настоящий ад для своего личного пользования. Тот же Флетчер создает сейчас свои небеса и ведет туда всю Стаю.

Флетчер обернулся к Джонатану, и в его глазах промелькнул страх.

— Я веду? Что означают эти слова: я веду? Здесь ты наставник. Ты не можешь нас покинуть!

— Не могу? А ты не думаешь, что существуют другие стаи и другие Флетчеры, которые, может быть, нуждаются в наставнике даже больше, чем ты, потому что ты уже находишься на пути к свету?

— Я? Джон, ведь я обыкновенная чайка, а ты… …единственный Сын Великой Чайки, да? — Джонатан вздохнул и посмотрел на море, — Я тебе больше не нужен. Продолжай поиски самого себя — вот что тебе нужно, старайся каждый день хоть на шаг приблизиться к подлинному всемогущему Флетчеру. Он — твой наставник. Тебе нужно научиться понимать его и делать, что он тебе велит.

Мгновенье спустя тело Джонатана дрогнуло и начало таять в воздухе, его перья засияли каким-то неверным светом.

— Не позволяй им болтать про меня всякий вздор, не позволяй им делать из меня Бога, хорошо, Флетч? Я — чайка. Я люблю летать, может быть…

— ДЖОНАТАН!

— Бедняга Флетч! Не верь глазам своим! Они видят только преграды. Смотреть — значит понимать, осознай то, что уже знаешь, и ты научишься летать.

Сияние померкло, Джонатан растворился в просторах неба.

Прошло немного времени. Флетчер заставил себя подняться в воздух и предстал перед группой совсем зеленых новичков, которые с нетерпением ждали первого урока.

— Прежде всего, — медленно проговорил он, — вы должны понять, что чайка — это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чайки, и все ваше тело, от кончика одного крыла до кончика другого, это не что иное, как ваша мысль.

Молодые чайки насмешливо поглядывали на него. «Ну, ну, приятель, — думали они, — вряд ли это объяснение поможет нам сделать мертвую петлю».

Флетчер вздохнул.

— Хм. Да… так вот, — сказал он и окинул их критическим взглядом. — Давайте начнем с Горизонтального Полета.

Произнеся эти слова, Флетчер вдруг действительно понял, что в Джонатане было столько же необыкновенного, сколько в нем самом.

«Предела нет, Джонатан? — подумал он. — Ну что же, тогда недалек час, когда я вынырну из поднебесья на твоем берегу и покажу тебе кое-какие новые приемы полета!»

И хотя Флетчер старался смотреть на своих учеников с подобающей суровостью, он вдруг увидел их всех такими, какими они были на самом деле, увидел на мгновенье, но в это мгновенье они не только понравились ему — он полюбил их всех. «Предела нет, Джонатан?»- подумал он с улыбкой. И ринулся в погоню за знаниями.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно её удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Читатель, возможно, заметит, что сказки Ирвинга представлены в переводах полувековой давности. Они выполнены А. С. Бобовичем, чье имя почти неизвестно в среде профессиональных переводчиков. Память о нем хранят лишь те, кому пришлось быть его учениками. Он был разносторонне образованным человеком, филологом широкого профиля, выдающимся знатоком античной культуры. Он не стремился к степеням и званиям, оставаясь многие годы скромным преподавателем латыни в Ленинградском университете. В жизни его были какие-то трагические обстоятельства, о которых он никогда и никому не рассказывал. Казалось, он смертельно боялся утратить возможность заниматься филологическими штудиями, учить студентов, проводить ночи над древними текстами и потому старался вести жизнь незаметную, не привлекать к себе стороннего внимания. А. С. Бобович как переводчик обладал выдающимся стилистическим чутьем. Переводя Ирвинга, он сумел уловить и передать просветительскую ясность, фламандскую неспешность и романтическую ироничность текста — комбинация, с которой нелегко справиться самому искушенному переводчику.