Надежда Ник - Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

– Ваши прознатчики очень хорошо потрудились. – Мужчина оставался спокоен, как горный монолит. – Стоит их поздравить и поощрить. Что до остального, каждый из нас служит Великой в меру своих сил и возможностей. Я не верю в равенство между нами. Его никогда не было и не будет.

Можете считать произошедшее моей очередной маленькой прихотью. А что до неоднократно упоминаемого вами человеческого существа… Все, что я почитаю своим, таковым и останется. Я не предупреждаю дважды.

Ответом ему стала тишина. Мужчина со стальным взглядом сдержанно поклонился и отступил в темноту.

Quaestiones opus est responsis

Вероника очнулась ото сна и села на кровати. В просторной, богато обставленной комнате было тепло и тихо. Единственными звуками, которые она слышала, были монотонное тиканье часов на камине, пощелкивание углей и шуршание ветра за окнами.

Девушка взглянула на часы – стрелки отсчитывали третий час. Дня или ночи? На улице стояла все та же непроницаемая тьма. Крупные снежинки кружились и таяли на окованном стекле. Неужели она проспала сутки или всего пару часов?

В этой темноте Вероника совершенно потеряла счет времени. Она поднялась с кровати и, медленно подойдя к окну, выглянула во двор. На улице начался настоящий буран. Ветер неистово раздувал огонь факелов, трепал беззащитные кроны деревьев и засыпал крепость снегом.

Внезапно за мутным серым занавесом девушка различила приближающийся силуэт. Единожды увидев, она бы узнала его где угодно! Ферро пересекал внутренний двор своей легкой и стремительной походкой. Девушка наблюдала за ним, прильнув к холодному стеклу. Она понимала, насколько глупо сейчас выглядит, что должна оторваться от окна, но не могла. Не хотела. Что-то необычное и завораживающее было в облике этого мужчины и его движениях.

Точно почувствовав на себе чужой взгляд, ее спаситель замедлил шаг и, посмотрев вверх, помахал ей рукой. Вероника кивнула в ответ, почувствовав себя при этом неисправимой дурой, и отодвинулась от окна. Странно, Ферро будто бы действительно понял, что она смотрит, – этот человек и вправду обладал поистине звериным чутьем.

Девушка поежилась, воображая предстоящий им разговор. Она ждала его и боялась. Вероника хотела бы вернуть прошлый день. Когда начался весь этот ужас, она преспокойно дрыхла в своей комнате… И эти странные сны… нужно все рассказать Ферро, пусть высмеет ее, если это всего лишь очередная глупость. Конечно, будет обидно, но мир не перевернется. Мир уже подброшен и летит вверх тормашками. А заодно она обязана расспросить про крепость и…

Веронике тяжело было вспоминать обстоятельства прошлой ночи, память словно затянулась плотным саваном, отбрасывать который казалось просто немыслимым. Она и так знала, что под ним скрыто… Нет, нужно выяснить все, но что-то внутри вновь и вновь предостерегало от этого: страх переступить тонкую грань, за которую вернуться уже не получится. А в ее шатком положении это просто недопустимо. Девушка понимала, что во всем зависит от человека, которого совсем не знает… И не уверена, что хочет узнать.

Своего у Вероники осталась немного: одежда, в которой она бежала из дома, и память. Память – вездесущая, горькая и жгучая, как слезы, которые не преминули тотчас появиться. Крупные и горячие, они покатились из глаз неудержимым потоком.

Тихий стук в дверь оторвал девушку от тяжких воспоминаний.

– Умбра? – Девушка шмыгнула носом и торопливо утерла глаза. Тишина. – Ферро… это ты?

Нет ответа. Немного помедлив, Вероника отодвинула защелку и, приоткрыв дверь, неуверенно высунула логову в пустой коридор. Девушка заколебалась лишь на секунду, но потом, живо представив ироничную улыбку на лице своего спасителя, с силой распахнула дверь и шагнула за порог. Но на этом ее храбрость иссякла.

Кое-как пригладив непослушные русые локоны, озираясь по сторонам, Вероника медленно и не очень уверенно спустилась по лестнице в уже знакомую ей гостиную. Миновав ажурную арку, она попала в не менее богато обставленную столовую. Ферро уже был там. Он сидел во главе длинного стола, сервированного только на двоих. Задумчиво склонившись над какой-то очень старой книгой, красавец, видимо, пребывал глубоко в своих мыслях, но мгновенно поднялся, стоило девушке переступить порог.

– Добрый день, Вероника, как спалось?

– Не очень, мне приснился ужасный кошмар, – призналась слегка смутившаяся девушка. Она ответила раньше, чем ее насторожил вопрос. Откуда он знает, что она делала эти два часа?! А может быть, сутки…

– И что же в нем было такого ужасного? – В серых глазах мелькнуло подобие интереса.

– Мой старый дом, где я жила в детстве, и лестница, такая темная, совсем без дверей… – перечисляла оторопевшая девушка. – И… Ты тоже был там!

Она замолчала, сообразив, какую глупость сморозила, но было уже поздно. Зачем она рассказывает? С чего ему вообще понадобилось это знать?

– Правда, кошмар, – с усмешкой согласился красавец.

– То есть я совсем не то хотела сказать… – Вероника чувствовала себя совершенно растерянной, эти странные разговоры совершенно сбивали девушку с толку, она не знала, что отвечать. Почему так горят щеки?

Вероника нервно поежилась. Она чувствовала себя очень неуютно, особенно после всего случившегося, да еще и под этим откровенно насмешливым взглядом. Ей хотелось сжаться в комочек, а лучше – поскорее убежать и спрятаться подальше. Но приходилось стоять, смотреть прямо и говорить, с трудом подбирая слова.

– Почему нет? Можешь рассказать мне об этом или о чем-то другом. Присаживайся и пообедай со мной. Сегодня Умбра провела на кухне дольше обычного. Без сомнения, нас ждут шедевры кулинарии.

Девушка неуверенно шагнула к столу.

– Ближе, – что-то в ровном, если не сказать ленивом, голосе заставило Веронику вздрогнуть. Ферро взялся за высокую резную спинку стула рядом с собой. – Садись сюда, беседовать через стол не очень удобно.

Служанка в сером, которую девушка еще ни разу не видела, принесла приборы и быстро вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Разговор не клеился. Вероника ничего не ела. Она сидела, потупившись, разглядывая изысканные серебряные приборы, которые на самом деле нисколько ее не интересовали, просто девушке было очень неуютно в этом немыслимо богатом доме, огромном и чужом. Ферро молча смотрел на нее.

– Ты всегда так неразговорчива, или тебя до такой степени смущает мое общество?

Вероника молчала.

– Ты приняла мою помощь, чтобы заморить себя голодом? – Мужчина взял серебряный нож и, поймав на кончик острия отблеск свечи, склонился над блюдом с какой-то большой запеченной птицей. – В моем доме этого не будет. Ты любишь утку?