Владимир Голубев - Сказы Матушки Оки

Рано утром, миновав заспанных стражников, из столицы без оглядки выехал всадник и поспешил по северному тракту. За плечами путника болтался мешок с сухарями, за поясом торчал топор, а в рубахе в потайном месте были зашиты медные монетки. Никто не провожал парня, ведь родня жила далеко, в глухой деревне, а невесты у дурня отродясь не было, не считая посулённой младшей дочери Великого князя, которую, кстати, Ваня ещё и не видел. Да и не хотел он на неё смотреть: ведь окажись девушка красавицей, помирать будет страшно, мечты заслонят все мысли, а безобразный вид обесценит будущий подвиг… Да-да, оказывается, Ваня-то был не так и глуп. Как же его деревня называется, уж не Академия ли?

Первый день пути миновал спокойно, затем второй и третий… Дорога была почти пустой, зимник растаял, а для телег земля ещё не просохла, только редкий пешеход пугался и обходил Ваню стороной, от греха подальше, принимая юношу то за умалишённого, то за беглого дружинника. Иван ночевал в стогах сена, трактиры и постоялые дворы объезжал стороной – берёг деньги, а яйца и мясо покупал у крестьян: так выходило дешевле. Эх, зря смеялся князь, деревенская хватка была у парня. Только и сам он не знал, для чего берёг гроши: возможности вернуться, да ещё с каким-нибудь молодильным яблоком, практически не было, это только в детских сказках за забором растут волшебные яблони…

Едет Ваня, головой крутит: родная земля справа, слева и сзади, а что ждёт впереди – неизвестно. Квадраты полей, зелёные сады раскинулись вдоль дороги, впереди темнели рощи и леса, через реки перекинулись добротные мосты. Но с каждым переходом жилья с огородами становилось меньше, а оврагов и лесов больше. Вскоре широкий тракт превратился в разбитую просёлочную дорогу, ведущую через густой лес, мосты исчезли, а вместо них – глухой перевозчик с внешностью разбойника, а не честного обывателя, того и гляди пихнёт в воду. Вскоре ехать верхом стало невозможно из-за острых сучьев и веток, и Ваня пошёл пешком, а кобылу вёл под уздцы, но мешок с сухарями ей не доверил: вдруг подведёт.

Странные пошли места, тёмные, редко встретишь солнечную поляну, где без страха заночуешь, – всё заросли да овраги, пни да ямы. Кругом ни охотника, ни прохожего, только чёрные птицы и дикие звери. Сколько раз хотелось Ване повернуть назад, пусть с позором, но вернуться домой, или пропить все деньги в кабаке, а потом будь что будет: свинарник или тюремный острог. Проще пареной репы развернуть конягу, но в последний миг что-то останавливало его и заставляло продолжать путь. Впереди парня ждали страшные места, нехоженые и непроглядные, по сторонам всё ёлки, да сосны, да валуны, покрытые лишаями мхов. Сгинешь здесь, и никто не узнает – кости волки да лисы растащат по округе.

Прошло много времени, пока ступил Иван на берег Студёного моря, посмотрел на серые волны и белые облака, на мокрьш песок, а отдыхать вернулся в лес: там спокойней. В озерце наловил непуганых окушков, сварил знатную уху (аж ложка стояла!), славно отужинал и, накрывшись тулупом, завалился спать.

Проснулся Ваня посреди ночи от страха. Вой ветра был подобен крикам чаек, деревья в ужасе скрипели, а догоревший костер еле светился бордовыми глазами угольков. Начиналась буря. Сон как рукой сняло.

Ваня вышел на берег и огляделся. У камня-валуна сидела дева с прялкой, русая коса с голубой лентой раскачивалась в такт прялке. Ночная гостья была прекрасна: платье расшито бирюзой и изумрудами, в волосах гребень с рубинами. Страх пропал, и Ваня, спотыкаясь о камни, приблизился к красавице. Но тут девица сама повернулась к парню.

– Ты кто и откуда здесь взялся? Люди испокон веков обходят эти места стороной! – сказала пряха, а сама продолжала прясть пряжу. Её голос зазвучал музыкой, даже бушевавшая вокруг непогода не заглушила его, и в то же время в нём чувствовалась необъяснимая сила.

– Я Иван, дружинник Великого князя, а ты кто, ненаглядная краса? – с трудом вымолвил Ваня, кланяясь до земли. Он сам подивился своей храбрости: в родной деревне он за версту обходил красных девиц.

Девушка сверкнула голубыми глазами, и румянец пробежал по щёчкам.

– Я Стреча, богиня Судьбы. Никто из людей не должен видеть меня, тем паче как я пряду. А ты, крестьянский сын, подобру-поздорову уходи скорее туда, откуда пришёл.

– Стреча, Стречушка, я не буду смотреть на пряжу: эка невидаль! Мне на тебя поглазеть охота. Дай мне ещё хоть одну минуточку полюбоваться на твою красоту, может, первый и последний раз в жизни видимся-то, а?

– Ну, что ж, глазей, деревенщина. Однако молви как на духу: зачем в наши края пожаловал? Разбойничать или озорничать? И не вздумай врать, а то пожалеешь! Я всё вижу и ведаю наперёд!

Ваня всё открыл прекрасной богине-пряхе, ничего не утаил и не приукрасил, и сразу стало легче, словно он скинул тяжкий груз со своих плеч. Молча богиня выслушала молодца.

– Значит, желает твой князь обрести вечную младость, подобно легендарной птице Феникс?

– Желает, ох, как желает! И наказал мне, что если не выполню его волю, то обитать мне всю жизнь в свинарнике. Не хочу я доли такой подлой, лучше голову сложу здесь за отечество, чем хрюшек обхаживать весь свой век.

– Только твоей главы здесь недостаёт. Ладно, ведаю я, что твой князь ещё поживёт, не скоро ещё его нить порвется. А тебе более ничем не помогу, уноси ноги отсюда поскорей. Не в моей власти давать людям вечную юность.

– Посоветуй, Стречушка, кому поклониться, кого молить о милости, а то погибну ни за грош! Всё исполню, что скажешь! Ни в чем я не виноват, никого не обидел почём зря, не оскорбил, не оговорил.

– Врёшь, Ваня, ох и врёшь, с отцом ругался али нет?

– Бывало, каждый день поминаю и лью слёзы, Стречушка!

– Говорю, не знаю, чем тебе помочь. Ты небось у себя в деревне наслушался баяновских сказок о живой воде да молодильных яблоках, но нет их здешних краях.

– А что есть-то, Стречушка?

– Молчи, лапоть деревенский. Ведь не отступишь. Ладно, так и быть, наведу. Слушай, надо тебе раздобыть волшебную дудку Живы, или Весны – так вы, люди, её кличете. С помощью своей дивной дудки каждый год после холодной зимы она пробуждает землю-матушку ото сна и вновь даёт ей молодость, а главное, несказанную силушку любить и родить. Каждое лето младая листва зеленеет на ветвях, а трава и цветы украшают поля и луга. Ищи Живу, может, она и смилуется над тобой, деревенщиной. Подарит, глядишь, свою дудочку или испепелит тебя в золу, как на лесном пожаре. Не ведаю и не желаю открыть судьбу твою, потому ступай, ищи Живу.

– А где ж я её найду-то?

– Ничего-то душа твоя ещё не ведает, а ум спит богатырским сном. Запоминай: как услышишь, что в чаще кукует кукушка, туда иди, глядишь, и Живу узришь. Слушай своё сердце, оно тебя приведёт. А теперь прощай!