Борис Априлов - Самые новые приключения Лисенка

— Мокси, да ведь ты так ничего и не понял!.. Мы уже завтра рассеем глупые слухи. И каждый поймет, что привидений нет.

— И у нас действительно будет приключение! — заметил Домби.

— Так будем ждать?

— А почему бы нет?

— Хорошенькое приключение — кругом темнота и скучища!..

— Тогда давайте споем! — предложил Домби.

— И попляшем!

Они запели, заплясали: «Ринги-ринги-ринги-рае, наш петух на трубе играет! Чужой его прогоняет, а сам вовсю уплетает шоколадку, мармеладку, пряничек, клубничку, лимонную водичку»… Эх, до чего же хорошо петь и плясать! «Ринги-ринги-рае, наш петух играет! Чужой его прогоняет, а сам уплетает…»

— Стоп!

— Кто крикнул «стоп»? — спросил Домби.

— Я! — сказал Димби.

— Зачем?

— Тут что-то происходит!

— Что именно?

— Как — что? Разве вы не заметили?

— Чего не заметили?

— И ты, Лисенок, ничего не заметил?

— Нет, Димби. А что такое?

— Вот это да! — удивленно воскликнул Димби и принялся считать: — Раз, два, три, четыре… Значит, нас четверо!

— Нас всегда столько.

— Да, но одно время нас было не четверо, а пятеро. А вы этого не заметили, выходит?

Все замерли. И в тишине раздался голос Лисенка:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, — многозначительно прошептал Димби, — что минуту назад среди нас был еще кто-то. Какое-то незнакомое существо. Закутанное.

— Во что?

— Во что-то белое. Оно плясало вместе с нами.

— И пело?

— Рука у него была маленькая.

— А оно пело?

— И холодная.

— Откуда ты знаешь?

— Оно ухватилось за меня.

— И пело?

— Плясало.

— Но не пело?

— В том-то и дело, что пело.

— Визгливо, да?

— Да.

— И мне тоже показалось что-то вроде этого, — признался Лисенок.

— Но мне-то не показалось, а я его видел и слышал, даже дотрагивался до его руки. Ведь оно, когда плясало, держалось за меня, — заверил Димби.

Мокси тут же заявил, что не знает ничего страшнее, чем то, когда четверо пляшут в темноте и вдруг на какое-то время их становится пять, а потом снова они превращаются в четверых. Он считает, что нет ничего более зловещего, чем когда поют четверо и вдруг какое-то время они поют уже пятью голосами, а когда догадываются об этом, — то их снова становится четверо. Кроме того, рука у этого неизвестного Нечто — маленькая и холодная. Холодная рука — признак опасного характера. Мокси опять призвал сразу же смываться отсюда, потому что Лисенок снова сумел подбить их на опасное приключение, где будет много страха и абсолютно никакого смеха.

Затем Димби заверил своих приятелей, что своими глазами видел, как таинственное существо включилось в их хоровод, а затем также легко и незаметно выскользнуло из него и исчезло неизвестно куда.

— Одной рукой оно держалось за мою руку, а другой за руку Домби — заключил Димби.

— Домби, это верно? — глядя ему в лицо, спросил Лисенок, но в темноте так ничего и не смог на нем прочитать.

— Было очень интересно! — весело сказал Домби. — Попляшем еще! Может, оно придет еще раз!..

Они взялись за руки и запели, но никто не сделал ни шажка. Стояли, пели и считали-пересчитывали в уме сколько их. Пели вяло, трудно было даже разобрать, что именно они пели.

— Друзья, пляшите! Мокси, ты почему не поешь?

— Не могу, Лисенок. Я считаю.

— Ну, и до скольких ты сосчитал?

— До двух. Считать дальше мне просто страшно.

— Но ты же видишь, что нас четверо!

— Ну и что…

Они снова заплясали и запели уже поскладнее. Время шло, а пятый все еще не появлялся, чтобы доказать свое существование.

«Вот это здорово! Оказывается, с помощью самовнушения можно видеть и слушать то, что тебе хочется! — думал удивленно Лисенок. — Но вот смелость Домби у меня не выходит из головы. Подумать только — Домби стал даже смелее меня. Что с ним случилось?..» Лисенок наблюдал за своими друзьями, которых он притащил в темноте сюда, в развалины, — они пели и плясали «ринги-ринги-рае», дожидаясь полуночи, чтобы положить конец нелепому слуху. Но удается ли ИМ это сделать? Действительно ли привидения не существуют? Он часто задавал себе этот вопрос и уверенно отвечал, что не существуют, и все же… Нет, не привидение, а Домби — загадка этого приключения. Почему? Что заставило его так смело себя вести?

— Хватит! Остановимся, — неожиданно предложил Домби.

— Почему? — захотел выяснить у него Лисенок.

— Мне кое-что пришло в голову, но тут же выскочило, потому что я поставил бы себя в неловкое положение.

— Скажи, скажи что!

— Кажется, это глупо.

— Все равно скажи, — настаивал Лисенок.

— Я подумал, — начал Домби, — раз мы столько толкуем о внушении, почему бы нам не попробовать внушить себе то, чего мы еще не пытались сделать… Выстроимся тут в ряд и вообразим, что у стены появляется то…

— Кто? — вырвалось у Мокси.

— То, ради чего мы сюда пришли… А ты как считаешь, Лисенок?

— Ну, что ж, — попробуем.

— Почему бы и нет!

— Но придется изо всех сил стараться вообразить себе это!

— А что мы должны вообразить? — спросил Мокси.

— Что вдоль стены проходит привидение, — ответил Домби.

— Я не хочу воображать это!

— Ладно, воображать будем только мы.

— А что буду делать я?

— Будешь отдыхать.

— Начали. Раааз! — скомандовал Лисенок.

— Дваа! — продолжал Домби.

— Трии! — заключил Димби.

«Когда кто-то освобождается от страха, он становится гораздо симпатичнее, — думал Лисенок. — Вот как сейчас Домби. Он стал даже симпатичнее меня. Получается, что страх это как будто большой тормоз… Но чем ты забиваешь себе голову? А ну-ка, сосредоточься, глупый лис! Где твоя главная мысль? Почему ты не сосредоточился на ней? Ведь ты же хочешь, чтобы там вдоль стены прошло привидение! Оно, конечно, не пройдет, потому что привидения существуют так же, как существуют килигариконди. Стой! А что значит: килигариконди? Ведь это новое слово. Оно вот только сейчас возникло у меня в голове. Замечательное слово! Остается только придумать ему какое-то значение. Но поскольку я не могу этого сделать, то оставлю его пока — ну, как бы повисшим в воздухе — безо всякого значения. Килигариконди. Значит, в единственном числе будет — килигариконд. Может быть, это слово мне однажды понадобится, и я найду ему значение… Да ну тебя, Лисенок, с твоими рассуждениями! Почему ты не сосредоточиваешься?»

— Эй, Мокси, ты что делаешь? — спросил Лисенок.

— Почесываюсь.

— Прекрати.

— Чешется…

— Ты знаешь, что такое килигариконди?

— Нет, — признался Мокси. — Ничего я не знаю. В культурном отношении у меня дело обстоит худо… А что это значит?