Иван Семенов - Один маленький поросёнок и одно большое свинство

Фред хотел ответить, но вспомнил, что фрау Муэллю велела ни с кем по дороге не разговаривать. И промолчал. Зато за него ответила корова:

— Отпустили его. Видишь — шуба на нём ежовая? Бригитта отдала.

— Вот ведь как… — пробормотал сосед. — Тоже ведь несчастье какое у бабы… А идёшь-то куда, малой?

Фред упрямо молчал, цокая копытцами по обледенелому тракту. Но и тут корова пришла ему на помощь:

— Известно куда — в Кабанью балку. Там их стадо обитает.

— Вот ведь как… — опять пробормотал сосед. — Да, неблизкий путь. Ну, запрыгивай, хоть подвезу, сколько смогу. Да не бойся, запрыгивай! Виолетта, тпру! Тпру, комолая!

— Да скользко, хрыч старый, сейчас остановлюсь! — ответила Виолетта.

Пройдя ещё с десяток шагов, Виолетта остановилась. Остановился и Фред. С одной стороны, фрау Муэллю не велела, но с другой — он уже устал, и ему страшно хотелось отдохнуть.

— Прыгай давай, — сказала корова. — Больше предлагать не буду.

Фред подошёл к розвальням сзади, где было ниже всего, и запрыгнул, почти сразу провалившись в холодную колючую солому.

— Пошла, милая! — крикнул сосед.

— Пошла, пошла, — пробормотала корова и осторожно потянула воз. Розвальни со скрипом и шуршанием покатились, мало-помалу набирая скорость.

— А мы вот в город намылились, на ярмарку, рыбку продать, — начал сосед и с этого момента болтал уже без умолку, задавая поросёнку вопросы и тут же сам на них отвечая. Фред слушал-слушал и уснул.

Снилось Фреду, как Бетта в ежовой шубке тащит на спине мешок с зерном, а кругом стоят волки и ржут как лошади. И Фреду хочется выйти из парника и помочь девочке, но его держат мельник с женой и сыновьями: мол, если выйдешь, то нам всем конец!

От страха Фред проснулся. Солнце уже почти закатилось, и половина неба окрасилась в красно-малиновый цвет. Другую половину занимала огромная чёрно-серая туча. Солома в розвальнях, сосед в тулупе и мордочка Фреда были присыпаны мелкой снежной пылью.

— …а я ей такой говорю: «Целый воз лисьих хвостов, не веришь — сама сходи», а она всё своё — «Врёшь как сивый мерин»! А сивый мерин, между прочим, за всю-то жизнь всего раз соврал, будто на войне воевал и там ему хвост оторвало, а на самом деле…

— Метель будет, Базиль, — прервала Виолетта хозяина. — Надо на ночлег вставать, а то потеряемся неровен час.

В этот миг Фред понял, что потерял Родольфо.

Пока сосед спорил со своей коровой, поросёнок ощупал солому вокруг себя и принюхался, но сильный рыбный запах перебивал все прочие.

— Родольфо! Родольфо! — зашептал Фред. — Родольфо…

— Что ты там всё время бормочешь? — спросил Базиль.

— Прекрасный… — громко сказал Фред.

— Кто прекрасный?

— Закат, говорю, красный-прекрасный, метель будет, — Фред показал на небо копытцем. — Как бы не потерялся никто…

— Слышишь, хрыч старый, даже поросёнок это понимает! — поддержала корова поросёнка. — Остановиться надо, переждать.

— Вот ведь как… Так я что, против, что ли? Давай останавливайся.

— А где? Лес кругом, где встать?

— Постоялый двор должен быть!

— Проехали давно!

— Первый или второй?

— Третий!

— Ахти! Хрыч старый, болтал-болтал да всё проболтал, — начал ругать себя Базиль. — Слышь, Виолетта, повертай назад, к третьему двору, иначе замёрзнем!

Но тут налетел ветер такой силы, что Базилю набило полный рот снега. Пока он отплёвывался, Фред шарил по розвальням, пытаясь найти волчонка, и совсем уже отчаялся, как Родольфо сам залез к нему под шубку. От него пахло свежей рыбой.

— Ты где был? — шёпотом спросил Фред. — Я чуть с ума не сошёл!

— Кушал, — довольным баском ответил Родольфо Прекрасный.

— Что кушал? — удивился Фред.

— Рыбку.

— Ах ты…

— Тут недалеко живёт Марис-одинец, знахарь местный, — Родольфо, кажется, даже не понимал, что Фред на него сердится. — Он местный знахарь. Слышишь, будто кости стучат в темноте? Это у его избушки черепа волчьи стучат, они у него вместо бубенцов во дворе понавешаны.

— Эй, Базиль, — крикнул Фред вознице. — Тут рядом Марис-одинец живёт, говорят.

— Что за Марис? Виолетта, ты слышала?

— Чего? — Голос Виолетты долетал, будто издалека.

— Марис-одинец! — хором крикнули Фред и Базиль.

— Это у которого черепа во дворе?!

— Чего? — то ли не расслышал, то ли испугался Базиль.

— Он самый! — крикнул Фред. — Слышишь стук?

— Слышу. А он нас не съест?

— Не съест? — спросил Фред у Родольфо, но тот уже сладко посапывал за пазухой у поросёнка.

— Я не знаю! — крикнул Фред корове.

— Последний раз я с вами в город еду, — пригрозила Виолетта и сошла с тракта.

Метель тем временем разыгралась не на шутку. Острые снежинки секли кожу на пятачке и даже умудрялись пробраться сквозь густую щетину на мордочке Фреда. Всё вокруг погрузилось во тьму, Виолетту сквозь снежную стену невозможно было разглядеть. Базиль соскочил с розвальней и пошёл проверить свою корову. Остались только Фред с Родольфо.

— В такую погоду самое то вершить разбой и беззаконие, — мечтательно сказал волчонок. — Самая богатая добыча в такую погоду.

— Ты что, обманул меня? — испугался Фред.

— Нет. Слышишь, как кости стучат?

Как ни странно, сквозь завывание пурги действительно легко было различить костяной перестук.

— А почему у этого Мариса волчьи черепа во дворе висят?

— Не знаю. Мне бабушка про него рассказывала. У него, говорит, клыки с мою голову и шкура как броня, его даже медведи боятся. Говорят, будто он колдун.

— Малой, ты с кем тут болтаешь? — спросил Базиль.

— С пузиком своим, — соврал Фред.

— Вот ведь как… — вздохнул Базиль. — Застряли мы. Овраг впереди, не проехать. Придётся нам в санях метель пережидать.

— А Виолетта? — спросил Фред.

— И она с нами, не оставлять же её. Лезь, родимая, в сани, в тесноте, да не в обиде!

С этими словами Базиль уселся на своё место и похлопал рукавицей на место рядом. Виолетта, дрожа, впрыгнула в розвальни, по-кошачьи покрутилась на месте и легла.

В этот момент снег под полозьями просел, сани накренились вперёд, и, не успел Базиль прошептать «Вот ведь как», розвальни вместе со снежной лавиной понеслись вниз, в овраг.

— Аааа! — закричали все, кроме волчонка, который из-под ежовой шубки ничего не видел.

Розвальни набирали скорость. Овраг шёл под уклон, как большой снежный жёлоб, и розвальни неслись по нему, не сворачивая, и чем дальше, тем спуск был круче.

— Никогда больше в город не поеду! — рыдала Виолетта.

— Никогда, милая, никогда! — вторил ей Базиль. — Только бы не насмерть!

— Мама! — орал Фред.

И вдруг всё прекратилось: и головокружительный спуск, и овраг, и метель. Кругом стояла непроглядная темень и тишина, в которой отчетливо раздавался костяной перестук. Так близко, что казалось, у самого пятачка.