Михаил Каришнев-Лубоцкий - Чудесное наследство. Книга 2

– Так… – бормотал он, сидя над своими бесценными находками и почесывая время от времени мизинцем плешивый затылок. – Телефонные кнопочки – это нужные команды… Допустим, кнопка с цифрой «1» будет командой «Ко мне!», тогда кнопка с цифрой «2» будет обозначать команду «Подъем!». А кнопки «3» и «4» – «Влево!» и «Вправо!». Ну что ж, кажется, я на верном пути…

Дядюшка так увлекся изобретательством громкокрякателя, что даже стал передвигаться немного по-утиному: вперевалочку, припадая при ходьбе то на левую ногу, то на правую. А в разговоре он невольно переиначивал отдельные слова: вместо «кровать» говорил «крявать», вместо «красивый» – «крясивый», вместо «закрепить» и «крапинки» – «закряпить» и «кряпинки», а вместо «раскрашенный», «кроссворд» и «проклятье» у него выскакивало «раскряшенный», «кряссворд» и «прокрятье». Как-то споткнувшись, он даже произнес такую удивительную фразу: – «Прокрятье, я крякнулся! Некрясиво, Крякофакс, некрясиво…»

Я уж было подумал, что дядюшка начинает потихоньку превращаться из старого пуппитролля в старого селезня, и очень испугался. Но к счастью, я ошибся. Вскоре вся эта история с изобретательством закончилась, и Кракофакс постепенно стал избавляться от странной манеры разговаривать и ходить по-утиному вперевалочку.

Идея изобрести громкокрякатель и отправить Хрю-Хрю на диких утках в Аравию пришла Кракофаксу в голову вечером в пятницу. А уже в понедельник, вскоре после обеда, он, возвратясь в нашу комнату и вновь взяв в руки пинцет и паяльник, гордо произнес:

– Ну, дорогой племянник, можешь меня поздравить! Сейчас припаяю последние контакты – и начну пробные испытания!

– А ты не боишься, что я сглажу?

– Нет, не боюсь. Я в себе уверен. Но, пожалуй, оставь поздравления на потом. А пока сбегай к Хрю-Хрю и скажи ему, чтобы он готовился к полету. Тянуть с отправкой не станем – сегодня поросенка и запустим!

Я заглянул к Паулине, потом к Пугаллино, и мы вчетвером (Кнедлик, конечно, увязался за нами) отправились к Хрю-Хрю в гости.

Когда поросенок узнал, что работа над громкокрякателем подходит к концу и час расставания с друзьями и родиной близок, он едва не зарыдал. Но сдержался и только печально хрюкнул.

– В Аравию, так в Аравию… – вздохнул бедняга. – Все лучше, чем на сковородку…

– В Аравии, – вспомнила вдруг Паулина (совсем некстати, нужно сказать!), – жарче, чем на сковородке! Солнце так и палит, так и палит!

Хрю-Хрю после ее слов скис еще больше.

– Может быть, не нужно мне в Аравию лететь? – посмотрел он с затаенной надеждой на меня и Пугаллино. – Что я там не видел?

– Пустыню, – подсказала Паулина, – верблюдов, скорпионов…

– А там есть хоть одна лужица? – спросил Хрю-Хрю. – Я так привык лежать в луже, особенно в жару…

– Придется потерпеть, – строго произнесла юная гнэльфина. – Насчет луж не знаю, а вот Красное море в Аравии есть.

– Красное? – удивился поросенок. – Я думал, что все моря синие!

– И это синее, – успокоила его Паулина, – оно только называется «Красное». И еще в нем водится много разных чудесных рыб: барракуды, пираньи, акулы…

– А осьминоги там есть? – поинтересовался у девочки Пугаллино. – Ты представляешь, Хрю-Хрю, у тебя четыре ноги, а у этого животного восемь!

– Наверное, из спины растут? – лениво полюбопытствовал кандидат в путешественники.

– Я не знаю, я не видел, – честно признался Пугаллино. И добавил с легкой завистью в голосе: – А вот ты увидишь, если тебе повезет с осьминогом встретиться.

– Я увижу – ведь я везунчик! Только вряд ли я долго буду на него любоваться… – вздохнул Хрю-Хрю. – А жаль: некоторые моменты хочется длить и длить!

Он снова посмотрел на меня своими умными маленькими глазками и спросил, делая короткие паузы между фразами:

– Когда назначен старт? На какой день и час? Ах, уже на сегодня?! Тогда я побегу собирать жолуди – путь предстоит неблизкий, я могу проголодаться!

Взбрыкивая ножками, Хрю-Хрю помчался в свой хлев, где у него хранились запасы жолудей и вкусных корешков. А мы пошли к Кракофаксу, нам не терпелось поскорее увидеть, как действует чудесный громкокрякатель.

Однако в замке нас ждало глубокое разочарование: дядюшка на озеро никого не взял.

– Вы что! – вскрикнул он, едва узнав о нашем намерении сопровождать его на «испытательный полигон». – Да вы мне всю дичь распугаете! К ней нужно подкрадываться тихо, почти не ступая…

Для большего убеждения он даже прошелся несколько раз по комнате на цыпочках, показывая как нужно приближаться к диким уткам. После чего категорически заявил:

– Только посмейте за мной увязаться! Тогда вашему поросенку точно придется стать котлетой!

– Но ты один не справишься! Тебе нужны помощники! – напомнил я вредному старику пуппитроллю. – Кто будет таскать за тобой большую корзину? Кто станет запрягать уток? Кто, в конце концов, вытащит тебя из тины, если ты в ней вдруг увязнешь?

Дядюшка искоса взглянул на меня и смущенно пробормотал:

– Не умничай, Тупсифокс, я все предусмотрел. Со мной на озеро пойдут Ганс-Бочонок и Ольгерд. Они призраки, их не видно и не слышно. К тому же, они могут летать над водой. А вы не можете!

И он, считая разговор законченным, повернулся к нам спиной и стал упаковывать громкокрякатель в небольшую картонную коробку.

Мы дружно вздохнули и разошлись кто куда: я, Кнедлик и Пугаллино вернулись снова к Хрю-Хрю, а Паулина, обиженно поджав губки, отправилась в свою комнату.

И вот что натворила эта девчонка! Войдя в свою комнату, она сначала взяла в руки какую-то книгу и стала ее читать. Но разве можно усидеть спокойно в кресле, когда рядом разворачиваются такие удивительные события? Конечно, нет! И Паулина вскоре отбросила книжку в сторону, встала из кресла и несколько раз прошлась по комнате из угла в угол. Ей хотелось бежать на озеро вслед за Кракофаксом, Ольгердом и добрым толстячком Гансом и только любовь и жалость к несчастному Хрю-Хрю заставляла ее торчать в четырех стенах и терпеливо ждать конца испытаний громкокрякателя.

Чтобы чем-то занять себя, Паулина взяла чистую салфетку и стала протирать корешки книг на полке и висевшую на стене картину. Когда она подошла поближе к полотну, на котором были изображены прадедушка фрау Луизы старый барон Генрих фон Флинк и его пес Миништоф, она подумала: «Нарисованы, а как живые! Наверное, на охоту собрались: вон и ружье взяли, и патронташ…»

Девочка провела салфеткой по картине, и яркие краски стали еще насыщеннее. В глазах старого охотника и его верной собаки даже появились чуть заметные искорки, а на длинном стволе ружья с широким раструбом на конце заиграли солнечные блики.