Сельма Лагерлёф - Путешествие Нильса с дикими гусями

Скала с орлиным гнездом высилась над широкой долиной, куда каждое лето прилетала стая диких гусей. Это место было для них идеальным: так надёжно скрыто в горах, что даже из лапландцев мало кто знал о нём. Посреди долины лежало небольшое, богатое кормом для гусят озеро, на берегах которого, поросших ивняком и карликовыми берёзками, имелось множество подходящих мест для высиживания птенцов.

С давних пор на скале гнездились орлы, а в долине – дикие гуси. Каждый год орлы похищали гусей, но старались не губить слишком много птиц, чтобы не выжить стаю из долины. Дикие же гуси получали немалую выгоду от соседства с орлами: пусть они и враги, но зато другие хищники их боялись как огня.

Однажды утром – это было давным-давно, когда Нильс Хольгерссон ещё и не помышлял о путешествии с дикими гусями, – предводительница Акка Кебнекайсе наблюдала за орлиным гнездом. Хищники вылетали на охоту вскоре после восхода солнца, и в течение тех лет, что жила в долине, Акка каждое утро ждала, когда орлы покинут гнездо, чтобы знать, где они будут охотиться на сей раз.

Ей не пришлось долго ждать: вскоре со скалы снялись две большие птицы и полетели в сторону гор, – и Акка вздохнула с облегчением.

Старая предводительница сама уже давно не высиживала птенцов, но зато давала советы молодым родителям, как кормить и воспитывать гусят, как заботиться о них и оберегать от опасности. Так что наблюдала Акка не только за орлами, но и за горными лисицами, совами – словом, за всеми хищниками, которые представляли угрозу для диких гусей и их потомства.

Около полудня Акка возвращалась к скале и караулила орлов. По полету птиц она могла распознать, насколько удачной была их охота и можно ли не тревожиться о своих питомцах. В тот день гусыня так и не дождалась возвращения орлов, хотя простояла у скалы до темноты. «Должно быть, стара я стала и рассеянна: не заметила, как птенцы залетали в гнездо».

И после полудня гусыня всё глядела на скалистый уступ, поджидая, не покажутся ли орлы на площадке, где обычно отдыхали после обеда; вечером высматривала птиц у озера, где те в это время всегда купались, но опять тщетно. И снова Акка посетовала на свою старость: привыкнув видеть орлов на вершине горы, она и мысли не допускала, что птицы могли не вернуться.

На следующее утро Акка проснулась раньше обычного и стала поджидать орлов, но и в этот раз не увидела, зато в утренней тишине услышала крик, который звучал сердито и в то же время жалобно и как будто доносился из орлиного гнезда. Встревожившись, старая гусыня взлетела повыше и заглянула в гнездо. Взрослых птиц там не оказалось – лишь беспокойный неоперившийся птенец, который кричал от голода.

Акка медленно и нерешительно подлетела к орлиному гнезду и ужаснулась: сразу видно, что здесь обитают хищники, – и само гнездо, и скалистый уступ были усеяны костями, окровавленными перьями, птичьими головками, клювами и лапами. И среди всего этого смердящего кошмара копошился безобразный крупный птенец, покрытый пухом, с огромным разинутым клювом и едва заметными крыльями, из которых, как шипы, торчали будущие маховые перья.

Наконец Акка, с трудом преодолев страх и отвращение, села на край гнезда, беспокойно оглядываясь по сторонам – как бы не вернулись родители малыша.

– Ну вот, хоть кто-то явился, – раздался противный голосок. – Давай корми меня, и поскорее!

– Ну-ну, не торопись! – попыталась успокоить птенца Акка. – Скажи лучше, где отец с матерью.

– Если б я знал! Они вчера утром улетели, а мне оставили всего лишь тощего зайчонка. Сама видишь: я его уже давно прикончил. И где только их совесть – обрекают кроху на голодную смерть.

Тогда Акка и поняла, что взрослых птиц скорее всего подстрелили. В голове пронеслась мысль, что если орлёнок умрёт от голода, то с ним погибнет и его род хищников, которые держали в страхе всю долину. Но как бросить на верную гибель беспомощного птенца, пусть даже и такого непривлекательного?

– Ну что уставилась? – гаркнула кроха. – Оглохла, что ли, я есть хочу!

Акка распластала крылья и полетела вниз, к озеру, а вскоре вернулась с лососем в клюве и положила его перед птенцом. Орлёнок страшно рассердился, увидев рыбу:

– Ты воображаешь, что я стану это есть? – Он отшвырнул рыбу и попытался клюнуть Акку. – Принеси куропатку или другую птицу, побольше, слышишь!

Возмущённая поведением маленького монстра, гусыня вытянула шею и больно ущипнула его за затылок.

– Запомни: если не можешь добыть корм сам, изволь довольствоваться тем, что тебе принесли. Твои родители погибли, так что можешь на них не рассчитывать. Или умирай с голоду в ожидании куропаток и зайцев, или ешь рыбу.

Больше не сказав ни слова, Акка улетела и возвратилась к орлиному гнезду не скоро. Орлёнок рыбу съел, а когда она бросила ему другую, тотчас же проглотил и эту, хотя видно было, что такая еда ему явно не по вкусу.

На долю Акки выпала нелёгкая работа. Орлиная чета больше не показывалась, и ей самой пришлось выкармливать птенца. Гусыня приносила рыбу и лягушек, и эта пища, видимо, шла ему на пользу: орлёнок быстро рос и креп. Своих родителей он вскоре забыл и думал, что Акка его настоящая мать. Гусыня тоже полюбила птенца как родное дитя и старалась дать ему хорошее воспитание, отучить от заносчивости и высокомерия.

Приближалось время линьки у птиц, и Акка с тревогой думала, как быть: целый месяц она не сможет летать, а значит, орлёнок останется без пищи и погибнет. И гусыня решила, что пора уже ему начинать выбираться из гнезда.

– Ну, Горго, – однажды сказала Акка, – больше я не смогу прилетать и приносить рыбу. Придётся тебе выбирать: или голодать, или самому добывать корм в долине.

Ни минуты не раздумывая, орлёнок взобрался на край гнезда, кинул беглый взгляд вниз, развернул свои маленькие крылья и бесстрашно ринулся вниз. Несколько раз перевернувшись в воздухе, Горго всё-таки сумел выправиться и благополучно достиг земли.

Орлёнок всё лето провёл в долине и подружился с гусями. Считая себя их собратом, он вёл такую же жизнь, как и они, и когда те плавали по озеру, тоже лез в воду, хотя каждый раз захлёбывался и чуть ли не тонул. Горго очень огорчался, что не может научиться плавать, и жаловался Акке, но та успокаивала малыша:

– У тебя выросли слишком длинные лапы и крючковатые когти, пока ты лежал на своей скале. Но не огорчайся! Из тебя выйдет прекрасная птица.

У орлёнка скоро выросли крылья, и он уже мог держаться в воздухе, но только осенью, когда гусята начали учиться летать, понял, что крылья служат для полёта. Для него наступили благословенные времена – летал он гораздо лучше своих товарищей. Гусята никогда не оставались в воздухе дольше, чем от них требовали, а орлёнок почти целый день проводил в небе. Он ещё не знал, что принадлежит к другой породе, но многие вещи его удивляли, и он закидывал Акку вопросами: