Кристиан Хайдикер - Страшные истории для маленьких лисят [litres]

Настало утро. Юли не был даже уверен, что оно настанет.

Стон послышался снова, и Юли догадался, что стонет его собственный живот. После того бельчонка он ведь ничегошеньки не съел. Грязь приросла к шубке, а шкура – к рёбрам. Он вспомнил мамины согревающие слова. Может, он правда настолько тощий, что никакой охотник не захочет его съесть?

Юли принюхался к утреннему воздуху: вдруг почуется её запах? Ничего.

Живот опять заворчал. Надо бы что-то съесть. И поскорее. Он пометил корни дерева, чтобы мама могла его отыскать, и сделал глубокий вдох.

– Идёмте, лапы!

И в первый раз в жизни Юли отправился на охоту.

– Лес полон еды, – громко сказал Юли, словно убеждая самого себя. – А лисы – звери, прежде всего, смышлёные.

К несчастью, ни первое заклинание, ни второе не заставило ни одного бельчонка кувыркнуться с дерева.

Юли поискал в памяти охотничьи уроки, которые мама давала сёстрам:

Прислушивайтесь к кустам: может, кто-то шуршит, что-то грызёт.

Подкрадывайтесь неслышно – пусть добыча выскочит на открытое место.

Примеривайте свои движения к её движениям.

На птицу или белку – морда книзу. На мышь – морда кверху.

Напрыгивайте издалека.

От последнего наставления было мало проку – с тремя- то лапами. Юли не перепрыгнуть и через огненного муравья, пусть даже по ту сторону его ждёт целая куча мышей с распоротым брюхом.

Он поводил ушами, прислушиваясь то одним, то другим. Лес был пронизан звуками: где-то что-то царапали, где-то грызли, где-то рыли землю крошечными лапками. От соблазнительных звуков щекотало нос и подрагивали губы. Но как их поймать? Добыча обитала высоко на деревьях или зарывалась глубоко в землю, её охраняли колючки, шипы и букашки, которые так и норовили укусить в веко.

Он попробовал унюхать устойчивый запах у самой земли, как учила мама. Он принюхивался и принюхивался, пока не стал сохнуть нос – Юли даже перепугался, что он отсохнет совсем.

Никакого толку. Грязь и прелая листва – вот и всё, что можно было учуять.

Он снова плюхнулся набок, готовый покориться судьбе и навеки стать другом сороконожкам.

– Сочно-вкусно! Сочно-вкусно!

Юли навострил уши.

– Сочно-вкусно! Сочно-вкусно!

На макушке дерева щебетала какая-то птица. Юли провёл так много времени в одиночестве, лёжа у норы, пока сёстры задирали друг дружку, что научился понимать многое, о чём поют птицы. Он прислушивался к птичьему щебету, а потом замечал, как птица бросается с высоты на какой-нибудь лакомый кусочек.

– Сочно-вкусно! Сочно-вкусно!

Он увидел, куда смотрит клюв птицы, и принюхался в ту же сторону. В воздухе плыл пряный медный запах, который привёл Юли к раздвоенному у корней стволу дерева. В животе заурчало. Юли облизнул усы. В дупле между половинками дерева было что-то живое. И оно шевелилось.

Юли пригнулся позади куста. Если нос его не обманывает, живые существа внутри были маленькие и беззащитные, а значит, не кинутся в драку. Он согнул книзу переднюю лапу и покачал задними, как – он сам сто раз видел – делали сёстры. Он скакнул со всей силы к дереву, топнув по земле передней лапой.

Юли не учуял маму-опоссума! Она ринулась по стволу вниз, юркнула в дупло и тут же выскочила, держа в зубах троих малышей-опоссумов. Она бросила на Юли убийственный взгляд и унеслась прочь.

От обиды у Юли подкосились лапы. Живот взвыл и умолкать не собирался, а вся съедобная живность, что была поблизости, разбегалась, заслышав шаги лисёныша, тяжёлые и громкие, будто падающие валуны.

Снова наступил вечер. Ветки деревьев сжевали небо. Юли, уронив голову наземь, лежал с безучастным взглядом. Живот давно перестал урчать – будто тоже махнул на хозяина лапой.

Ещё крошечным лисёнышем Юли понял, что проведёт свою жизнь в одиночестве. Он никогда не встретит лисичку. Никогда не устроит с ней вместе нору. Он умрёт где-нибудь с голоду один-одинёшенек. Но он никак не предполагал, что этот день наступит так скоро.

Он закрыл глаза и стал ждать, когда пауки и сороконожки обретут в нём свой дом.

Шмг-шмг.

Какой-то запах схватил его за нос.

Шмг-шмг-ш-ш-шмг.

Запах был такой сильный и такой мясистый, что заставил Юли перекатиться на живот. Пахло не новорождённым, голым и беспомощным – хоть сразу на зуб. Пахло теплее.

Юли поднялся на лапы и отправился на запах. Однажды он уже унюхал запах огня – где-то вдалеке загорелись ели и накрыли Валунные Поля дымной тенью. Он припомнил запах потрохов, что растёкся по воздуху, когда сёстры распотрошили сурка. Но этот одуряющий запах лежал где-то посередине – обжигая и соблазняя.

Ш-ш-шмг.

Запах извивался в листве, щекотал Юли нос и манил к себе. Опять заурчало в животе. Капли слюны забарабанили по земле.

Шмг-шмг-шмг.

Вскоре запах уже обволакивал его – такой густой, что можно было почти насытиться. В воздухе стало мутно, и Юли увидел, как клубы дыма завиваются над поляной. Он замер. Птицы не пели. Мыши не прыгали под бузиной. Как будто все живые существа знали: здесь надо вести себя тихо.

И вдруг…

Скри-и-и-и-ип БАХ! Скри-и-и-и-ип БАХ!

Юли пригнулся. Таких историй сёстры никогда ему не рассказывали. Что могло пахнуть так соблазнительно, но при том издавать такие странные звуки?

Скри-и-и-и-ип БАХ! Скри-и-и-и-ип БАХ!

Юли оглянулся на лес, на спутанные ветки, на голод, поджидавший его там. И тихо, как только мог, поскакал к поляне, от дерева к дереву. Он выглянул из-за дерева и заморгал: то, что он увидел, совершенно сбивало с толку.

На поляне стояла какая-то штука, огромная, как валун, высотой в половину дерева. Края были совершенно плоские, кроме верхушки – та была покатой и покрыта сухой травой. Из травы торчало что-то похожее на каменный ствол, откуда извергался тот самый соблазнительно пахнущий дым. С одной стороны валуна виднелась дыра. Она, как светлячок, ярко светилась и наполняла угасающий закатный свет жёлтым туманом.

Юли вытянул шею. Валун оказался полым. И внутри был кто-то живой.

Скри-и-и-и-ип БАХ! Скри-и-и-и-ип БАХ!

Звук раздавался с дальней стороны полого валуна.

Юли облизнул рот. Сердце в груди отчаянно колотилось и никак не хотело уступать урчащему животу. Живот взвыл.

– Ладно, ладно, – прошептал Юли. – Я понял. Тише.

Он насторожил усы и, стараясь не шуметь, выпрыгнул на поляну. Принюхиваясь, он пробежал вдоль плоской стороны валуна и повернул за угол. Над кучей чего-то тёмного и мокрого жужжали мухи. Юли подбежал ближе и увидел потроха. Потроха, которые просто-напросто гнили в траве. Над ними болталась на палке кроличья шкура – как будто кролик зацепился ушами за палку и вытряхнул все потроха наружу.

Скри-и-и-и-ип БАХ!

Звук шёл не от кролика.

Юли забыл про потроха и медленно высунул нос за другой угол.