Народные сказки - Французские народные сказки. Попался, сверчок!

— Ступай в мою королевскую пекарню и съешь весь хлеб, все булки да пирожные! Чтоб утром там пусто было!

Ох, ох, ох... Вы, конечно, можете себе представить, сколько разных разностей напекли на свадьбу королевские пекари — и для гостей, и для господ, для слуг и всех ближайших родственников! Как увидел эти хлебы, да булочки, да пирожные наш пастух, так за голову схватился: с чего же начинать? И начал с того, что засвистел в волшебный свисток.

Вы и сами, видно, догадались, что свисток этот был не простой, а волшебный. Засвистел пастух, и тут же набежали в королевскую пекарню крысы да мыши со всего королевства и живо с хлебом да булками и разными разностями разделались. Ничегошеньки в пекарне не осталось. Пришлось королю смеяться на голодный желудок.

Пришлось бы, кабы ему до смеха было!

— Что ж, все мои задания ты выполнил, — сказал он пастуху. — Можешь забирать принцессу в жёны, только окажи мне напоследок небольшую услугу.

Ай да король! Грозился три испытания пастуху сделать, а уж четвёртое придумал. Ну, разве это по-королевски?

— Вот наполни-ка мне этот мешок ложью! Наполнишь, и дочка — твоя.

Почесал в затылке пастух: шутка ли — целый мешок лжи!

Решил он ко лжи пару истин прибавить, чтобы ложь перевесить, и говорит:

— Ваше величество, велели вы мне поначалу зайцев пасти. И пришла ко мне на лужок принцесса, переодетая крестьянкой. Попросил я её со мной на травке посидеть, а на прощанье поцеловать разок. И мою просьбу принцесса выполнила в точности, как я вашу.

— Ложь, ложь! — закричал король.

— Ложь так ложь, — согласился пастух. — Стало быть, полмешка полны? — И добавил ещё одну истину: — А после принцессы пришёл ко мне сам король в крестьянском платье и три раза...

— Хватит! Хватит! Мешок полон! — закричал король.

— А коли полон и принцесса с этим тоже согласна, самое время нам свадьбу сыграть.

Что ж, принцесса не возражала. Может, и тут пастуху волшебный свисток помог? Но чего не знаю, о том не говорю, а только и у меня самого такой свисток был, да потерял я его, вот беда-то!

ак-то раз шли по дороге майенские мальчишки: мальчишки из деревни Майены. И нашли три золотые монеты. Вот удача!

Только как разделить их? Мальчишек-то было двое, а монет — три. Вот задача!

Думали они да гадали, голову себе сломали, но ничего не придумали и решили посчитаться:

— Раз — моя!

— Два — твоя!

А третья чья? Нет, так не годится.

— Ты да я — это два!

— Я да ты — это три!

А где же раз? Опять не вышло. И решили майенские мальчишки пойти за советом к дядюшке Эрбинаку.

Дядюшка Эрбинак недолго думая одну монетку дал одному мальчишке, другую — другому, а третью себе оставил. Ловко, а?

И пошли майенские мальчишки к себе домой очень довольные.

Золотая голова у дядюшки Эрбинака!

Тс-с, не голова, а сундук. «Золотой сундук» — так прозвали его в деревне. А за что, как вы думаете?

Лэн-о-Буа́, что неподалёку от большого города Труа, жил богатый кюре, то есть священник. Почти все земли широкой равнины принадлежали ему. Пастухи пасли там его баранов. И леса на Высоких Холмах тоже были его, и, уж поверьте, дровосекам не приходилось жаловаться, что им не хватает работы. Так что вы и сами, наверное, догадались, что денежки у этого кюре водились, и немалые.

Жить бы ему да радоваться, так нет, подозрительность его одолела. Никому он не доверял и прятал свои деньги в старом горшке, а горшок зарыл на капустных грядках в огороде.

Была у кюре служанка, девушка честная и весёлая, и приходил к ней часто в гости один молодой человек — верно, жених её.

И вот однажды получил кюре новые денежки за проданный лес и решил прибавить их к тем, что лежали в старом горшке на капустной грядке. Дождался он тёмной ночи, разрыл землю в положенном месте, приподнял тяжёлую крышку с горшка и... язык прикусил, чтобы не выругаться. Не полагается святым отцам скверными словами выражаться, сами знаете. Но как было не выразиться, коли горшок-то оказался пуст! Не иначе, вор побывал здесь.

Наутро кюре призвал к себе служанку и спросил строго:

— Где твой дружок?

— Уехал утром рано в Труа!

— Пусть вернётся, не то хуже будет!

— Никак невозможно, господин кюре. Он по делу уехал. А что случилось?

— А то... то... — замялся кюре, — что пропала у меня с огорода капуста.

— Ох, так бы сразу и сказали! Я вчера вечером её срезала, чтобы засолить, а то как бы заморозки не начались.

— И твой милый тебе помогал?

— А то как же! Одной мне бы ни за что не управиться. И так мы дотемна в огороде работали, а когда собрались уходить, я ещё заметила у забора — в том самом месте, где большая дыра, знаете? — нашего соседа-сапожника. «И что он в такой темноте здесь делает?» — ещё подумала я.

— Так, говоришь, сапожника? Позови-ка его ко мне!

«Ах эта проклятая дыра в стене! — подумал кюре. — Верно, через неё сапожник и увидел, как я прячу в горшок деньги, и украл их. Негодяй, ломаного экю мне не оставил!»

Когда сапожник явился, господин кюре его спросил:

— Как дела, сосед?

— Лучше, чем когда бы то ни было! — ответил сапожник.

«Вот наглец!» — подумал кюре, но виду не показал, что сердится, а сказал вежливо так, по-дружески:

— Вот что, друг: нужна мне пара башмаков, крепких и удобных, а то часто мне приходится ходить к господину епископу в Труа. По секрету скажу тебе: доверил он мне прикупить ему в наших краях землицы.

— Будут у вас башмаки! — пообещал сапожник. — Сегодня же примусь за работу.

— Вот спасибо! А может, тебе деньги вперёд нужны, чтобы кожи купить? Ты не стесняйся, скажи!

Но кожи у сапожника было много, и через два дня он принёс господину кюре башмаки. Никогда у кюре не было такой прочной, удобной и красивой пары! Он быстренько в них обулся и зашагал в город Труа к господину епископу. А может, в какое другое место.

Когда он вернулся, сапожник встретил его у порога и спрашивает:

— Ну как, довольны вы башмаками?

— Как же, премного доволен, я и дороги не заметил.

— А как чувствует себя господин епископ?

— Неплохо, неплохо. Вот дал он мне денег, чтобы купил я для него участок земли получше. — И кюре показал сапожнику увесистый мешок, а что в нём было, кто знает? — Только тсс-с, никому ни слова!

А надо вам сказать, что, пока кюре ходил в Труа или там в какое другое место, сапожник сбегал в огород да положил на место что брал. На другую ночь он решил вернуться и тогда уже забрать все денежки — и господина кюре и епископские. Вот хитрец!