Пётр Алешковский - Рудл и Бурдл

— Рудл-рудл! — звонко откликнулся Рудл. — А где он живет?

— Идите прямо по дороге и около моря увидите его хижину. — Старик зевнул и махнул им на прощанье рукой: — Спокойной ночи! Может, увидимся когда-нибудь!

— Обязательно! Спасибо за все! — весело отозвались приятели и смело зашагали к морю.

Море лизало длинный песчаный пляж, на котором, кроме песка и разбросанных камней, ничего не было видно.

— Никакой хижины, может, стоит покричать? — предложил Рудл.

— Не спеши, — успокоил его Бурдл, — вон там камни свалены в кучу, может, это и есть жилье. Предлагаю устроить привал и понаблюдать за пляжем. Лучше заранее запастись сведениями о Профессоре, чтобы не попасть впросак при встрече.

— Рудл! — согласился Рудл.

Они сели на песок, прислонились к двум большим валунам. Камни надежно защищали их от холодного ветра с моря и служили наблюдательным пунктом. Море катило волны на берег, вода переливалась в свете месяца, разбегалась по песку дрожащими серебряными каплями. Казалось, кто-то специально усеял пляж чешуйками большой волшебной рыбы.

— Хорошо так вот бродить по свету, как мы с тобой, лежать где придется, есть что захочешь и всегда знать, что кому-то нужна твоя помощь! — задумчиво произнес Рудл.

Бурдл не отзывался. Он был занят наблюдением за каменной кучей, из которой вдруг поднялась к небу тоненькая струйка дыма.

— Печку затопили, значит, там кто-то живет, — он показал на дым.

— Вот именно, там горит теплый огонь, там пекутся блины для таких милых друзей, как мы с тобой, — весело отозвался Рудл. — Может, уже пора идти в гости, а то я немного замерз?

Но Бурдл не успел ответить. По небу промчалась туча, на миг закрыла блестящий Месяц, в воздухе послышался шум тяжелых крыльев. Друзья от испуга распластались на песке — опасность в виде громадного Черного Ворона пронеслась над ними по направлению к дымящему костру.

Птица села на самый большой камень и принялась долбить клювом что-то лежащее на нем. Наконец, справившись со своей задачей, Ворон взмыл в небо, унося в когтях два больших белых кругляша.

В том, что это снова похищение, не приходилось сомневаться. Из-за камней выскочил волосатый Профессор в дырявом халате и смешной чалме из полотенца. В руках он держал тяжелое копье, которое запустил вдогонку вору. Копье, пролетев несколько шагов, упало на песок, а похититель спокойно улетал себе в сторону синих гор, и даже не оглянулся.

Волосатый человек поднял копье, оперся на него, как на посох, задумчиво проводил Ворона взглядом.

— Теперь настало время представиться, — Бурдл вскочил на ноги и поспешил к огорченному Профессору.

Рудл обогнал его на два шага и, подбежав к отшельнику, приветливо толкнул его в бок, как бы приглашая познакомиться. Профессор вытащил из чалмы очки, протер их концом полотенца и, нацепив на нос, принялся внимательно изучать слегка оробевших от такой встречи друзей.

— И так, представьте себе, каждый день, — неожиданно нарушил молчание Профессор. — Стоит мне затопить печку и улечься спать, как он прилетает и крадет мои сыры. Нет, поймите меня правильно, я ничего не имею против. Закон — есть закон! Выживает сильнейший, но, признаться, каждый раз ужасно обидно. Я даже сплел сумку и привязал ее к камням, но ему ничего не стоит раздолбить клювом любой узел. Я сплю и думаю, что все в порядке. Что ж, придется придумывать что-нибудь новенькое. Человек должен победить природу, на то он и человек!

Он покачал головой и, спохватившись, что забыл о своих гостях, вежливо извинился.

— Прошу простить за грустные размышления, они касаются только меня одного. Милости прошу к очагу, если вас не смущает мое жилище, — он указал рукой на сплетенную из прутьев дверь, закрывавшую вход в убогую, низенькую хижину, устроенную среди камней на берегу.

Дом был очень прост. По сути дела, это была большая яма, прикрытая от дождя настилом из ветвей и сухого тростника. В центре был сложен каменный очаг, рядом лежала травяная подстилка, служившая волосатому отшельнику и постелью, и столом одновременно.

— Вот здесь я живу, — он указал рукой на свое скудное обиталище. — Присаживайтесь где найдете нужным, а я пока зажарю вам рыбу.

Он вышел и вскоре вернулся с большой синей рыбиной.

— Когда я жил там, — Профессор махнул рукой в неопределенном направлении, — я, как и все, ходил в магазин и не имел никакого представления, как ловить рыбу, как варить сыр или печь хлеб. Представляете, я был начисто лишен всех этих удовольствий. Однажды на одном ученом заседании некий доцент Монокулюс осмелился высмеять меня. Моя теория — это просто детский лепет! Он, видите ли, считает, что сейчас мы не сможем прожить так, как жили наши далекие предки. Я не стал ему возражать. Пришел домой, взял свой любимый халат, полотенце и топор, чтобы на первых порах не пропасть с голоду, и ушел сюда. Какой же разнообразной жизнью я зажил! У меня нет ни минуты лишнего времени. Я строю дом, стаскиваю камни, чтобы защититься от ветра, если мне захочется посидеть на берегу, я ловлю рыбу, мастерю копье, по ночам совершаю прогулку за молоком, а после варю сыры. Я предаюсь размышлениям о красоте природы и силе человеческого разума. Если ко мне заходят гости, я всегда во всеоружии: есть чем накормить и где переночевать, но вот только Ворон стал меня раздражать непомерно. Сначала он просто залетал в гости. Мы с ним купались в море и судачили о том о сем, но он вдруг принялся поучать меня: как мне лучше устроить лежанку, где более вероятно поймать рыбу — то есть на корню разбивал мою теорию о самостоятельности. Пришлось выставить его за дверь. Он обиделся и вместо меня стал докучать лунарикам. А те на все готовы, только накорми их сыром. Где взять сыр, спрашивается? Конечно, стащить у бывшего друга, ведь варить его самому неохота. Вот он и придумал выход из положения — летит ко мне, когда я засыпаю, крадет сыр и относит его лунарикам. Те, подкрепившись, нападают на Солнце и загоняют его в горы. Коровки стали хуже доиться, снопсики дуются, Месяц спит в небесах и всех усыпляет, а лунарики знай себе танцуют на лунной дорожке. Просто замкнутый круг какой-то.

— Ерунда получается, — согласился Рудл.

— Верно, верно, — кивнул Бурдл, — но, если поглядеть с другой стороны, вы тоже отнимаете у бедных снопсиков молоко, а это грозит им гибелью. От нехватки молока могут потухнуть светлячки, и бедняжки останутся совсем без света. Разве вам их не жалко?