Джеймс Барри - Сказки английских писателей

Опечаленный Глюк медленно побрёл к окну и сел подышать свежим вечерним воздухом, подальше от горячего дыхания печи. Из этого окна открывался вид на цепи гор, которые окружали Долину Богатств, и особенно хорошо была видна скала, с которой низвергалась Золотая Река.

День как раз клонился к закату, и, сидя у окна, Глюк видел, как вершины гор окрасились в багровые и малиновые тона, как среди этих вершин горели и подрагивали яркие языки огненных облаков, как река, все затмевая своим сиянием, трепещущим золотым столбом низвергалась с уступа на уступ и багряная радуга, раскинувшая над ней свою широкую арку, то вспыхивала, то угасала в гирляндах водяных брызг.

— Ах! — громко вздохнул Глюк, не отрывая взгляда от реки. — Как было бы хорошо, если бы река и вправду была из золота.

— Вовсе нет, Глюк, — сказал звонкий металлический голос где-то рядом.

— О боже! Что это? — воскликнул Глюк, вскакивая. Нигде никого не было. Он осмотрел всю комнату, заглянул под стол, много раз оборачивался и смотрел у себя за спиной, но нет, конечно же, никого нигде не было, и он снова сел к окну. Теперь он молчал, но продолжал думать о том же: как было бы удобно, если бы река и вправду была из золота.

— Вовсе нет, малыш, — раздался тот же голос. На этот раз он звучал громче.

— Боже! Что же это? — снова воскликнул Глюк. — Он оглядел все углы, обшарил буфет, затем встал посреди комнаты и завертелся волчком со всей скоростью, на какую был способен, — полагая, что, может, кто-то прячется у него за спиной, когда тот же голос в третий раз донесся до его слуха. На этот раз голос весело напевал «Лала-лира-ла»- мелодию без слов, плавную, но бурную, немного похожую на ту, что исполняет закипающий чайник. Глюк выглянул в окно. Нет, голос раздавался откуда-то из дома. Может быть, с чердака или из подвала? Нет, источник звука несомненно находился в этой самой комнате, причем звук становился все громче, все отчетливей: «Лала-лира-ла». Вдруг Глюк понял, что около печи звук громче. Он подбежал к ней и, заглянув внутрь, понял, что звук исходит не просто из печи, а из тигля. Он откинул крышку и в ужасе отскочил, потому что тигель действительно пел! Минуту-другую Глюк стоял в самом дальнем углу комнаты, открыв рот и подняв руки к лицу, затем пение резко оборвалось и он услышал отчетливо произнесенные слова.

— Эгей! — позвал голос,

Глюк молчал.

— Эгей, Глюк, малыш, — снова позвал тигель.

Глюк собрал всю свою волю, подошел прямо к тиглю, достал его из печи и заглянул внутрь. Золото все расплавилось, его поверхность была гладкой и отполированной, как поверхность реки, но в ней не отражалась склоненная головка маленького Глюка, а откуда-то из глубины выглядывали колючие глаза и красный нос его старого приятеля с кружки, только в тысячу раз более колючие и красные, чем когда либо прежде.

— Подойди сюда, Глюк, малыш, — еще раз позвал голос из тигля. — Я в полном порядке, вылей же меня отсюда!

Но Глюк был настолько поражен, что не мог двинуться с места.

— Выливай же меня, выливай! — повторил голос довольно грубо.

Глюк все не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Да выльешь ты меня в конце концов или нет? — вспылил голос. — Мне здесь жарко.

Огромным усилием воли обретя способность двигаться, Глюк взял тигель и наклонил его, чтобы вылить золото. Но вместо потока расплавленного металла оттуда сначала свесилась пара изящных, маленьких желтых ножек, затем появились полы камзола, согнутые в локтях руки и наконец — хорошо знакомая голова его друга с кружки. По мере появления все части тела приставали одна к другой, и вот на полу уже стояла решительная фигурка золотого карлика, ростом не более полутора футов.

— Все в порядке, — сказал карлик, сгибая и разгибая сначала ноги, потом руки, потом качая головой вверх, вниз и вбок, насколько позволяла шея, и так пять минут подряд не останавливаясь, очевидно желая удостовериться, что его сложили как надо, а Глюк все это время разглядывал его в немом изумлении. Карлик был одет в золотой с разрезами камзол столь тонкой выделки, что он переливался всеми цветами радуги, словно перламутр. Его волосы и борода волнами ниспадали до пояса. Они были такими мягкими и нежными, что Глюк никак не мог определить, где они кончались: казалось, будто они тают в воздухе. Зато лицо карлика мягкостью совсем не отличалось, его цвет немного приближался к цвету меди, а черты были весьма грубыми и явно указывали на очень упрямый и несговорчивый нрав их крохотного владельца.

Осмотрев себя, карлик обратил взгляд маленьких колючих глаз на Глюка и минуту-другую пристально, в упор разглядывал его.

— Нет, вовсе нет, Глюк, малыш, — произнес маленький человечек.

Спору нет, разговор, поддерживаемый таким способом, был слишком уж отрывочным и бессвязным. Вполне возможно, что эти слова были произнесены в ответ на невысказанные мысли Глюка, которые и вызвали первые реплики карлика из тигля. Как бы то ни было, Глюк не имел ни малейшего желания возражать ему.

— Вовсе нет, сэр? — мягко и смиренно переспросил мальчик.

— Нет, — повторил карлик, ставя последнюю точку. — Вовсе нет.

С этими словами карлик покрепче натянул на голову шляпу и три раза прошелся взад и вперед по комнате, три фута туда и три фута обратно, высоко поднимая ноги и с силой опуская их на пол. За это время Глюк успел немного собраться с мыслями, так что, не видя особой причины бояться этого крохотного существа и чувствуя, что любопытство побеждает изумление, отважился задать чрезвычайно щекотливый вопрос.

— Простите, сэр, — сказал Глюк в сильном замешательстве, — вы были моей кружкой?

Услышав это, человечек резко обернулся, подошел вплотную к мальчику и вытянулся в полный рост.

— Я — Король Золотой Реки, — сказал он. Потом он повернулся и вновь принялся шагать по комнате — шесть футов туда, шесть футов обратно, шесть туда, шесть обратно, — чтобы дать своему собеседнику время избавиться от ужаса, который должно было вызвать подобное заявление. Потом он опять подошел к Глюку и остановился, словно ожидая, что тот скажет.

Глюк понял, что молчать неучтиво.

— Надеюсь, Ваше Величество чувствует себя хорошо? — произнес он.

— Слушай! — воскликнул карлик, не удостоив ответом вежливый вопрос мальчика. — Я — Король Реки, которую вы, смертные, называете Золотой. Злой и могущественный волшебник заколдовал меня и превратил в кружку, и от этих чар ты только что освободил меня. Я успел хорошо узнать тебя и твоих жестоких старших братьев, и мне хочется отплатить тебе добром.

Внимай же моим словам! Если кто-то взойдет на вершину горы, откуда берет начало Золотая Река, и выльет в её поток три капли из родника с живой водой, то для него, и только для него, река станет Золотой. Но помни: тот, кто отступил в первый раз, повторить попытку больше не сможет, тот же, кто выльет в реку нечестивую воду, будет поглощен ею и превратится в черный камень.