Айно Первик - Баба-Мора

— Какой ароматный чай! — восторгался Трумм, отпивая по глотку. — Я просто восхищен!

— Приятно слышать, — улыбнулась Баба-Мора.

— Возьмите печенья! — потчевал Трумм.

Баба-Мора попробовала печенье.

Затем они помолчали. Потом Трумм спросил:

— Извините меня за любопытство, как вас зовут?

Баба-Мора была тронута вниманием.

— Всю жизнь меня звали просто Баба-Мора, — ответила она. — Но мое настоящее имя Эмолина.

— Какое красивое имя! — воскликнул Трумм.

— Вы мне льстите! — смутилась Баба-Мора.

Моряк не переставая чихал и кашлял, но увлеченные разговором Баба-Мора и Трумм не замечали его.

К утру ноге стало лучше. Прошло еще несколько дней, и лечение закончилось.

Увы, лечебный курс подействовал равным образом на обе ноги. Теперь ноги Трумма оказались повернуты носками внутрь и пятками врозь.

— Ну вот, — досадовала Баба-Мора. — Я же говорила, что нужен наперсток для левши.

Трумм попытался сделать несколько шагов.

— Ну как? — озабоченно спросила Баба-Мора.

— Вполне нормально! — радостно воскликнул Трумм и остановился. Но стоило ему остановиться, как он тут же грохнулся на пол.

— Что такое? — удивилась Баба-Мора. — В чем дело?

— Не знаю, — развел руками Трумм. — Я упал.

Он поднялся и попробовал стоять, держась за стену. Это ему удалось.

— Все в порядке, — сказал он и прошелся по комнате, осторожно переставляя одну ногу через другую. Перед Бабой-Морой он остановился — и снова упал.

— Ты что, не можешь стоять? — озадаченно спросила Баба-Мора.

— Похоже, — согласился Трумм. — Но это совсем не страшно. В конце концов всегда можно обо что-то опереться, если хочется постоять.

— М-да, — произнесла Баба-Мора. — Мне, однако, это дело не нравится. Придется прибегнуть к заклинаниям.

К сожалению, заклинания имели силу лишь в четверг в полнолуние. А сегодня была только среда. До четверга оставался еще целый день. Баба-Мора решила использовать этот день для знакомства с городом. Трумм охотно вызвался в провожатые.

— Мне хочется подарить вам что-нибудь на память, — сказал он смущенно. — Только не знаю что. Быть может, вы сами выберете в универмаге?

— Это можно, — согласилась Баба-Мора.

Они сели в машину и поехали к универмагу.

Баба-Мора и сама не знала, чего ей хочется. Поэтому они решили сперва просто так пройтись по этажам.

Трумм передвигался довольно сносно. Стоило им на мгновение остановиться, как Баба-Мора тут же брала его под руку и удерживала от падения. Поэтому они совсем не привлекали к себе внимания посторонних.

Бабе-Море универмаг понравился, но выбрать она себе ничего не сумела.

— Похоже, подарок останется некупленным, — сказала она Трумму.

— Неужели вам ничего не нравится? — огорчился Трумм.

— Не в этом дело, — ответила Баба-Мора. — Просто мне отсюда ничего не надо.

— Так ведь люди покупают не только то, что им надо — возразил Трумм. — Люди часто покупают только за тем, чтобы у них были разные вещи.

И Трумм купил Бабе-Море красивую шляпу с большими полями. Когда Баба-Мора надела эту шляпу, не стало видно ее растрепанных волос, и сама она изменилась до неузнаваемости.

— Вот уж никогда бы не подумала, что я такая красивая, — произнесла она, любуясь собою в зеркале. — Я и в самом деле должна уделять больше внимания своей внешности. Пожалуй, мне надо бы и новое платье.

И Трумм купил Бабе-Море кружевное платье.

— Господи! — обрадовалась Баба-Мора. — Да к такому платью надо и на ноги что-нибудь приличное!

Они пошли в обувной отдел. Бабе-Море понравились блестящие розовые сапожки. Она тут же натянула их на ноги.

Теперь Баба-Мора вошла во вкус. Ей вдруг понадобилось ужасно много всяких вещей. Прежде всего они купили сумочку с позолоченной пряжкой, розовое пальто на белой шелковой подкладке, несколько дюжин обшитых кружевами носовых платков, легкие косынки и тяжелые шали, перчатки всевозможных цветов — некоторые из них доходили до локтей, а некоторые едва прикрывали ладони.

Затем Мора велела принести ей гору всяких золотых и серебряных побрякушек и безделушек, цепочек и браслетов и нацепила их себе на шею и на запястья. Некоторые из них были с колокольчиками, и стоило Бабе-Море шевельнуться, как они начинали красиво позванивать. И еще они купили зонтик с золотой ручкой, на котором были нарисованы красные розы, и еще купили большие очки с розовыми стеклами.

Трумм не мог глаз отвести от Бабы-Моры — такой красивой она ему казалась.

Потом они приобрели несметное количество часов и кофемолок, зеркал и утюгов, серебряных ложек и позолоченных тарелок и много-много духов, пудры, кремов и шампуней, потому что Бабу-Мору восторгало все, что блестело или хорошо пахло.

Когда они сложили все покупки в машину, там едва хватило места для них самих, и от всех этих духов, лосьонов и одеколонов в машине запахло, как в весеннем саду.

— О-о, — томно произнесла Баба-Мора, когда они уселись в машине. — Я поняла, что создана для чего-то прекрасного. Пожалуй, я создана для жизни в городе.

Они ехали по многолюдным улицам, мимо больших красивых домов, мимо памятников и фонтанов, и Баба-Мора приходила в восторг от всего, что видела и беспрестанно повторяла: «О-о! О-о!»

Трумм остановил машину у высоченного дома со множеством окон, на самом верху которого помещалось уютное кафе. Они поднялись на лифте на последний этаж и вошли в кафе. Трумм не задерживаясь направился к столику возле окна и уселся в широкое красное кресло. Баба-Мора грациозно опустилась в кресло напротив.

— О-о! Вновь произнесла она и огляделась по сторонам. Из окна были видны город и море.

Трумм заказал пирожных, мороженного и кофе со взбитыми сливками.

Баба-Мора съела все принесенное ей мороженое, все взбитые сливки и пирожные, а потом съела и все то, что принесли Трумму. Когда все было съедено, она сказала Трумму:

— О-о, я бы с удовольствием съела еще несколько пирожных и немного взбитых сливок и мороженого.

Трумм, конечно, заказал еще мороженого и взбитых сливок, ромовых баб, безе и буше, эклеров, наполеонов, александровских и фруктовых, песочных и бисквитных пирожных, трубочек и корзиночек с кремом, разных тортов — и ореховых, и со взбитыми сливками, и шоколадных, и фруктовых. Кондитеры без устали взбивали на кухне все новые и новые порции яиц и без конца месили тесто для пирожных. А завхоз кафе поспешно давал новые заявки на яйца, сливки, масло, сахар, муку и ваниль.

Баба-Мора между тем все ела и ела. В конце концов она пришла в такое великолепное настроение, что стала потихоньку напевать озорные песни. Тут уж ей было не усидеть на месте. Сперва она просто встала, потом влезла на кресло, а затем на стол. Ее тянуло все выше и выше, и она даже слышать на захотела о том, чтобы спуститься вниз, когда Трумм предложил ей пойти домой.