Марк Розовский - Сказки для Саши

А в сражении при Эскудеро Тиран Тираныч одержал безоговорочную победу – теперь у противника погибли все, а у него остался в живых один солдат.

Возвращение в столицу с поля битвы было отмечено Великим праздником: в торжественной встрече победителей участвовало около миллиона кошек. Все они мяукали здравицы в честь Тирана Тираныча. Под открытым небом на стадионе был устроен феерический кошачий концерт с участием людей. Вой стоял такой, что чёрное небо над стадионом треснуло от напряжения, а Луна временно перескочила на другую сторону Земли, где был день, и вынужденно светила своим еле заметным отражённым светом.

На центральной площади перед Дворцом Тиран Тираныч поставил бочку с валерьянкой, и каждая кошка могла выпить на радостях сколько хотела.

В общем, повеселились.

А однажды Тиран Тираныч решил жениться. Свадьбу сыграли хорошую, пышную.

И, конечно, Тиран Тираныч после свадьбы, как раз наутро, вышел на двор, чтобы погладить одну свою самую любимую кошечку.

А её почему-то нет. Тиран Тираныч даже забеспокоился:

– Где она?.. Куда запропастилась?

Тут из спальни вылезает его молодая жена и говорит:

– Всё, милый. Больше, – говорит, – никаких кошечек.

– Как так?

– А вот так. Теперь я твоя любимая кошечка. А всех твоих… бывших… я к чертям разогнала.

Тиран Тираныч аж руками всплеснул:

– Да как ты посмела!?. Да как ты могла!?.

– И могла, и посмела. Теперь только меня одну и будешь гладить.

Тиран Тираныч не дослушал, бегом в питомник. А там пусто. И все дверцы вольеров открыты – одним словом, тю-тю! сбежали кошки. Кто куда. В разные стороны.

Заплакал Тиран Тираныч. Да только ничего не поделаешь. Поздно!..

А молодая жена хохочет-заливается:

– Вот так с вами, тиранами, и надо поступать.

И правда, с той поры Тирана Тираныча будто подменили. Ни войн, ни сражений.

Ни побед, ни поражений. А зачем? Нет кошек – нет и стимула, и желания бороться.

Тихий, скромный человек. Прожил остаток жизни со своей новой кошечкой и умер спокойно, нормально, и даже без пушечных выстрелов на похоронах.

Скоро люди позабыли Тирана Тираныча. Будто и не было его на свете.

И на его могилу даже кошка не пришла…

Решила Весна прийти пораньше.

И пришла. Зима ей говорит:

– Не люблю выскочек.

Весна отвечает:

– Ты чего злишься?! Не злись!..

Зима:

– Я с тобой и разговаривать не желаю.

– И не разговаривай. Уходи без разговоров.

В общем, поссорились. Испортили, можно сказать, отношения. Только Весна наступила, сразу Лето пришло.

– Здравствуй, Лето! – говорит Весна. – Что-то ты не вовремя…

– Когда хочу, тогда и прихожу, – говорит Лето. – Я тебя не спрашиваю…

– А я тебе и не отвечаю. Мне от тебя, прости, ни жарко, ни холодно.

Это значило, что не успело Лето наступить, как уже Осень явилась… Лето кричит:

– Бррр… Мёрзну…

Осень улыбается:

– Так тебе и надо… Ты меня даже не поприветствовало…

Только Осень эти слова произнесла, снег повалил, мороз грянул… Зима на дворе!.. И сразу:

– Ой, слякоть-то какая… Разве ж это Зима?.. Всё тает!..

– Ф-фу… Жарища… Дышать нечем!..

– И дождь, слава богу!.. Наконец-то опять холодрыга!..

В общем, всё перепуталось в природе. Смотрят люди на календарь: там август, а по улице Дед Мороз с ёлкой шагает…

А всё потому, что решила однажды Весна прийти раньше. И пришла.

Любил Антошка книжки читать. Как какую прочтёт, сразу умнее становится. Сверху это вроде не видно – ростом выше не стал, голова размерами та же, а всё ж на чуток Антошка другой – в глазах покой, в ногах устойчивость, а в животе как будто свечка горит и сердце греет.

Узнала про это Антошкино нутро какая-то Гнида и давай гнидить. То тут, то сям. Везде. Всё хочет в нутро Антошкино пролезть, а никак у неё это не получается.

А тут Антошка достал где-то очень старинную книгу и начал её тихое чтение.

Гнида – в книгу – шасть! – и ну давай по буквам ползать, их порядок мешать. Сама потом схоронилась под корешок и оттеда высматривает: каковы, мол, результаты моей гнидности. Очень она умела подлючки кидать. Две подлючки кинет – и молчок, на какое-то время выключилась. Потом ещё две-три подлючки, ещё и ещё… У неё, у Гниды, этих подлючек бессчётное число, она ими прямо вся из себя наполнена. Потому и Гнида.

Вот Антошка читает свою книгу и впервые в жизни понять ничего не может.

Попалось, к примеру, ему на глаза слово «доска», а он читает – «тоска». И становится ему тоскливо.

Смотрит Антошка на слово, скажем, «весна», а читает «десна». И сразу зуб у Антошки начинает ныть.

И тогда уж не до чтения.

Но Антошка – упорный книгочей. Продолжает допытываться, а смысла не находит. Схватил другие книги с полки, Гнида и туда забралась, и там бедокурит.

– Дорогая рама! – это значит к маме кто-то обращается.

– Миру – тир! – понятно, что бред, хоть и не такой бессмысленный.

Далее вместо: «кожа – рожа», «мыло – рыло», «чуб – дуб», «путь – жуть», «баба – жаба».

Особенно неприятно было заметить, как и без того противное слово «дезинфекция» превратилось в не менее гадкое «дезинфикция».

Почувствовал Антошка, что кто-то хочет его сбить с толку, догадался, в общем, что кто-то в его книги залез. Стал следить за своей библиотекой.

Смотрит как-то: старинная его книга, самая драгоценная, стала в порче желтеть, будто заболела… Края страничек подвернулись и стали отсыхать. А некоторые углы будто мышью обгрызены. Какие-то чёрные комочки по страницам распространились – неизвестного происхождения, но пахнут довольно мерзко. Ещё Антошка удивился: вдруг эта и так толстая книжка стала пухнуть. Вздулась, бедная, переплёт горбом, золотая тесёмочка дыбом, – это Гнида воздухом объелась, вот книгу и стало пучить.

Тут Антошка книгу над чистым столом тряхнул пару раз – Гнида вывалилась, он её хвать и – к ногтю.

– Вот ты какая! – воскликнул.

– Какая?

– Гнида!.. Будешь мне ещё подлючки кидать!?

– Конечно, буду!.. Я без этого не могу.

– Ах, так? – и придавил Гниду.

Потом разобрал свою библиотеку. Каждую обложку от пыли протёр, каждую раненую страничку подлечил, подклеил, загнувшиеся края отгладил…

И начал все книги заново читать. По второму разу.

«Дорогая мама»!

«Миру – мир»…

Если «доска», то «доска». Если «весна» – то уж «весна».

И все другие слова опять в порядке.

Вернулся смысл, а с ним у Антошки в глазах – ещё больший покой, в ногах – твёрже устойчивость, а в животе свечка ещё ярче горит и теплее сердце греет.