Народные сказки - Французские народные сказки. Попался, сверчок!

Притащил хитрец-молодец мешок к курятнику богатея, опустил на землю возле двери и произнёс строго:

— Когда услышишь, что открывается дверь, кричи как можно громче: «Я в раю! Я в раю!»

Сказал так, поставил на землю мешочек с деньгами — знай, мол, наших! — и отправился домой, посмеиваясь.

А бедный кюре всю ночь прислушивался к воркованию голубей, притаившихся под крышей курятника, и время от времени блаженно вздыхал:

— Ах боже мой, боже мой, это ведь ангелы в раю толкуют!

Рано утром открыл богатей дверь курятника, а его брат-кюре как заорёт:

Я в раю! Я в раю!

Выпучил глаза богатей в изумлении, разинул рот да и застыл как вкопанный.

Тем временем сбежался к курятнику народ, а кюре-то всё кричит да кричит:

— Я в раю! Я в раю!

Развязали крестьяне мешок и чуть не лопнули от смеха: вылез из мешка сам господин кюре. Глядит кюре по сторонам и ничего не понимает. А когда понял, подхватил свой мешочек с деньгами и припустился домой под весёлое улюлюканье.

Вот видите, какую шутку сыграл лукавый мальчишка. Дело-то здесь не в деньгах — не нужны они были ему. Просто хотел он показать кюре и его братцу, кто из них глупее. И показал. Ну и ловкий он паренёк! Весь в меня.

вали его Бездельник-Жак. И звали не ради красного словца, а потому, что привык он с самого рождения баклуши бить. Любил без дела сидеть да из пустого в порожнее переливать.

Когда подрос он, отдали его родители — люди они были богатые — в школу. Ума-разума набираться. Однако не понравилось ему в школе — там ведь учиться надо было, а не гонять лодыря.

— Ни к чему мне эта школа, — говорил Жак товарищам. — Очень надо над книжками голову ломать! Я и без ученья не пропаду. Найду себе работёнку полегче и заживу в своё удовольствие.

Словом, решил он убежать из школы. И что вы думаете? Убежал всё-таки. Узнал отец о глупой его выходке и, покачав головой, молвил:

— Должно быть, ум-то для него — лишняя обуза. Ну погоди, паршивец! Вернись только домой!

Однако не вернулся Жак домой, а пошёл куда глаза глядят. Вскоре увидел он большую ферму. Отыскал он хозяина и предложил свои услуги: не хотите ли, мол, нанять меня в работники? Оглядел Жака хозяин с ног до головы да и говорит:

— Что ж, возьму тебя в пастухи, овец пасти. Управишься?

— Как не управиться, мне не впервой, — соврал Жак.

Договорились они с хозяином, ударили по рукам, и стал Бездельник-Жак овец пасти. Работёнка была и впрямь нетрудная, да и не очень-то он приглядывал за овцами. Выгонит стадо на луг, а сам уляжется на зелёной травке и лежит-полёживает до самого вечера... Так и проходили дни один за другим.

Как-то раз надумал Жак сделать из ивового прута дудочку, чтоб легче было овец созывать. Очистил он ветку, проделал в ней дырочку и едва заиграл, как все овцы к нему сбежались. Посмеялся Жак над послушными овцами и вдруг подумал: а нельзя ли выдрессировать овец на манер солдат? Пусть-ка научатся они маршировать, строиться в колонну, стоять по стойке «смирно» — словом, проделывать те же немудрёные упражнения, которым обучают солдат-новобранцев.

На другое утро захватил он из дома двадцать верёвок, а придя на луг, отобрал двадцать овец, привязал каждую из них к дереву, чтоб не убежала, и построил овец в ряд. Потом поглядел на них строго, да как крикнет:

— Смирно!

Уставились овцы на него и застыли как вкопанные. «Ай да овцы! Ай да молодцы!» — порадовался Жак и тут же другую команду подал:

— Рав-няйсь!

А овцы-то словно и не слышат: пялят на него глаза — и только. Подошёл тогда Жак к первой овце и, обхватив овечью голову крепкими руками, повернул её направо. Замерла овца в полуобороте, а Жак и доволен:

— Молодчина! Умница!

Потом наступила очередь второй овцы, потом третьей, четвёртой...

— Вот теперь всё в порядке! — воскликнул он, вытирая со лба пот. — Давайте-ка новую команду разучим! — И, откашлявшись, гаркнул командирским голосом: — Эй, овцы, слушай мою команду! Рав-няйсь!..

Целое утро звенели над лугом отрывистые военные команды: «Смирно!», «Равняйсь!», «Смирно!» И, как ни странно, стали овцы слушаться своего командира.

— Ай да овцы! Ай да молодцы! — похваливал их Жак.

Обучив первых овец, отвязал он их от дерева и пустил пастись, а вместо них набрал новых. Так и пошло: выучит, отпустит, новых наберёт...

Целую неделю оттачивал Жак своё командирское искусство и добился наконец, что стали овцы его слушаться беспрекословно. Вот тогда-то и прозвали его окрестные крестьяне «овечьим командиром». Не обижался Жак на это прозвище. Больше того, гордился им. «Вот здорово! — размышлял он. — Ведь чтобы командовать, не требуется ни труда особого, ни умения. Сиди себе в тени под деревом да покрикивай. Уж не прирождённый ли я командир?..»

И тут произошло одно событие, которое перевернуло всю его беззаботную жизнь.

Как-то днём проезжал по лугу командир пеших егерей. Увидал он Жака в самый разгар его занятий, подъехал к нему и спрашивает:

— Это ты, приятель, так ловко своих овец выдрессировал?

— Ну я, а что?

— Как что? Ты же прирождённый командир. Хочешь послужить в армии?

— А то нет! — обрадовался Жак. — Я и сам об этом думал.

— Ну, если так, быть тебе солдатом, — улыбнулся командир и сказал Жаку, куда надлежало ему явиться.

Кивнул Жак головой: явится, мол, непременно, а про себя подумал: «Если уж я с овцами управился, то с солдатами-то и вовсе управлюсь».

Пришёл Жак к солдатскому вербовщику, а тот его и спрашивает:

— Ты, случаем, не Жак — «овечий командир»?

— Стало быть, я.

— Подпиши бумагу, что обязуешься прослужить в армии пять лет.

Подписал Бездельник-Жак бумагу, и забрили его в солдаты на целых пять лет.

— Теперь ты не какой-нибудь пастух захудалый, а бравый солдат! — торжественно говорит ему вербовщик. — Эй, ребята, выдайте солдату Жаку полное обмундирование и отведите в казарму!

Вот так и заделался Бездельник-Жак пешим егерем.

В первый же день стали его учить вместе с товарищами, как нужно в сомкнутом строю биться. Понравились Жаку эти занятия — весело и нетрудно. Только вот после занятий пришлось скучным делом заниматься — ружьё, мундир да сапоги чистить. А чистить да наводить блеск Жак до смерти не любил. Лучше уж поваляться где-нибудь на травке, на жарком солнышке погреться. Не прошло и недели, как ружьё у Жака заржавело, мундир грязными пятнами покрылся, а сапоги из чёрных рыжими стали. Увидал командир такой непорядок и сказал: