Народные сказки - Французские народные сказки. Попался, сверчок!

Подобрал чёрт на поле камень, да как швырнёт его вверх! Улетел камень высоко-высоко, так высоко, что показался он в небе маленькой чёрной точкой.

— Ну как, здорово? — похвастался чёрт.

— Неплохо, неплохо, — согласился крестьянин. — А мне надо домой сбегать, там у меня особый камень хранится.

— Ладно, только долго не задерживайся, — милостиво согласился чёрт.

Побежал крестьянин домой, поймал во дворе ласточку и, держа её в кулаке, мигом на поле вернулся.

— Теперь мой черёд. Гляди!

Размахнулся крестьянин и бросил ласточку в небо. Взметнулась она вверх и сразу же в необъятной выси исчезла. Не успел чёрт и разглядеть хорошенько, что это за «камень» такой. Вздохнул он и говорит крестьянину:

— Проиграл я тебе, это верно. Но, как хочешь, не уступлю я тебе ферму без последнего спора-испытания. Давай встретимся завтра утром на лугу, и пусть приведёт туда каждый из нас какого-нибудь неведомого зверя. Кто не угадает, что это за зверь, тот и с фермой распростится.

— Можно и так, — согласился крестьянин и поспешил домой.

Согласиться-то он согласился, но где найдёшь такого неведомого зверя, какого бы чёрт не признал? Рассказал он жене про свою заботу, а та только смеётся в ответ:

— Ну и дурни вы оба, особенно этот лохматый лодырь! Да ладно, муженёк, не печалься. Постараюсь я придумать, чтоб осталась ферма за нами.

Рано утром жена обмазалась вся с головы до пят мёдом, а потом, распоров перину, в пуху вывалялась. Глядя на неё, чуть не лопнул от смеха крестьянин.

— Ну и страшилище! Ну и зверюга!

— То-то! Говорила я тебе, что чего-нибудь да придумаю. Теперь никакой чёрт нам не страшен.

И пошли они к чёрту на свидание. Но, не дойдя до луга, спрятались под мостом и стали чёрта ждать-поджидать.

— Так оно лучше, — рассудила жена. — Сначала поглядим на его зверя, а потом уж и объявимся.

Не прошло и минуты, как появился, словно из-под земли, чёрт на каком-то звере: на лбу у того витые рога торчат, с подбородка длиннющая борода свисает, тело бурой шерстью покрыто, а копыта так и цокают по дороге: цок-цок-цок... Скачет чёрт по мосту и всё покрикивает:

— Гоп, гоп, вперёд! Гоп, гоп, вперёд!

Подтолкнула жена крестьянина локтем и что-то прошептала ему на ухо. Выскочил тут из-под моста крестьянин и кричит чёрту вдогонку:

— Эй, стой, чертяка!

— А, это ты! — остановился чёрт. — Ну, коли уж мы встретились, скажи мне: что это за зверь у меня?

— Разве это зверь! — пренебрежительно отозвался крестьянин. — Да это же самый обыкновенный горный козёл.

— А ведь верно!—поразился чёрт. — Как ты догадался?

— Ха-ха-ха! Как догадался, про то знать тебе не положено, — рассмеялся крестьянин. — А теперь скажи, кого я к тебе привёл?

И вывел из-под моста свою жену-пугало. Взглянул чёрт на неё и обомлел от неожиданности: сроду не видал он такого диковинного зверя. Обошёл он его кругом раз, другой, но так ничего и не понял.

— Что за диковинный зверь, ума не приложу. Весь в пуху и стоит на четырёх лапах. Нет, не могу я тебе сказать, что это за зверь. Ладно, забирай ферму, но на будущее лучше не попадайся мне на пути!

Вскочил раздосадованный чёрт на козла и умчался прочь, а ферма так и осталась за трудолюбивым, находчивым крестьянином и его женой.

идел на грядке кочан капусты и никак не хотел больше расти.

— Эй, Антуанетта! — крикнул хозяин.

— Что вам?

— Пойди полей кочан капусты.

— Очень надо! Лучше я пойду погуляю.

— Собачонка, укуси непослушную Антуанетту за ногу!

— Лучше я буду грызть кость.

— Ветка, отхлестай хорошенько собачонку!

— Лучше я останусь на дереве.

— Огонь, сожги эту ветку!

— Она слишком зелёная: буду только дымить.

— Вода, загаси огонь!

— Лучше я побегу ручейком по цветущему лугу.

— Корова, выпей всю воду из ручейка!

— Не хочу я пить.

— Мясник, зарежь корову!

— Она слишком тощая.

— Смерть, возьми к себе мясника!

— Охотно.

И говорит тогда мясник:

— Сейчас я зарежу корову.

— Лучше я выпью всю воду из ручья, — говорит корова.

— Сию же минуту загашу огонь, — говорит вода.

— Я мигом сожгу зелёную ветку, — говорит огонь.

— Я тут же отхлестаю собачонку, — говорит ветка.

— Я враз укушу непослушную Антуанетту за ногу, — говорит собачонка.

— Сию же минуту полью я маленький кочан капусты! — кричит Антуанетта.

И стал тогда маленький кочан капусты расти и расти...

ил-был однажды в городе Арль плотник. Любил он своё ремесло до страсти, ну а кроме прочего, был человеком на диво гостеприимным. И вот как-то раз зашли к нему в дом двое странников. Один из них — толстый, с большой бородой, а другой — маленький, тощенький. Как увидал их плотник, так сразу и смекнул, что никакие они не странники. Бородатый — сам господь бог, а его спутник — святой Пётр, тот самый, у которого ключи от дверей рая хранятся. Ну ладно. Узнал, значит, их плотник, но виду не показал. А пышнобородый-то к нему подошёл и спрашивает:

— Не накормишь ли ты нас, добрый человек?

— С превеликим удовольствием, — отозвался плотник и приготовил для них такой вкусный обед, что после него остались на столе одни пустые тарелки. Насытившись, распустил бог ремень на животе и спросил у плотника, сколько они должны ему за обед.

— Ни единого су, — ответил плотник. — Ведь даже по одёжке видно, что пуст ваш кошелёк. Ладно уж, в другой раз сочтёмся.

Удивился бог такой доброте и говорит:

— Коли так, отблагодарим мы тебя иначе. Назови мне три желания, и я непременно их исполню.

Был плотник человеком смекалистым и тут же понял, какой необыкновенный случай ему представился. Задумался он и вдруг слышит, как шепчет ему на ухо святой Пётр:

— Попроси местечко в раю!

Взглянул на него плотник, поморщился и говорит богу:

— Люблю я в карты перекинуться. Вот бы мне всегда в выигрыше быть!

— Что ж, это дело не хитрое. С этой минуты будешь ты всегда выигрывать. Какое же второе твоё желание?

Подтолкнул тут плотника локтем святой Пётр и снова зашептал:

— Не будь дураком! Проси себе местечко в раю!

— Не говори под руку, до рая-то мне ещё далеко, — усмехнулся плотник и, отвернувшись от святого Петра, говорит богу: — Лежит у меня здесь, в углу, здоровенный тюк полотна. Вот бы сделать так: кто сядет на него, пусть на нём и сидит до тех пор, пока я сам ему встать не разрешу.