Кристоф Хайн - Дикая лошадь под печкой

— Про тот, что привёз меня сюда, на этот вот остров, — ответил Панадель, показывая на речку Блаберку.

— Но по нашей речке не могут ходить корабли, — усомнился Хвостик. — Она слишком маленькая.

— Сам вижу, — ответил Бродяга мрачно. — Наверно, тогда был прилив, а теперь отлив. Потому мой корабль и разбился. Разбился на сто тысяч кусочков. Один только я спасся.

— Ай-яй! А там было много народу?

Панадель, видно, не расслышал вопроса.

— Бедный я, несчастный! — запричитал он. — Мало того что потерпел ужасное кораблекрушение! Ещё и выбросило меня на такой необитаемый остров! Здесь даже есть нечего, хоть с голоду помирай! И ни одного корабля на горизонте, неоткуда ждать мне спасения!

У него прямо слёзы выступили на глазах, так ему стало себя жалко. Но теперь Хвостик как будто не услышал его жалоб. Ему было важно сначала получить ответ на свой вопрос.

— Нет, а всё-таки был на корабле ещё кто-нибудь?

Панадель посмотрел на него мрачно, как будто хотел сказать: «Вот пристал!»

— Пожалуй, нет, — ответил он после некоторого размышления. — Я, во всяком случае, никого не заметил.

— Странно, — удивился Хвостик, — как это можно не заметить?

— Что тут странного? — возразил Бродяга. — Я был слишком голоден, чтобы интересоваться такими вещами.

Это маленький ослик мог, пожалуй, понять.

— Впрочем, кажется, припоминаю: я всё-таки был там один.

— Один с такими припасами! Ай-яй! — вздохнул Хвостик.

— Да, — согласился Бродяга, — мне их очень сейчас не хватает. Знаешь, как хочется есть, когда наработаешься за день, как я.

Хвостик удивился:

— А что же ты делал?

Ему-то казалось, что Бродяга просто лежал да грелся на солнышке.

— Я размышлял над загадкой Исчезающих вещей, — важно ответил Панадель.

Хвостик только рот раскрыл:

— А что это такое?

— Ну, есть такое загадочное явление. Иногда вещи вдруг исчезают. А потом вдруг опять появляются.

— Правда? — удивился Хвостик.

— А ты не знал? Они, можно сказать, только и делают, что исчезают, а потом вдруг появляются. — Панадель понизил голос и заговорил почти шёпотом: —Представляешь, целую неделю не мог найти свои лаковые ботинки. Исчезли, и всё. Вдруг сегодня чуть о них не споткнулся. Им вздумалось объявиться вот здесь, на этом лугу. Я, конечно, спрятал их поскорее в карман. И что ты думаешь? Они уже снова исчезли!

— Ничего в этом нет удивительного, — сказал Хвостик. — Они просто выпали. У тебя карманы битком набиты, из них уже всё вываливается.

— Ерунда. — Бродяга недовольно покачал головой. — Во-первых, я их запихнул глубоко-глубоко. А во-вторых, к каждой загадке можно найти разгадку, только не так просто. Надо сначала как следует поразмыслить. А ты сразу: «Ничего удивительного!»

Он обиженно замолчал. Хвостик поспешил поправить дело.

— Слушай, — предложил он, — раз ты такой голодный, может, пойдём к Якобу Боргу и Катеньке? Уж они тебя накормят как следует.

— А кто это, Якоб Борг и Катенька?

— Мои друзья. Хочешь, пошли прямо сейчас?

— Туземцы, значит, — понял по-своему Панадель. — Что ж, пошли.

И вот они пришли домой, и Хвостик гордо сказал Маленькому Орлиному Перу:

— Знаешь, вот этот Бродяга Панадель меня открыл. Ай-яй!.. Только я не знаю, что это значит, — добавил он немного растерянно.

Индеец Маленькое Орлиное Перо посмотрел на Панаделя с завистью. Он сам мечтал стать Путешественником и Открывателем, но что это такое, тоже пока не знал.

— А как ты думаешь, я смогу кого-нибудь открыть? — озабоченно спросил он.

— Конечно, сможешь, — успокоил его Хвостик. — Это совсем не трудно.

— Ну да, не трудно, — засомневался Маленькое Орлиное Перо. — Вот, допустим, я встретил кого-то. Как мне узнать, открыл я его или просто встретил?

— Не знаю, — признался ослик.

— Вот видишь. Тут надо знать, наверно, какой-то секрет, — сказал Маленькое Орлиное Перо и зашмыгал носом. У него постоянно был насморк, а носовые платки он без конца терял.

Они решили расспросить про это Бродягу, только пока ещё стеснялись.

Вечером Якоб Борг уложил Панаделя спать и сказал про себя: «Конечно, в жизни есть много огорчительного, но есть и много удивительного».

Этим днём он был очень доволен.

А Хвостик с Панаделем лежали рядом и до поздней ночи беседовали о разных кулинарных рецептах. То есть Панадель рассказывал, как готовят, скажем, омлет с мёдом или как пекут турецкий сливовый торт, а Хвостик с восхищением слушал.

Ему представлялось, будто он сам пробует все эти лакомства.

— Ай-яй! — повторял он. — Надо же, сколько в мире чудес! А иногда добавлял:

— Но всего чудесней разная вкуснятина. Это уж точно. Ай-яй!

И снилось ему в эту ночь, будто он сидит за большим накрытым столом. Он уже почти наелся, а Панадель предлагает ему всё новые чудесные угощения. Такой замечательный сон, что он даже чмокал во сне.

— А что было дальше? — спросил я.

Кораблик чёрного жука закачало вдруг на волне. Это Якоб в своих резиновых сапогах запрыгал по луже, поднимая брызги.

— Что было дальше с Бродягой?

— Он и сейчас живёт со мной, — сказал Якоб. — Со мной и со своими друзьями.

— А где вы спите? — полюбопытствовал я. — Все на одной кровати?

— Вообще-то они спят в моей комнате под красным диваном, — ответил Якоб. — Но иногдаи со мной в кровати. А иногда я сплю с ними под красным диваном. А иногда они спят в моей кровати, а я под диваном. По-разному бывает, понимаешь?

Я кивнул.

Мы стояли под дождём и смотрели на жука, который бегал взад-вперёд по своему судёнышку.

— Расскажи мне ещё про своих друзей, — попросил я. Якоб засунул руки в карманы дождевика, подумал и начал рассказывать—

У Якоба Борга была красная коробка, где он хранил разные замечательные вещи. Самой замечательной из этих вещей была настоящая, старинная, Секретная Карта Сокровищ. Он ею особенно гордился.

Представляете, как все разволновались, когда он однажды, словно бы между прочим, сказал:

— Пора, наверное, искать Сокровище. Я думаю, воскресенье — самый подходящий день для таких дел.

Все сразу закричали «ура!» и стали собираться. В поход решили выступить пораньше, не поздней, чем через две минуты после завтрака. Самое трудное было найти место, где зарыто Сокровище. Конечно, у них была Секретная Карта, и на ней это место было отмечено. Вопрос был только в том, в какую сторону идти и как это место выглядит, то есть какой там пейзаж. Так выразился Панадель. С этим пейзажем, объяснил он, всегда проблема.

— Пейзажи — они ведь всюду. Куда ни пойдёшь, иди хоть до вечера — везде какой-нибудь пейзаж.