Вивиан Ванде Велде - Сказки братьев Гримм и сестричек Жутть

Но дети домой не пришли.

Изабелла громко заплакала и рассказала супругу, как не стала есть завтрак, приготовленный близнецами. А теперь они заблудились в лесу, замерзли, напуганы, голодны, а может быть, и вправду не знают, какие ягоды можно есть, а какие не следует брать в рот.

— Ну-ну, — сказал Зигфрид, похлопывая жену по спине. — Ну-ну.

На рассвете шестого дня близнецы домой не пришли.

— Одному нужно остаться в доме, — сказала Изабелла супругу, все еще надеясь, что дети могут сами найти дорогу домой. — Но я бы хотела пойти поискать их.

Сначала она пошла к реке, что текла возле дома. Но и днем не нашла следов, указывающих на то, что дети там плавали: ни ботинок, ни отпечатков ног в иле. Изабелла уходила все глубже и глубже в лес, звала и звала, молясь, чтобы голодные звери или разбойники с большой дороги не наткнулись на беззащитных детей.

Она не нашла даже намека, куда могли деться дети.

На ночь они опять оставили открытыми ставни, горящие свечи и огонь в очаге, и снова близнецы не вернулись.

На рассвете седьмого дня Изабелла опять вышла на поиски. На этот раз она пошла в противоположную сторону, к деревне. Здесь лес был не такой густой, чтобы в нем заблудиться, были видны дома, и отсюда проще простого было найти дорогу домой. И все‑таки Изабелла подумала, что можно заручиться помощью сельских жителей в поисках несчастных малюток.

Но первым делом она зашла в дом вдовы булочника, которая приходила жаловаться из‑за камней. Из кухонной трубы вился дым, а во дворе стояла большая печь для выпечки хлеба, и из ее трубы тоже шел дым. Изабелла постучала в дверь, чтобы спросить, не видела ли старая женщина детей.

Дверь открылась, и на пороге стояла Гретель, а за ней стоял Ганзель, оба молчали, только смотрели большими, немигающими глазами.

— Гретель! — вскричала Изабелла, — опускаясь на колени и обнимая девочку. — Ганзель!

Она потянулась к нему, но мальчик увернулся. Гретель тоже вырвалась.

Изабелла поднялась на ноги.

— Мы так беспокоились, — сказала она. — Должно быть, вы испугались, когда заблудились.

Испуганными они не выглядели. И ничего не сказали.

— Должно быть, вы только что нашли дорогу из леса.

— Нет, — сказал Ганзель.

— Мы все время были здесь, — добавила Гретель.

Изабелла не могла взять в толк, почему вдова булочника оставила детей у себя, никому не сообщив. Она попыталась через головы детей заглянуть в дом. По столу были разбросаны недоеденные пирожные и имбирные пряники, на полу валялись крошки, а стены были испачканы вареньем.

Старухи дома не было. Должно быть, ушла в деревню три дня назад, а дети здесь жили самостоятельно. Но старуха не оставила бы затопленной печь во дворе.

— Где же наша соседка? — спросила Изабелла, вдруг почувствовав страх.

— У тебя за спиной, — сказала Гретель.

— Во дворе, — сказал Ганзель.

Изабелла повернулась, но там никого не было, только дымила печь для выпечки хлеба.

А на земле возле нее лежала клюка.

Изабелла подумала, что, наверное, она что‑то не понимает, что, наверное, есть разумное объяснение.

Близнецы наблюдали за ней спокойными, немигающими глазами.

— Что вы наделали? — прошептала Изабелла.

— Она нас не любила, — сказал Ганзель.

— Мы ее не любили, — сказала Гретель.

— Что вы наделали?! — выкрикнула Изабелла.

— Не ори на нас, — предупредила Гретель. — Она была ведьмой.

— Это точно, она была ведьмой, — подтвердил Ганзель. — Нам не нравится, когда на нас орут.

— Она была просто старой несчастной женщиной, — крикнула Изабелла. — К тому же хромой и слепой!

Гретель посмотрела на брата. Ганзель кивнул. Они оба посмотрели на Изабеллу.

— Мы не любим, когда на нас орут, — сказала девочка.

Изабелла попятилась.

— Как умерла ваша мама? — дрожащим голосом спросила она.

И опять близнецы переглянулись.

— Ты нам не нравишься, — сказал Ганзель.

Изабелла все пятилась, пока не добралась до ворот, а там повернулась и побежала. Сердце ее колотилось в груди, но она бежала и бежала, пока не увидела собственный дом. Она мельком подумала, что надо бы вернуться за Зигфридом, но побежала еще быстрее.

В конце концов, именно он втянул ее в эту историю.

Если карета превратилась обратно в тыкву, кучер — в крысу, а лакеи — в мышей, можно лишь удивляться, почему хрустальные башмачки остались неподвластны магии.

Очевидная нестыковка. Но почему? Способности крестной-феи ограничены полуночью. Но тогда где же Золушка могла раздобыть подобные башмачки?

Скорее всего, в тайне от всех их подарила ей мачеха, которая очень хотела выгнать девушку из дому, потому что устала от ее непоколебимой доброты, красоты и приветливости. Я уж не говорю о том, что несносная девчонка распевала с утра до ночи!!!

Давным–давно, в стране, где даже родители умели колдовать, одна мать так рассердилась на своего сыночка за вздорный характер, неряшливую одежду, беспорядок в комнате и отвратительное поведение за столом, что сказала:

— Раз ведешь себя словно чудовище, так и выгляди как чудовище!

В следующую секунду бедный парень сообразил, что на всем теле у него выросла шерсть, костяшками пальцев он дотягивается до пола, зубы изогнуты, точно бивни, а ноздри такие большие, что всякий, кто подойдет поближе, сможет заглянуть ему в носоглотку. Несмотря на обещания стирать носки хотя бы раз в неделю, выгрести весь хлам, не орать благим матом и не класть локти на стол, мать заклятия не сняла. А отец никогда не перечил матери.

— Живи один, — посоветовала мать сыну. — Так ты сможешь вести себя как заблагорассудится.

— Но, мама… — сказало Чудовище и говорило теперь очень тихо, потому что крики не помогли. — Но, мама, я люблю тебя.

Но она по‑прежнему намеревалась прогнать его прочь, чтобы соседи не увидели.

— Это славно, — ответила она. — И оставаться тебе чудовищем, пока добрая и красивая девушка не согласится выйти за тебя замуж. Я тебя тоже люблю, — добавила она и захлопнула дверь.

Она была совсем не бессердечна и не жестока и не собиралась делать так, чтобы ее сын попрошайничал и спал на голой холодной земле. Семья владела не одним, а двумя замками, второй находился в чаще леса, и соседей там не было. А еще он был заколдован так, чтобы обеспечивать Чудовище всем необходимым, кроме человеческого общества.

Несмотря на то что волшебный замок, к счастью, стирал грязное белье, мыл грязные тарелки и чинил дыры, которые его обитатель пробивал в стенах, когда злился или просто без повода, само Чудовище потихоньку перевоспитывалось в надежде, что порадует маму и та разрешит ему вернуться домой. Кроме того, когда живешь в лесу без друзей, к которым можно сходить в гости, а всех развлечений — уход за садом, то времени на отшлифовку своих манер появляется целая куча. Каждый раз, когда в замок заглядывали родители — на дни рождения, по праздникам, да и просто так, от случая к случаю, чтобы сын не расслаблялся, — Чудовище приглашало их зайти в дом, чтобы полюбоваться на чистоту и порядок. Но мать постоянно отказывалась: