Народные сказки - Французские народные сказки. Попался, сверчок!

— Учти, Жак: если не приведёшь форму и оружие в порядок, сядешь под арест. Так и заруби себе на носу!

Пропустил Жак мимо ушей слова командира.

— Очень мне надо! — бахвалился он перед товарищами. — Я и без того командиром стану!

Ясное дело, на другой же день посадили его под арест. На хлеб и на воду.

Лишь через неделю вышел он на волю. Отощал, бедняга, живот ввалился, лицо осунулось. Приплёлся он в казарму, а товарищи ему и говорят:

— Жак, а Жак, надо тебе ружьё вычистить, очень уж оно грязное.

— А ну его! Не люблю я всякую такую работу. Как начну что-нибудь делать, так одолевает меня лень.

— Что ж, со временем будешь и командовать. А пока подкинь нам деньжонок, мы и вычистим твоё ружьишко.

Обрадовался было Жак, но тут же спохватился: денег-то у него — ни единого су. Заметил его смущение один солдат да и спрашивает:

— Неужто сидишь ты без гроша в кармане?

— Сам посуди, ну откуда у меня деньги возьмутся?

— А родители у тебя есть? Кто они — люди богатые или так, голь перекатная?

— Деньжонки у них водятся.

— Вот чудак! Чего же ты раньше молчал? Ты хоть написал им, что на военную службу поступил?

— Нет... Я вообще никогда им не пишу.

— Тогда сделай так: напиши родителям, что завербовался ты на военную службу и скоро нашивки капрала получишь, а чтоб отметить это событие, требуется тебе сто франков.

— Вот голова! — восхищённо воскликнул Жак и, хлопнув по плечу товарища, побежал писать первое в своей жизни письмо.

Само собой разумеется, был отец Жака большим патриотом и до страсти любил армию. Так что, получив от сына приятное известие, расплакался старик от радости, отправил ему сто франков и сказал жене:

— Видишь, вроде поумнел наш Жак, начал в люди выбиваться. Хоть и наделила его судьба ленью, одолел он её, проклятую...

А тем временем получил Жак отцовские денежки и выставил товарищам угощение. Теперь его ружьё было всегда вычищено, мундир отглажен, сапоги блестели...

Но не долго длилось это раздолье. Растаяли денежки, как снег под весенним солнышком. И опять стал Жак ходить грязный, опять покрылись ржавчиной его ружьё и сабля... Удивляться не приходится, что не избежал он и на этот раз наказания: целую неделю под арестом просидел. А когда вернулся в казарму, стали его друзья-приятели на прежнее подбивать:

— Пошли отцу весточку, будто получаешь ты сержантские нашивки, и проси две сотни франков. Кто знает, может, ты и впрямь из «овечьих командиров» в настоящие выйдешь.

И на этот раз не отказал ему отец, прислал деньги. И снова загулял Жак, и ружьё его заблестело, и мундир стал как новенький... Но сколько верёвочке ни виться, а конец будет. Вот и с Жаком так получилось: вскоре не осталось у него ничего, кроме одной-единственной монеты. Загрустил Бездельник-Жак, однако за ум так и не взялся. А друзья-приятели опять за своё:

— Напиши, Жак, отцу, будто посылают тебя в школу на офицера учиться, но для этого надобно тысячу франков.

Поддался Жак на уговоры, написал отцу. И удивительное дело: получил вскорости деньги. Должно быть, потому получил, что очень уж гордился отец быстрой карьерой сына.

Вот так и продолжалось до поры до времени: превратился Жак из сержанта в унтер-офицера, из унтер-офицера в лейтенанта, а когда добрался до капитана, потребовал от отца целых десять тысяч франков.

— Ого! Сынок-то мой капитаном стал! — возрадовался старик, получив от Жака такое известие. — Эх, отвалю я ему десять тысяч, но. деньги сам отвезу, а заодно и на него погляжу.

Приехал старик в город, где служил его сын, отыскал казарму и попросил дневального вызвать к нему капитана Жака. Удивился дневальный:

— Нет в нашем батальоне такого капитана, папаша.

— Как же нет, коли сам написал он мне, что получил капитанское звание! — раскричался старик.

— Что-то ты, папаша, путаешь. Нет у нас такого капитана. Правда, Жак есть, но никакой он не капитан, а самый обыкновенный солдат, да и то никудышный. Недаром прозвали его «овечьим командиром». Сидит он сейчас под арестом.

— Говоришь, «овечьим командиром»? Это за что же?

— А вот за что... — И рассказал дневальный старику историю со злополучными овцами, над которой не раз потешался весь батальон.

— Хм... Занятно... — задумчиво протянул старик. — А ты, солдатик, не сведёшь меня к нему?

— Это можно, — согласился дневальный и привёл его к дому, где сидел под арестом Жак...

— Эй, Жак! — крикнул он. — Здесь один старик тебя спрашивает.

Выглянул Жак из окна за железной решёткой, да так и обмер:

— Батюшка!

— Я, сынок, я... Угадал ты. Ну как поживаешь, капитан в солдатском мундире? Эх ты, сы-но-ок... Был «овечьим командиром», таким и остался. И не стыдно тебе?

Повернулся отец и ушёл, а Жак так и остался до поры до времени сидеть под арестом на воде и на хлебе. А я бы посоветовал ему над своей судьбой задуматься. Но, может, он и сам догадался это сделать?

или когда-то с отцом два сына. Старший сын был зрячий, а младший — слепой. И вот пришёл к отцу его смертный час. Позвал он старшего сына и говорит:

— Умираю я, сынок, и, кроме долгов, ничего вам в наследство не оставляю. Потому и прошу тебя, мой сын, как ни трудно тебе будет, не бросай на произвол судьбы своего слепого брата.

Выслушал отцовское напутствие старший сын и поклялся со слезами на глазах, что выполнит его последнюю волю.

— Теперь я спокоен, — с облегчением вздохнул отец, закрыл глаза и умер.

Похоронили его братья, заперли окна и двери своей жалкой лачуги и отправились в путь-дорогу. Как-никак, а жалели их люди и давали кто хлеба, кто мяса, а кто и деньги. Однако слепому от этого проку было мало, потому что зрячий брат оказался человеком жестокосердным и всё лучшее забирал себе.

Прошло немного времени, и совсем забыл старший брат про свою священную клятву отцу. Накопив немного денег, решил он совсем отделаться от младшего брата. Завёл он его в глухой лес и, сказав, что скоро вернётся, ушёл.

Ничего не подозревая, брат лёг на травку под дерево и крепко заснул. Когда же проснулся и принялся звать старшего брата, никто на его зов не откликнулся. Что было делать? Ждал он, ждал, да все попусту. Вот тогда-то и понял он, бедный, что бросил его брат и больше уж никогда не вернётся. Понял и горько заплакал.

Тем временем наступила тёмная ночь. Только ему-то было всё равно, что ночь, что день: ведь был он слепой и не мог этого видеть. Вдруг услышал он неподалёку звериный вой и со страху залез на самую макушку могучего дуба.

И как раз вовремя! Едва успел он там наверху затаиться, как раздался под дубом львиный рык. Вслед за львом появился волк, за ним приковылял медведь, а потом кабан, лиса и, наконец, заяц. Расселись звери рядком и принялись расспрашивать друг у друга о разных новостях.