Андрей Усачёв - Иван — коровий сын

Всё подвластно Божьей воле:
И земля, и лес, и поле,
И летучи облака,
И могучая река…

Не пошёл ко дну Василий.
Волны ящик подхватили,
И неведомо куда
Понесла его вода.

Словно мать у колыбели,
Струи ласковые пели,
И баюкала река
На груди своей сынка.

Ящик плыл по речке синей
В край суровый и пустынный.
Там в трудах и Божьем страхе
Жили издавна монахи:
Скит стоял на пустыре.

И однажды на заре…

В небе радуга повисла,
Как цветное коромысло.
Вышел по воду монах,
Видит — ящик на волнах!

Из реки достал он ящик.
Открывает: — Чудо!.. Мальчик!

Обернув ребёнка платьем,
Он бежит скорее к братьям: —
Бог послал нам чудо!.. Вот
Что я вытащил из вод! —

Снова мальчика крестили,
Нарекли опять — Василий.
Приютили сироту
И оставили в скиту.

Мальчик рос по воле Божьей
И смышлёный и пригожий.
Полюбили все его,
Словно сына своего.

Был он братьями обучен,
Счёту-грамоте научен,
А Писанье и Закон
Знал чуть не с пелёнок он.

Всё подвластно воле Божьей.
И земное время тоже:
Где — колёсиком в часах,
Где — кукушкою в лесах.

Пронеслось пятнадцать лет.

Марко жил, не зная бед,
Но и радости не зная:
У купца ведь жизнь какая?
То — купить, то — продать,
Да притом — не прогадать…

Тут сегодня будет сделка,
Там везут старинный долг.
Время крутится, как белка,
И бежит, как серый волк.

Вот на север, в край суровый,
Марко едет в путь торговый.
Видит: там, где был пустырь,
Процветает монастырь.

Гостя знатного встречают,
Хлебом-солью привечают
Настоятель, весь седой,
С ним послушник молодой.

Завязалася беседа
Про дела, про то, про это…
Рассказал купцу монах
И про ящик на волнах.

У купца мороз по коже:
Вот кто юноша пригожий?!

Вывел старца он во двор: —
Есть серьёзный разговор…
Нужен мне в мой дом торговый
Управляющий толковый,
Скажем, как послушник ваш…
Может, мне его отдашь?

— Что ты, что ты! Этот отрок
Нам, как чудо Божье, дорог!
— Дорог? — Марко — старый волк.
И в торговле знает толк:

— А почём сей отрок дорог?
Золота пудов так сорок
За него монастырю
Я на кровлю подарю,
Да ещё на два умножу…
И тогда во славу Божью
Засверкает храм святой
Новой кровлей золотой!

Уступил святой отец…
Усмехнулся вновь купец:
Много ль проку в Божьей воле
Против золочёной кровли?

И с Василием тотчас
Шлёт жене такой наказ:
«…Покажи хозяйство парню,
Первым делом — мыловарню,
Как останетесь одни,
Ты в котёл его столкни.
Обнимаю и люблю,
А не выполнишь — убью!»

Юноша перекрестился,
С настоятелем простился
И в далёкий путь спешит…
На груди письмо лежит.

Вечер. Звёзды словно свечи.
Вдруг идёт ему навстречу
Божий странник, старичок:
— Покажи письмо, внучок!

— Не могу! — сказал Василий.
Передать конверт просили
В руки Марковой жене…

— То, вестимо, внучек, мне.
Да письмо-то ведь с ошибкой!
Старичок вздохнул с улыбкой,
И тотчас к нему письмо
В руки прыгнуло само!

Дунул старец на конверт:
— Вот теперь ошибки нет!

Ну, прощай, Василий, что ли,
И доверься Божьей воле.
Бог не выдаст, зверь не съест, —
Молвил странник и исчез.

Было это или снится?
Тихо поле колосится:
То ль пшеница, то ли рожь…
В темноте не разберёшь.

Вот с письмом пришёл Василий.
И жена наказ прочла:
«Как прибудет в дом посыльный,
Передай ему дела.
Да без всякой проволочки
Пожени на нашей дочке…
Обнимаю и люблю,
А не выполнишь — убью!»

Был Василий в тот же вечер,
С милой Настенькой обвенчан.
Стали жить да поживать,
Да папашу поджидать.

Как богач вернулся в дом,
Чуть не тронулся умом:

Не писал таких он строчек,
А печать его и почерк…
«Ладно, — думает купец, —
Погоди-ка, молодец!»

Вызвал зятя: — Есть заданье.
Отнеси моё посланье
В Тридесятую страну,
К Людоеду-Вешуну.
Задолжал он денег кучу…
Да узнай, как долг получишь,
Про двенадцать кораблей,
Что пропали средь морей,
И без них не возвращайся —
Ну, иди с женой прощайся! —

Зарыдала горько Настя:
— Не видать нам больше счастья!
На тот свет послал отец…

— Ладно, — молвил молодец. —
Всё подвластно воле Божьей,
И тот свет, наверно, тоже…
Что напрасно горевать —
Нам судьбы не миновать!

Молодец с женой простился
И в далёкий путь пустился.

Прошагал он сто дорог,
Износил сто пар сапог.
Видит — дуб стоит старинный —
И вздремнуть под ним прилёг.

— Эй, Василий, — слышит он
То ли голос, то ли стон…
Оглянулся — никого.
Не поймёт, кто звал его?

Тихо зреет в поле колос.
Вновь раздался странный голос:
— Это дуб тебя зовёт…

Дуб открыл дупло, как рот:
— Вот уже тысячелетье
Я живу на белом свете…
Сколько так ещё стоять —
Ни расти, ни умирать?
В Тридесятой стороне
Ты не спросишь обо мне?

Отвечал Василий: — Ладно,
Коли я вернусь обратно… —
Дуб старинный замолчал,
Лишь ветвями закачал.

Вновь Василий в путь идёт
Мимо гор, озёр, болот.

Где тропинкой, где дорогой
Вышел он к реке широкой.
Видит — едет по реке
Перевозчик в челноке.

Голова бела как снег.
Молвит: — Добрый человек!
Сорок лет как Божьей карой
Я прикован к лодке старой…
В Тридесятой стороне
Вспомни, милый, обо мне.
Ты не мог бы там спросить,
Сколько мне ещё возить?