Уильям Хорвуд - Тоуд-триумфатор

— Тогда, может, вы располагаете средствами, чтобы зажить своим домом?

— У меня есть деньги, месье, но я не хотел бы жить один. Месье Прендергаст сказал, что вы укажете мне, что делать.

— Вот как? — сказал Председатель суда, и тонкая улыбка тронула его губы.

— Он был уверен!

— Гм-м. Ну что же… — И его честь посмотрел на Графа долгим и пристальным взглядом.

Наконец он сказал:

— Я вам задам один вопрос, и от вашего ответа будет в значительной степени зависеть ваше будущее, и не только ваше. Скажите мне, только прежде хорошенько подумайте, какое время в вашей жизни было самое счастливое?

Юноша удивленно замолчал, может быть вспоминая, как много подарков ему дарили, какие приятные сюрпризы устраивали, по каким экзотическим местам возили, как баловали. Председатель суда наблюдал, как тени многих воспоминаний прошли по его лицу, но счастья или хотя бы удовлетворения на нем не отразилось. И вдруг, как будто солнце выглянуло наконец из-за туч, в глазах подростка засветилось счастье.

— Итак?

— Однажды он…

— Кто? — мягко переспросил Председатель суда.

— Месье Тоуд. Мы с ним удили рыбу, но…

— Да-да. Не стесняйтесь, рассказывайте, у нас много времени.

— Дело было даже не в самой рыбалке, а в том, как он учил меня насаживать, подсекать, выбирать мух для наживки… и…

— Ну-ну?

— Он научил меня привязывать крючок! Да, это было самое счастливое время. Мне так понравилось! А потом, месье, мы…

И Председатель суда выслушал подробный рассказ о том дне и вечере, о рыбалке, о запомнившейся навсегда ухе, о скользящей мимо реке.

— А как бы вам понравилась идея, — спросил Председатель суда, дослушав рассказ, — пожить с мистером Тоудом? Как вы думаете, он будет заботиться о вас?

Юноша подумал немного, потом улыбнулся и сказал:

— Я думаю, он будет очень, очень стараться, месье.

— Да, — согласился его честь, — я тоже так думаю.

Теперь нужно было отдать необходимые распоряжения и подготовить надлежащие документы, содержавшие множество слов вроде «попечительство», «опека», «законным порядком» и тому подобных. Затем пригласили Тоуда и объявили ему его участь, и, с точки зрения Председателя суда, она была пострашнее виселицы. Ведь у юноши будет много требований, и чем дальше, тем больше. Так что Тоуду понадобится терпение святого. А все как один сходились на том, что мистеру Тоуду придется очень много работать над собой, чтобы приблизиться к святости хоть на дюйм.

Вот как оно получилось. Прендергаст пожертвовал собой ради Тоуда и, представив покинутую благородную даму бесстыжей французской авантюристкой, чьи страсти довели ее до буфетной и даже дальше, спас жизнь своему хозяину. Итак, Прендергаст остался при жене, чье счастье в браке могло сравниться лишь с его собственным, а юный Граф — при Тоуде, который должен был теперь заменить ему родителей. И кто знает, может, со временем Тоуд научится делать для другого то, что никогда не мог делать для себя самого!

Поэтому совершенно естественно, что Тоуд распевал песни, восхваляющие Прендергаста, по пути из Города в Тоуд-Холл, и его спутник, отныне порученный его заботам, делал то же самое. Но от старых привычек отвыкаешь не сразу, если вообще отвыкаешь, и Тоуд не мог не подумать о том, что, знай он, как все обернется, можно было бы и речь заготовить. Уже въехав в автомобиле в ворота Тоуд-Холла и увидев друзей, собравшихся поприветствовать его, а может, и похвалить, и сказать ему, какое он умнейшее животное, он опять подумал, что речь пришлась бы кстати. Ведь ему было что сказать! И пока друзья пожимали ему и его спутнику руки, Тоуд уже начал потихоньку важничать и в уме готовить речь.

— Как насчет торжественной церемонии? Мы ведь должны открыть статую, правда? Думаю, прямо сейчас. Немедленно!

Воспитанник Тоуда, сразу оказавшийся в тени, совершенно растерялся и бродил как неприкаянный, прячась то за Крота, то за Барсука. Он чувствовал себя очень неловко и не знал, что ему делать. Столько шума, столько народа и все так счастливы видеть месье Тоуда! Они вышли на террасу, а оттуда в сад, где недавно была воздвигнута статуя Тоуда, готовая к открытию. Мадам постаралась на славу. Художественное решение было такое смелое, что у грядущих поколений могло создаться совсем другое представление о Тоуде, чем у тех, кому довелось знать его лично. Бронзовое изваяние высилось на пьедестале гордо и победоносно, как статуя Цезаря. На нем были развевающиеся одежды римского императора, а на ногах — кожаные сандалии, пригодные для гораздо более сухого и теплого климата, чем здешний. Голову (а надо отметить, что волосы у статуи были гораздо гуще и пышнее, чем у оригинала) венчал лавровый венок триумфатора. Рука с атрибутом императорской власти — скипетром — поднята вверх. Скульпторшу, по-видимому, так захватила модель, что она совершенно отказалась от мысли изобразить Крота, Барсука и Рэта в виде верных легатов, к их большому, надо думать, облегчению.

Ярче всего гений Мадам проявился в выражении лица Тоуда: победоносный и самоуверенный взгляд сочетал в себе величие Августа с хитроумием Клавдия, военную мощь Юлия Цезаря с некоторым намеком на испорченность и распущенность Нерона. Взгляд был устремлен вдаль или, лучше сказать, в небеса, во всяком случае гораздо дальше той латинской надписи на пьедестале, которую Барсук добросовестно перевел на английский, дабы удовлетворить любопытство Крота: «Скромность прежде всего» .

Барсук откупорил заветную бутылочку Крота; Рэт, Выдра и Брок принесли стулья и стол, чтобы все могли рассесться, когда отзвучат речи, и поговорить, как часто бывало в прежние времена. Племянник и Внук, которые уже успели подружиться, отправились на кухню поискать, не найдется ли что-нибудь для пикника. А Тоуд, прикрыв глаза, шевелил губами и жестикулировал, время от времени взглядывая на триумфальную статую, чтобы почерпнуть в ней вдохновение. Лишь его юный воспитанник оказался не у дел и стоял совершенно потерянный.

— Месье…

— Не сейчас, дружок, я должен подготовить речь.

— Месье, по дороге сюда вы обещали мне…

— Ах да, да, но только не сегодня. Ты сам видишь: нет времени, надо развлекать гостей.

— Месье, но когда же мы сможем…

— Ну вот, все готовы. Почему бы тебе тоже не сесть и не повеселиться с нами?

Бедный юноша сел и стал стараться повеселиться.

— Джентльмены и друзья, — начал Тоуд, когда установилась относительная тишина и бокалы были наполнены. — Есть множество вещей…