Джеймс Барри - Крайтон Великолепный

Он примеряется к разным местам, принимает разные позы, наконец, наклоняется на спинкой высокого стула, готовясь обратиться к собравшимся. Крайтон, с лучшими намерениями, дает ему скамеечку для ног и уходит, к счастью, не став свидетелем того, что Эрнест, обидевшись, пинком отшвыривает скамеечку.

Эрнест (обращаясь к воображаемой аудитории с желанием сразу потрясти слушателей) . Представьте себе, что вы все — маленькие рыбки на дне моря…

Не нравится ему трибуна, причем он уверен, что виновата высокая спинка стула, а не его маленький рост. Приходит к выводу, что идея Крайтона — не из худших. Он идет за скамеечкой, поднимает ее, но торопливо прячет за спину, потому что входят леди Кэтрин и Агата, дочери хозяина дома. Кэтрин — двадцать, Агата на два года моложе. Обе — модные молодые женщины, которые могли бы проснуться ради танцев, но они очень ленивы. И Кэтрин на два года ленивее Агаты.

Эрнест (неловко, потому что мешает спрятанная за спину скамеечка) . Как поживают сегодня мои маленькие подружки?

Агата (стремясь побыстрее добраться до дивана) . Не задавай глупых вопросов, Эрнест. Если тебя интересует наше самочувствие, считай, что мы умерли. Даже сама мысль о том, что придется разливать чай, выматывает ужасно.

Кэтрин (усаживаясь на диван, который стоит ближе к двери) . Кроме того, мы должны решить, какие платья брать на яхту, а эта работа требует огромного умственного напряжения.

Эрнест. Перетрудившиеся бедняжки (вероятно, Агата его фаворитка, потому что он помогает ей положить ноги на диван, тогда как Кэтрин приходится все делать самой) . Дайте отдых вашим усталым ножкам.

Кэтрин (возможно, из мести) . А почему у тебя в руках скамеечка для ног?

Агата. Да, почему?

Эрнест. Почему? (Ответ блестящий, но, будьте уверены, ему пришлось его поискать) . Раз уж слуги сегодня будут гостями, я должен стать дворецким. Практикуюсь. Это поднос, видите ли.

Держа скамеечку для ног, как поднос, он проплывает по гостиной, как опытный слуга. Боги к нему благосклонны, потому что в этот момент входит леди Мэри, и он словно приносит ей на подносе чашку чая.

Эрнест. Чай, миледи?

Леди Мэри — очаровательное создание двадцати двух лет от роду, и красота эта от природы, вот и вызывает как злость, так и зависть сестер. При необходимости она может заставить любого почувствовать себя полным ничтожеством, хлебной крошкой, которую вот-вот смахнут со стола. К этому радикальному средству она прибегает редко, потому что нужно напрягаться. Обычно просто показывает человеку, что от него у нее устали глаза. Частенько она словно засыпает посреди фразы. Пауза получается долгая, нагоняющая тревогу, а потом она продолжает, как часы, которые выдерживали паузу перед очередным ударом.

Леди Мэри (изогнув брови) . Это всего лишь ты, Эрнест. Я думала, пришел кто-то еще (устраивается на диване) .

Эрнест (с легкой обидой, поставив табуретку на пол) . И у тебя, Мэри, выдался утомительный день.

Леди Мэри (зевая) . Не то слово. Все утро выбирали обручальное кольцо.

Эрнест (он обожает сплетни, как старейший член клуба) . Кто он? (Обращаясь к Агате) . Лорд Броклхорст? (Энергичная Агата кивает) . Ты отдаешь ему свое юное сердечко? (Леди Мэри не воспринимает его юмор, но он храбро продолжает) . Не хочу утомлять, тебя, Мэри, но, тем не менее, настаиваю на ответе. Готов удовлетвориться простым «да» или «нет». Уж на это у тебя должно хватить сил. (Леди Мэри поднимает руку, на самом важном пальчике которой сверкает кольцо) . Кольцо! Значит, я опоздал, опоздал! (Сверлит леди Мэри взглядом, как прокурор) . Позволь спросить, Мэри, а Броки знает? Разумеется, все это проделки его ужасной мамаши. Она делает за Броки все. Однако, в глазах закона, ты станешь его женой — не ее, вот я и считаю, что Броки нужно поставить в известность. Поэтому… (тут он замечает, что глаза всех сестер закрыты) . Если вы заснули в ожидании, что я разбужу вас, как принято будить спящих красавиц, даже не надейтесь.

Кэтрин и Агата молча открывают глаза.

Леди Мэри (не открывая глаза) . Нахал.

Эрнест (торопливо достает из колчана еще один афоризм) . Я знаю, каково это, хотя знаю не все. Агата, я не так молод, чтобы знать все.

Он с надеждой переводит взгляд с одной на другую, но сестры, пусть и стараются, не могут постичь глубины его мысли.

Агата (его тайная поклонница) . Не так молод?

Эрнест (поощряющее) . Разве ты не понимаешь? Не так молод, чтобы знать все.

Агата. Я уверена, это очень глубокая мысль, но такая загадочная.

Крайтон вводит в комнату атлетически сложенного, симпатичного молодого священника, мистера Триэрна, который со всеми здоровается.

Кэтрин. Эрнест, повтори эту фразу мистеру Триэрну.

Эрнест. Послушайте, Триэрн, я не так молод, чтобы знать все.

Триэрн. И что вы хотите этим сказать, Эрнест?

Эрнест (начинает раздражаться) . Только то, что сказал.

Леди Мэри. Скажите еще раз, только медленнее.

Эрнест. Я… не… так… молод… чтобы… знать… все.

Триэрн. Понимаю. Вы хотели сказать, мой мальчик, что вы не такой старый, чтобы знать все.

Эрнест. Нет, не хотел.

Триэрн. Я уверен, что хотели.

Леди Мэри. Ну, разумеется.

Кэтрин. Да, Эрнест, речь же об этом.

Эрнест (в отчаянии взывает к Крайтону) . Я не так молод, Крайтон, чтобы знать все.

Неловкий момент, но, наконец-то из Крайтона удается выжать улыбку.

Крайтон. Благодарю вас, сэр (он уходит) .

Эрнест (с облегчением) . Будь у вас такая же голова, как у этого парня. Триэрн, вы бы нашли себе более интересное занятие, чем игра в крикет. Я слышал, вы гоняете шар головой.

Триэрн (с присущим священнику смирением) . Боюсь, крикет — это все, на что я способен.

Кэтрин (она думает, что у Триэрна божественный нос) . Разумеется, нет. Вы далеко пойдете, мистер Триэрн.

Триэрн. Благодарю вас, леди Кэтрин.

Кэтрин. Это слова епископа. Он сказал, что Англии священник, у которого такая подача, пойдет очень далеко.

Триэрн. Рад это слышать.

Входит хозяин дома в сопровождении лорда Броклхорста. Граф Лоум — вдовец, филантроп, носитель прогрессивных идей. Будучи вдовцом, он, по крайней мере, имеет право до некоторой степени вмешиваться в домашние дела, скажем, заглядывать в ящики, а такое желание было у него всю жизнь. Филантропия открыла для него множество других ящиков, а прогрессивные идеи привели к ожирению. Он выписывает все ежемесячники, но не читает их, а складывает, полагая, что этого достаточно. Он пишет письма в газеты, которые их публикуют, набирая шрифтом, который он считает достойным себя, и негодует, если тем же шрифтом набирают другие публикации. Пусть законы и знания обратятся в ничто, пусть умрут искусство и торговля, но этот шрифт оставьте для интеллектуальной аристократии! На его примере можно увидеть, какой станет палата лордов, если ее когда-нибудь реформируют.