Альберт Иванов - Счастливая звезда Хомы и Суслика

У всех имя есть. Или хотя бы прозвище. Ёж не просто Ёж, а старина Ёж. Заяц и то не Заяц, а Заяц-толстун. Сразу ясно, о ком речь.

Пристал Суслик к Хоме: вынь да по ложь ему новое имя.

— Так что тебе нужно — имя или прозвище? — сдался, наконец, Хома.

— Мне всё равно. Лишь бы было точно, звучно и красиво.

— Дылда, — сразу придумал Хома. — Звучно?

— Ну, звучно, — разочарованно пробормотал Суслик.

— Точно? — настаивал Хома. — Кто выше меня?

— Ну, точно…

— Красиво?

— Нет, — вздохнул Суслик.

— Пожалуй, — согласился Хома, потому что уже другое имя подыскал. — Нарцисс!

— Что-о?

— Цветок такой, культурный, редкий. Звучно?

— Звучно.

— Красиво?

— Красиво.

— Точно?

— Нет, — опять вздохнул Суслик. — Какой я тебе культурный цветок?

— И правда, — признал Хома, внимательно посмотрев на него.

— Думай, думай, — требовал Суслик.

— Стручок! — внезапно выпалил Хома.

— Гороховый, — хмыкнул Суслик.

— А что! Длинный, красивый, вкусный.

— И без того хищники проходу не дают. Мне нужно точное имя, а не вкусное.

— Ну, оговорился, — примирительно сказал Хома. — Зато звучит как — Стручок!

— Я сказал — не нравится, — отмёл Суслик.

— Тогда — Билл. Красиво?

— Где там! Это собачье имя.

— Эдвард! Точно?

— Кошачье имя, — расстраивался Суслик. — Какой из меня Эдвард?

— Верно, — нехотя согласился Хома. Следующее имя никак не придумывалось.

— Пойдём к Зайцу-толстуну. Пусть он себе голову поломает, — чуть не свихнулся Хома.

Пошли. Рассказали.

— Думай, Заяц, — попросил Хома.

— Думай, хорошо думай, — занудил Суслик. — Мне любое имя не надо. Мне на всю жизнь. Звучное, точное, красивое имя!

— Килсус, — неожиданно предложил Заяц.

— Кто-о? — оторопел Суслик.

— Суслик наоборот — Килсус. Точно?

Суслик пошевелил губами.

— Точно.

— Звучно? Килсус!

— Звучно-то звучно…

— Красиво? — настаивал Заяц.

— Нет, — покачал головой Суслик. — Самое лучшее имя ищи, Нутслот!

— Кто-кто? — опешил Заяц.

— Толстун — наоборот.

— Сам ты — наоборот! — рассердился Заяц-нутслот. — К Ежу идите. Пусть вам старина Ёж придумывает.

Хороший он совет им дал. Действительно, старина Ёж много жил, много видел. Наверняка много замечательных имён знает!

Нашли Ежа.

Выслушал он их. Выдернул у себя иглу и задумчиво почесал ею затылок. Тупым концом.

— Гигант! — вдруг произнёс он. — Звучно?

— Звучно! — просиял Суслик.

— Красиво?

— Очень красиво!

— Но не точно, — остановил их Хома.

Кому приятно, что твой лучший друг носит такое красивое и звучное имя — Гигант!

— А может, необязательно, чтобы точно было? — робко проговорил Суслик.

— Нет уж. Сам просил точное! Да и что это за имя? Ну, выйду я на луг и буду тебя звать. Гига-а-ант, Гига-а-ант, сюда-а! — закричал Хома, словно осёл.

Они не знали, что в эту минуту Лиса у норы остановилась и прислушалась.

— Кто гигант? Где гигант? — перепугалась она. И опрометью бросилась прочь.

— Покричу вот так, — продолжал Хома, — ты прибежишь, и все обхохочутся.

— Твоя правда, — потускнел Суслик.

— Правда всегда моя. Лучше оставайся своим прежним именем — Суслик. Всё равно тебе, ветрогону, не угодишь.

— Как ты сказал?! — вскричал Суслик.

— Я ничего, — Хома даже отступил.

Но Суслик крепко схватил его за плечи и громко расцеловал.

— Спасибо, друг.

— За что?

— Имя нашёл. Точное, звучное, красивое

— Какое? — тут и старина Ёж ошалел.

— Ветрогон! — гордо заявил Суслик. — Так теперь меня и называйте. Ветрогон — значит, быстрый. Так ношусь, что ветер обгоняю!

— Когда это было? — удивился Хома.

— Вспомни, как я недавно от Лисы удирал!

И Суслик, с ветром наперегонки, умчался к Зайцу — хвалиться своим новым именем.

— Знаешь, Хома, — сказал старина Ёж, когда они остались одни, — ветрогон — значит, легкомысленный. То ли ветер в голове гуляет, то ли ветром его гоняет.

— Зато красиво и звучно.

— И до чего точно! — усмехнулся Ёж. — Точнее не скажешь.

— Кто придумал! — заважничал Хома.

Больше они об этом не говорили. Понравилось имя лучшему другу? Понравилось. Лишнее доказательство, что он ветрогон. Так ему, ветрогону, и надо!

Да только не прижилось это звучное, точное и красивое имя. Привыкли все Суслика Сусликом называть.

Жаль, они никогда не узнали, как перепугалась Лиса, когда Хома Гиганта позвал.

Так и не стал Суслик Гигантом.

А если вдуматься, красивое всё же имя — Суслик. Ласковое и точное. И очень звучное. Далеко звучит-разносится:

— Су-у-сли-и-ик…

Попала как-то Хоме соринка в глаз. Суслик её не только заметил, но и вынуть помог.

Хорошее дело сделал. Зато уж и расхвастался перед всеми!

К Ежу пришёл:

— Я у Хомы соринку в глазу заметил и вынул!

Затем к Зайцу:

— Я у Хомы соринку из глаза убрал!

Даже Лисе крикнул издали:

— Я у Хомы соринку…

— Слышала, — недовольно прервала она. — Мог бы и не заметить, тогда и он бы меня не так замечал.

А уж перед самим Хомой Суслик до чего заносился!

Чуть что:

— Помнишь, слепота, как я соринку в твоём неосторожном глазу нашёл? Разве можно таким незрячим быть! — осуждал он.

До того он с этим надоел, что Хома всерьёз подумывал, не засорить ли себе нарочно глаза, а заодно и уши, чтобы только Суслика не видеть и не слышать.

Напрасно Хома надеялся, что Суслик вскоре забудет о своём подвиге. Ничуть не бывало. Каждое утро подступал к Хоме. И в глаза ему пытливо заглядывал. Может, опять что-то есть?..

И так по нескольку раз в день.

А однажды и ночью разбудил. Склонился над ним сердито:

— Мне сон приснился, что ты, неловкий растяпа, оба глаза себе засорил. Ты же такой рассеянный, за тобой глаз да глаз нужен!

Ну прямо житья от лучшего друга не стало. Глаза бы его не видели!

И всё-таки есть на свете справедливость.

Есть она, есть.

Шли Хома и Суслик по тропе через рощу — на Дальнее поле.

Суслик по вредной привычке нет-нет да и заглядывал Хоме в глаза: не видно ли там чего-нибудь новенького. Можно подумать, они всё время засоряются.

И Хома, совершенно случайно, тоже взглянул в глаза настырного друга.

Батюшки мои! Он мигом отшвырнул Суслика в сторону, и сам отскочил подальше.

Тут же с грохотом рухнуло здоровенное дерево — поперёк тропы. Гул по роще пошёл!

Это дерево давно здесь стояло засохшее. Бревно бревном.