Альберт Иванов - Счастливая звезда Хомы и Суслика

— Может, смеялся? Шутил?

— Никогда! — заверил Кабан. — И я тоже никогда не шутил. Ни разу в жизни, — пожаловался он. — Сам не шучу, шуток не понимаю и вообще не смеюсь.

— Всё от питания зависит, — понимающе произнёс Хома.

— Ну!

— Жёлуди, они какие? Твёрдые, крепкие. И ты такой же. У тебя твёрдый нрав.

— Твёрдый, — охотно поддакнул Кабан.

— Тебе бы помягче быть, — посоветовал Хома.

— Не выходит.

— А если постараться? — настаивал Хома.

— Попробую, но не обещаю.

— И то хорошо.

— А ты надо мной никогда не смейся, — строго предупредил Кабан.

— Не обещаю, но попробую.

— Что? — внезапно расхохотался Кабан. — Я ему: «Попробую, но не обещаю». А он мне: «Не обещаю, но попробую». Ха-ха-ха!

— А говорил, шуток не понимаешь, — подмигнул Хома.

— Первый раз в жизни понял, — вытер слёзы Кабан. — Крепко шутишь! Хорошо, что я тебя пощадил. Иди гуляй, пока я добрый.

И хохоча направился в чащу.

— Надо же! — ликующе повторял он. — Не обещает, но попробует. Надо бы запомнить.

Однако правильно говорят, что беда не приходит одна. На смену одной зачастую набегает другая.

Не успел Кабан за деревьями скрыться, как кто-то цепко схватил Хому за шкирку.

Глянул он и обомлел — Лиса!

— Ко мне! — истошно закричал Хома.

Мигом вернулся Кабан. Как вихрь налетел.

— А ну, отпусти, — наставил он клыки на Лису. — Не смей моего веселого дружка огорчать!

Лиса поспешно выпустила добычу:

— С каких это пор — дружка?

— С сегодняшнего дня!

— Шутишь? Отдай его мне, — потребовала Лиса.

— Шучу, — опять затрясся от хохота Кабан. — Тебе отдать? Попробую, но не обещаю. Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха, — развеселился Хома.

— Тронулись, — повертела Лиса Лапой у виска.

— Ага, — давясь от смеха, кивнул Хома. — Тронулись в путь — домой. А не умом тронулись.

— В путь тронулись, — слёзы вновь хлынули из глаз Кабана, — а не умом тронулись! — загоготал он и от восторга даже подпрыгнул. — Да она, злодейка, шуток не понимает!

Он вгорячах схватил Лису, вытер её пушистым хвостом слёзы и отшвырнул злодейку в сторону.

— Сейчас лопну! — надрывал животики Хома.

— А что, я пошутил, да? — удивился Кабан.

— Ты её… хвостом… свои слёзы вытер, — еле вымолвил Хома.

— Я? Хвостом? — залился смехом Кабан. — Она его теперь сушить будет.

— Три дня, — простонал Хома.

— Три дня — что? — не понял Кабан.

— Сушить три дня!

— Вот дура. Ха-ха-ха! — загрохотал Кабан. — Ну, умора!

Лиса с ненавистью поглядела на них.

— Гы-гы-гы, — передразнила она.

— Ой, умру, — повалился со смеху Кабан. — Уходи с глаз долой. Ум-м-моляю!

Лиса гордо фыркнула и независимо удалилась.

Когда они насмеялись всласть, до икоты, Кабан восторженно проводил Хому до самой норы.

На прощанье Кабан сказал:

— И все-таки надо мной не смейся.

— Там видно будет, — беззаботно ответил Хома и добавил — Особенно ночью.

— Не могу, — вскричал Кабан. — Ох-ха-ха… Особенно ночью!

И, пошатываясь, побежал обратно в рощу. Чтобы там успокоиться.

Когда Хома рассказал Суслику о своих приключениях, тот укоризненно заметил:

— Выходит, ты обманул, что любишь его, но не уважаешь.

— Ни капельки. Я всех живых люблю. И друзей, и врагов. Без врагов жить скучно. Помнишь, как я Коршуна выручил? — И Хома взглянул на огорчённого Суслика. — Но друзей я люблю больше.

— Намного? — засиял лучший друг.

— Вот на столько, — широко раскинул лапы Хома.

— На два дружеских объятия больше! — весело определил Суслик.

Никак не мог Хома понять одну странную пословицу: «Не рой другому яму, сам в неё попадёшь».

— Как же я в неё попаду, — доказывал он Суслику, — если я о ней знаю? Если сам выкопал!

Но Суслик убедительно возражал:

— Раз такая пословица есть, значит, она верная. Иначе бы давно её забыли.

— Не понимаю, — упорствовал Хома.

Не давало ему это покоя. Потому и пришлось срочно за дело взяться.

Вырыл он яму тайком. Для проверки.

Замаскировал как следует. А сверху гороховый стручок положил.

И ничего удивительного не было в том, что в яму Суслик угодил.

— Ну, убедился? — сказал Хома, вытаскивая лучшего друга. — Кто попался, я или ты? Я рыл, а ты рухнул. Нет, неправильная пословица.

Суслик выплюнул стручок вместе с землей и проворчал:

— А ты снова проверь. Я случайно попался. В пословице ничего о приманке не сказано.

— Но и против неё ничего не сказано, — возразил Хома. — Я мог и без приманки яму сделать. Прямо у твоего порога. Так бы и ухнул в неё с утра! Ты, а не я, — упрямо повторил он.

Затем Хома вырыл потайную яму побольше. Для наглядности.

Так в эту яму Заяц попал. Тоже на приманку польстился — на морковку.

Потом Хома третью скрытую яму выкопал, ещё большую. На тропинке между норами Суслика и Ежа. И безо всякой приманки. Для бесспорности.

В неё с ходу Ёж и Суслик сверзились. Сначала Ёж, а Суслик следом. Ох, как лучший друг завопил, когда на Ежа свалился!

— Понаделал повсюду ям, — орал он, — проходу нету!

Вытащил их Хома. И беспокойно задумался: «Ну, даже и огромную ямищу сделаю. Сам не сумею, знакомых кротов позову. И что? Лиса провалится. Или Волк. А то и Медведь загремит. Всё равно же не я туда попаду!»

Пришёл он к Суслику. А тот сидит и из себя ежиные иголки выдёргивает.

— По-моему, Ёж линяет, — сердито сказал лучший друг.

— Когда линяют, шерсть лезет.

— А у него — иголки, — буркнул Суслик.

— Погоди. Давай-ка всё же разберёмся в этой пословице. Как там? «Не рой другому яму, сам в неё попадёшь». Так?

— Так, так, — заскрипел зубами Суслик, продолжая вытаскивать иглы. — Тебе бы не ямы, а могилы копать!

— Не ной. Попробуем эту пословицу понять. Выходит, чтобы не угодить в яму, надо не рыть её другому. Да?

— Да, да, — скрежетал зубами Суслик. — Себе рой.

— Ясно! — воскликнул Хома. — Чтобы другие в яму не попали, нужно её копать для себя.

— Для себя и копай! — взревел Суслик.

— Спокойно, — сказал Хома. — Будь попроще. Продолжим: что из пословицы получается?

— Ёж на дне ямы — вот что! — язвительно ответил Суслик. — Больше ничего не получается.

— Отстань. Из пословицы следует, — напористо продолжил Хома, — если сам себе выроешь яму, другие в неё не попадут. Видишь? Себе яму! Проверить бы, — озаботился он.

— А зачем? — неожиданно удивился Суслик, даже про боль з; абыл. — У тебя уже яма есть.

— Где?

— А твоя нора? Глубокая яма!

— Ну-ну-ну? — заволновался Хома.

— Ты в свою нору давно угодил. Сам выкопал, и сам угодил.