Ион Крянгэ - Румынские сказки

Бедная вдова по этой причине страсть как переживала и убивалась, не знала что ей делать, ничего не могла придумать. Однажды вечером когда сидела она как всегда пригорюнившись, вошли в её лачугу два незнакомых странника и попросили дозволения переночевать. Сперва вдова не соглашалась, но странники стали упрашивать, уверять, что они люди честные, идут издалека и в дороге очень устали. Упрашивали они её до тех пор, пока не уговорили. Позволила им вдова заночевать у неё.

А раз уж приняла в дом, то сами, небось, знаете, как положено у наших горцев? Гостей следует накормить. И хотя в доме у вдовы было так пусто, что хоть шаром покати, всё-таки взялась она за дело и кое-что для странников состряпала, на стол подала. После ужина принялись они толковать о том, о сём, о пятом, о десятом. Зашла речь и о мальчонке и незнакомцы спросили как его звать.

Некуда было вдове деться и пришлось ей рассказать, что поп её обижает и ни за что не хочет ребёнка окрестить, имя ему дать. Удивились странники такому делу, хотя, ежели говорить по правде, то не очень-то они поразились, потому как все сами отлично знали, ибо то были не простые смертные, а сам господь бог и святой Пётр.

Прислушались они к жалобам и сетованиям хозяйки, пожалели её и решили сами окрестить ребёнка. Сказано-сделано. Святой Пётр взял мальчика на руки, а господь бог окрестил его и нарёк именем Агеран. Затем подарили они своему крестнику ружьё и спать легли, а на второй день на заре ушли они дальше по своим делам.

С тех самых пор стал Агеран расти не по дням, а по часам. Всем людям на удивление, за день он вырастал больше, чем другие за год, а за год — вымахивал как за девять! Когда исполнилось мальчонке два года, таким он стал ловким да сильным, что никто с ним тягаться не мог.

А уж мать как сыночком гордилась, — не могла на него наглядеться, только эту одну радость в жизни знала, весь день-деньской его ласкала и пестовала.

Но не долгим было счастье материнское. Как-то утром, взял Агеран котомку, за спину забросил, ружьецо на плечо повесил и собрался в путь-дорогу. Не послушался он ни уговоров соседей, ни плача и мольбы матери, которая сулила ему каждый день самые любимые его яства готовить — лепёшки, пироги, творог с молоком и многое другое. Никого он не послушал и пустился в путь.

«Что тут поделаешь, видать, так уж ему на роду написано», — вздыхали женщины в деревне.

Вот идёт себе Агеран и идёт, конца-края дороги не видит, пока не очутился в лесу глухом, да таком огромном, что, казалось, нет ему ни начала, ни края, всю землю он покрывает. И в том громадном лесу ни одного дерева не было прямого, все как одно гнутые и кривые. Удивился Агеран такому делу, дальше сквозь чащобу пробирается и вдруг слышит жалобный голос. Прибавил он шагу, заторопился на голос. А тот всё гулче становится. Вдруг увидел он великана, величиной с гору, голова в тучи упирается.

Это был Согнидуб знаменитый, охал-вздыхал он, громко на судьбу сетовал за то, что в лесу не осталось прямых деревьев и нечего ему больше сгибать, душу тешить. Как увидел великан Агерана потопал ему навстречу, на пути встал, слова доброго не сказал, а сразу же на бой вызвал. Агеран ничуть не испугался, не робкого он был десятка, только спросил:

— Как ты хочешь со мной силой меряться — врукопашную схватиться, на мечах рубиться или из ружья палить?

— Врукопашную схватимся, так побыстрее будет! — ответил Согнидуб.

Сошлись они врукопашную и боролись весь летний день до самого вечера и второй день до обеда, но никак ни один одолеть не мог. Разгневался Агеран, схватил Согнидуба в охапку да вогнал его в землю по самые колени. Ожесточился и Согнидуб, собрался с силами и вколотил Агерана в землю по пояс. Вырвался Агеран, прыгнул как кузнечик, сгрёб великана и так о землю стукнул, что тот чуть насквозь всю твердь земную не пролетел, на ту сторону не проскочил. Хорошо ещё, что Агеран, человек милосердный и добрый, не хотел его смерти предать, а быстро схватил Согнидуба за волосы, на месте удержал и тут же вытащил из земли. Побратались молодцы и дальше вместе зашагали.

Прошли они самую малость, как вдруг видят откуда-то летят булыжники и огромные камни. Свернули они в ту сторону и наткнулись на чудище раз в десять огромнее, уродливее и страшнее Согнидуба. Этот великан держал в каждой руке по громадной скале и колотил их друг о дружку, да с такой силой, что булыжники и камни откалывались и на три версты вокруг разлетались. Увидел Крушикамень — так звали страшилище — пришельцев, струхнул немного, но испуга своего не показал, а хватил кулаком по каменной горе, да так, что стёр её в порошок, повернулся к Агерану и вызвал его на бой.

А того ничуть не утомили ни длинная дорога, ни борьба с Согнидубом и чувствовал он себя раз в десять сильнее, чем раньше.

— Ладно, коли драться тебе охота, так тому и быть! — согласился он. — Только скажи, как ты хочешь со мною силой меряться — врукопашную схватиться, на мечах рубиться, или из ружья палить?

— Врукопашную схватимся, так побыстрее будет! — решил Крушикамень.

Не обменялись они больше ни словом, а сошлись врукопашную.

Два дня с половиной боролись они, и только к обеду третьего дня сумел Агеран одолеть великана. Помиловал он его, не предал смерти, только заставил поклясться в верности и после того с ним побратался.

Теперь, когда стало их трое, зашагали названные братья весело дальше, перешучиваясь и распевая песни, всем на диво и на радость. Шли они, шли, как вдруг увидели, что две большие горы, которые перед ними возвышались, вершинами друг в дружку колотятся. Такого чуда никто из них ещё не видывал.

— Знаете ли вы, братцы, что это за диво? — спросил Согнидуб. — Коли не знаете, то меня слушайте! Ясное дело, что там творится что-то нечистое и сдаётся мне, что лучше нам другой путь выбрать, обойти это проклятое место, чтобы не оставить там своё мясо воронам, а кости волкам.

Крушикамень тоже голос подал и сказал, что эти валящиеся друг на дружку горы, ничто иное как уши нашей земли-матушки. Вот они и шевелятся. А Агеран прикинулся, что не слышит о чём толкуют его побратимы, и знай себе вперёд шагает, назад не оглядывается. К вечеру, когда день с ночью аукается, добрались они до тех гор, которые всё ещё вершинами колотились.

Тут-то и увидели они, что горы не сами по себе сталкиваются, а кто-то играет с ними. И был это великан раз в сто больше Согнидуба, и раз в десять огромнее Крушикамня. Звали чудище это Валигора.

Не успели три побратима подойти вплотную к страшилищу, как он горы в покое оставил, повернулся к Агерану и заорал на него — чего, мол, тому надо в его владениях?

Согнидуб от страху чуть не хлопнулся на землю в беспамятстве, а Крушикамень за спиной Агерана затаился, чтобы получше укрыться от ярости Валигоры.