Джеймс Барри - Крайтон Великолепный

The Admirable Crichton by James Matthew Barrie (1902)

Перевел с английского Виктор Вебер

Действующие лица:

Лорд Лоум

Леди Мэри, его старшая дочь

Леди Кэтрин, его средняя дочь

Леди Агата, его младшая дочь

ЭрнестВулли, его племянник

Крайтон, дворецкий

Твини [1] Твини — от английского слова tweeny (служанка, помогающая кухарке или горничной) , служанка, помогающая на кухне

Триэрн, священник

Лорд Броклхорст

Слуги:

миссис Перкинс

мсье Флэри

мистер Роллстон

мистер Томпсетт

мисс Фишер

мисс Симмонс

мадемуазель Жанна

Томас

Джон

Джейн

Глейдис

Мальчик с конюшни

Паж

Дом лорда Лоума, Мейфэр [2] Мейфэр — фешенебельный район лондонского Уэст-Энда .

Перед тем, как поднимается занавес Эрнест Вулли подъезжает к дому Лоума в Мейфэр. На его симпатичном лице играет улыбка, как бывает всегда, когда он думает о себе, но, с другой стороны, он крайне редко думает о чем-то другом. Вероятно, больше всего Эрнест любит те мгновения, когда просыпается утром и обнаруживает, что он действительно Эрнест, потому что мы все хотим быть нашим идеалом. Мы можем представить себе, как он поднимается с кровати и ждет, пока все остальное сделает за него слуга. Одет он с отменным вкусом, может, чуть с этим перебарщивает, показывая тем самым, что не лишен чувства юмора. Эрнест недавно закончил Кембридж. Он — холостяк, любимец женщин, сочиняет афоризмы. В ресторанах — почти что знаменитость, часто там обедает, потом возвращается на ужин. За последний год, наверное, заплатил гардеробщику за право взять у него шляпу больше, чем стоит аренда квартиры работающему человеку. Парень он умный. Обычно плывет по течению, но может и взбрыкнуть, отстаивая свои убеждения, если это необходимо. Но предпочитает, чтобы стычка длилась недолго (в затяжном сражении он обречен на поражение). Характер у него легкий, он быстро принимает новые условия игры, но радостно возвращается к прежним. Эгоистичность — самая милая его черта. Будь его воля, он бы всю жизнь был домашним котом, который до старости выталкивает всех из теплых местечек, и при этом его всегда и все гладят по шерстке.

Он отдает шляпу одному лакею, трость — другому. Поднимается по лестнице, никем не сопровождаемый. Он — племянник хозяина, так что ему нет нужды представляться даже Крайтону, который охраняет парадную дверь.

Описывать Крайтона — дурной тон, потому что он, пусть и дворецкий, но всего лишь слуга. Во всех приличных домах сказали бы: «Фи!» — узнав, что именно он будет главным действующим лицом. Мы ничем не собираемся ему помогать. Нам уже не по себе, с того самого момента, как его имя появилось в названии пьесы, и мы, насколько возможно, не позволим ему оказаться в центре внимания. И пусть он нам небезразличен, не стать ему героем в одеждах слуги. И как он любит эту одежды! Как же нам его от них избавить? Тут без катаклизма не обойтись. Для Крайтона быть слугой — знак доблести. А уж стать дворецким в тридцать лет — реализация самых честолюбивых замыслов. Он очень привязан к своему хозяину, у которого, по его разумению, есть только один недостаток: лорд Лоум недостаточно презрителен к тем, кто стоит на социальной лестнице ниже него. И мы сразу поведем речь об этом самом недостатке великого пэра.

Наш идеальный дворецкий открывает дверь, вводит Эрнеста в одну из комнат. И тут же в этой комнате поднимается занавес: представление начинается.

Это одна из гостиных дома Лоума. Не самая роскошная, но и не затрапезная, в теплый день здесь приятно провести время. Есть в доме гостиные более просторные, величественны, лишенные мебели и ковров, в них приходится оставаться на ногах. Там собираются с какими-то благотворительными целями, они пользуются успехом после званых обедов: если вы, открыв дверь, зайдете туда, то окажетесь в полном одиночестве, не считая парочки в дальнем углу.

А вот эта гостиная, наоборот, не поражает размерами и очень уютная. Везде так много подушек. Возникает вопрос: а зачем? Если вы — посторонний, откуда вам знать, что требуется шесть подушек, чтобы устроить голову с максимумом удобств. Диваны, по существу, те же подушки, и широкие, как кровати. Существует целое искусство: утонуть в них, а потом звать на помощь. Подняться самому нет никакой возможности. На стенах несколько знаменитых картин, о которых можно сказать: «Красиво, однако», — не опасаясь, что вас заподозрят в излишней учености, но дочери хозяина не знают, что это за картины и кто их написал. «Где-то есть каталог», — вот что они вам скажут. В вазах тысячи роз, на столиках — несколько романов, на одном — аккуратно сложенные иллюстрированные еженедельные газеты лежат, будто упавшие друг на друга убитые солдаты. Если кто-то разваливает эту стопку еженедельников, Крайтон мгновенно это чувствует, где бы он ни находился, подходит и заменяет выбывшего. Что необычного в этой комнате, так это чайные принадлежности, и в большом количестве. Эрнест их сразу же замечает, его губы расплываются в улыбке, в голове тут же складывается афоризм. Он, однако, не сразу наносит разящий удар.

Эрнест. Как я понимаю, Крайтон, исходя из обилия чашек, великое событие состоится здесь.

Крайтон (со вздохом) . Да, сэр.

Эрнест (с бессердечным смешком) . Слуги поднимутся в эту гостиную, чтобы выпить чая (с жутким сарказмом) . Не удивительно, что вы выглядите таким счастливым, Крайтон.

Крайтон (обреченно) . Увы, сэр.

Эрнест. Знаете, Крайтон, счастья на вашем лице хорошо бы прибавить. Вы не одобряете общение его светлости со своими слугами на равных… раз в месяц?

Крайтон. Не мое дело, сэр, одобрять или не одобрять радикальные взгляды его светлости.

Эрнест. Разумеется. Но, в конце концов, он только раз в месяц видит в вас равного.

Крайтон. В остальные дни месяца, сэр, его светлость ведет себя с нами, как положено.

Эрнест (вот он, афоризм) . Чайные чашки! Жизнь, Крайтон, та же чайная чашка. Чем быстрее мы пьем, тем раньше добираемся до спитых чаинок.

Крайтон (внимая с почтением) . Благодарю вас, сэр.

Эрнест (доверительно, как бывает, когда требуется союзник) . Крайтон, на случай, что мне придется сказать слугам несколько слов, я приготовил короткую речь (сует руку в карман) . И вот думаю, а где бы мне встать?