Туве Янссон - Опасный канун

— Я полагал, они сыграют лучше, — сказал Хемуль.

Снусмумрик начал подымать всех детей леса на сцену.

— Привет, Муми-мама! — радостно крикнул он. — Не возьмёшь ли на себя заботу обо всех этих малышах?

Пьеса становилась всё веселее и веселее. Вся публика мало-помалу вскарабкалась на сцену и приняла участие в действии путём уничтожения съестной платы за вход, которая громоздилась на столе гостиной. Муми-мама, избавившись от тягостных юбок, бегала взад и вперёд и раздавала чашки с кофе.

Оркестр заиграл «Вхождение хемулей».

Муми-папа весь сиял от успеха, а Миса была не менее счастлива, чем на генеральной репетиции.

Внезапно Муми-мама остановилась посреди сцены и уронила чашку с кофе.

— Он идёт, — прошептала она, и всё затихло вокруг.

Осторожные гребки веслом приближались к ним из темноты. Звенел маленький колокольчик.

— Мама! — крикнул кто-то. — Папа! Я возвращаюсь домой!

— Ну и ну, — сказал Хемуль. — Да это же мои арестанты! Хватайте их скорее, не то они сожгут театр!

Муми-мама кинулась к рампе. Она увидела, как Муми-тролль уронил весло в воду, когда поворачивал лодку. В растерянности он пытался грести одним веслом, но лодка лишь вертелась на месте. На корме сидела маленькая тощая Хемульша приятной наружности и кричала что-то, но никто не обращал на неё внимания.

— Беги! — крикнула Муми-мама. — Тут полиция!

Она не знала, что натворил её Муми-тролль, но была совершенно уверена, что он во всём прав.

— Хватайте моих арестантов! — кричал большущий Хемуль. — Они сожгли все объявления и устроили так, что парковый сторож сам собой засветился!

Публика, некоторое время пребывавшая в недоумении, решила, что пьеса продолжается. Зрители оставили чашки с кофе и ринулись к рампе поглядеть, что там творится.

— Хватайте их! — злобно кричал Хемуль.

Зрители зааплодировали.

— Постойте, — спокойно сказал Снусмумрик. — Тут какое-то недоразумение. Ведь это я разорвал надписи. И правда ли, что парковый сторож всё ещё светится?

Хемуль повернулся и вперился взглядом в Снусмумрика.

— Вы только подумайте, какая дешевизна для паркового сторожа, — беспечно болтал Снусмумрик, а сам тем временем потихоньку подвигался к рампе. — Никаких счетов за электричество! А ещё он, пожалуй, сможет зажигать трубку сам о себя и варить яйца у себя на голове…

Хемуль не произнёс ни слова. Он лишь медленно надвигался на Снусмумрика, расставив свои большущие лапы, примериваясь схватить его за шиворот. Всё ближе и ближе надвигался он, вот он приготовился к прыжку, и в следующее мгновение…

Вращающаяся сцена с невероятной быстротой пришла в движение. Они услышали смех Эммы, но на этот раз не презрительный, а радостный, ликующий.

Всё произошло так быстро, что зрителям было трудно уследить за ходом событий. Все разом потеряли равновесие и повалились друг на друга, сцена продолжала вращаться, а двадцать четыре лесных малыша набросились на Хемуля и вцепились зубами в его мундир.

Снусмумрик прыжком тигра перескочил через рампу и угодил прямо в одну из пустующих лодок. Лодка Муми-тролля опрокинулась от сильной зыби, и фрекен Снорк, Филифьонка и маленькая Хемульша поплыли к театру.

— Браво! Браво! Da capo! [2] Повторите! (По-итальянски.) — кричали зрители.

Как только Муми-тролль поднял голову над водой, он повернулся и поплыл к лодке, где сидел Снусмумрик.

— Привет! — сказал он, хватаясь за борт. — Страшно рад тебя видеть!

— Привет, привет! — ответил Снусмумрик. — А ну живей в лодку, и вот посмотришь, как надо удирать от полицейских!

Муми-тролль перевалился через борт в лодку, и Снусмумрик начал выгребать из залива с такой силой, что вода забурлила за кормой.

— Прощайте, мои детки, спасибо за помощь! — крикнул он. — И блюдите себя в чистоте и опрятности, не влезайте на крышу, пока смола не просохнет!

Хемулю наконец удалось избавиться от вращающейся сцены, детей леса и зрителей, кричащих ура и засыпающих его цветами. Сыпля ругательствами, он сел в лодку и ринулся в погоню за Снусмумриком.

Но он опоздал: Снусмумрик исчез в ночи.

Всё стало как-то по-особенному тихо.

— Вот ты и пришла, — спокойно сказала Эмма, глядя на мокрую Филифьонку. — Только не думай, что театр — это сплошной танец на розах.

Долго грёб Снусмумрик, не говоря ни слова. Муми-тролль глядел на отрадные очертания его на фоне ночного неба, на клубы дыма от его трубки, поднимающиеся в спокойном воздухе. «Теперь всё будет хорошо», — думал он.

Крики и аплодисменты у них за кормой делались всё тише и тише, и наконец стали слышны лишь гребки вёслами.

Берега исчезли во тьме.

Собственно говоря, разговаривать им не хотелось. Ещё не хотелось. Спешить было некуда: впереди долгое лето, сулящее исполнение всех надежд. А сейчас они были под впечатлением их драматической встречи, переживаний этой ночи и опасного побега. С них довольно, настроение не следует нарушать. Описывая дугу, они повернули к берегу.

Муми-тролль понял, что Снусмумрик хочет сбить преследователей со следа. Свисток Хемуля пронзительно звучал вдали во мраке, ему вторили другие.

Когда лодка скользнула в окаёмку камыша, под деревья, взошла полная луна.

— Теперь ты должен внимательно слушать, что я тебе расскажу, — сказал Снусмумрик.

— Да, — сказал Муми-тролль, и дух приключений с шумными взмахами крыльев промчался над ним.

— Ты вернёшься обратно к семье, — сказал Снусмумрик. — Возьми с собой всех, кто хочет опять домой в Муми-дол, и возвращайся сюда. Пусть не берут с собой никакой мебели. И поторопитесь двинуться в путь, прежде чем хемули поставят надзирателя над театром. Они такие. Не мешкай в пути и ничего не бойся. Ночи в июне всегда опасны.

— Да, — послушно сказал Муми-тролль.

Он немного подождал, потом, так как Снусмумрик ничего больше не говорил, вылез из лодки и берегом отправился назад.

Снусмумрик уселся на корме и осторожно выбил пепел из трубки. Наклонившись, он выглянул из-под ветвей деревьев. Хемуль твердо держал курс в открытое море. Его было отчётливо видно на лунной дорожке.

Снусмумрик тихо рассмеялся и начал набивать трубку.

Вода наконец-то начала мало-помалу убывать. Свежевымытые пляжи и долины стали медленно выходить на солнечный свет. Первыми вылезали деревья. Они покачивали свои ещё не совсем проснувшиеся вершины над поверхностью воды и потягивались ветвями, желая узнать, всё ли они сохранили после катастрофы. Те, что сломались, спешили пустить новые побеги. Птицы искали свои прежние места ночёвок, а выше на откосах, откуда вода уже стекла, жители лугов и лесов расстилали на траве постельные принадлежности для просушки.