Альберт Иванов - Всемирные следопыты Хома и Суслик

Сколько в жизни интересного, любопытного и загадочного! Никогда не соскучишься. Особенно с лучшим другом Сусликом. Он как-то спросил у Хомы:

— Почему солнце днем светит, а луна — ночью?

— Сам сообрази, — ответил Хома. — Что было бы, если бы солнце засветило ночью?!

— Кошмар! — согласился лучший друг. — Из норы не выйди. Вмиг сцапают!

— Ночью даже луна-то бывает лишней, — заметил Хома. Со знанием дела.

— Верно. Я вкусное и во тьме найду.

Они сидели в норе. И потягивали березовый сок из чашек через соломинки. Так удобней. Для хозяина — Суслика. Сразу много не выпьешь.

— А ты видел вчера, какой гриб старина Ёж на спине домой отвез? — сказал Суслик. — Большущий белый! Говорит, далеко его учуял. Везет же, у кого острый нюх!

— Нет, не так. У кого нюх острый, тот и везет! — рассмеялся Хома. — А слышал, позавчера у Лисы день рождения был?

— Откуда знаешь?

— Сама громко хвасталась. Издали. И спрашивает: «Ну как я выгляжу?» Я и брякнул: «На все сто!»

— Зачем ты ее такой старухой обозвал? Теперь она еще больше взъестся!

— Я ее хвалил, а не обзывал, — огорчился Хома. — А поди докажи!

— Ну, сейчас она на тебя зубы точит, — утешил его лучший друг. Старые.

— А! Пусть. Она всю жизнь точит. Может, все сточит. А кстати, ты по утрам зубы чистишь? — внезапно спросил Хома.

— Зачем? — изумился Суслик.

— Для здоровья.

— Для здоровья — я ем, — с достоинством ответил Суслик. — А зубы сами собой от еды чистятся. Вкусной еды, — уточнил он.

— От еды они тупятся. От любой еды.

— Думаешь? — забеспокоился Суслик.

— И думать нечего. У стариков они вообще стираются. Посмотри у старины Ежа. А все почему? Чистил плохо.

— А ты сам-то чистишь?

— Еще как! Толченым мелом. Раз в неделю.

И Хома широко улыбнулся, показывая белые зубы.

— Ночью заметно, — проворчал Суслик.

— А я ночью не улыбаюсь. Ночью страшно. Рот на замке, понял?

— Понял. А мел где берешь? — как бы ненароком справился лучший друг.

— Да в овраге. Там здоровенный меловой камень из земли выходит.

— Знаю, — оживился Суслик. — Спасибочки!

И начал с того дня зубы чистить. Мелом. По десять раз в день, а то и чаще.

Зубы у него скоро стали как зеркало. Очень они ему нравились. Даже в лужи смотрел. Любовался.

И вот что случилось. Пошел он ночью один на Дальнее поле. За горохом.

Привычное дело. Ночь как ночь. Луна.

Пришел. Стал тихонько горох рвать. И вдруг — Лиса! Она всегда — вдруг!

А Суслик ни с места. Запутался ногой в гороховых плетях. Стоит. Рот со страху раскрыл. А Лиса как взвизгнет, тоже от страха, и деру!

Выпутался Суслик. Прибежал к Хоме, трясется.

Рассказал, наконец, о своем похождении. И спрашивает:

— Не пойму, почему она унеслась? Посмотрел на него Хома странно.

— Давай выйдем, — позвал. Вышли они из норы.

— Покажи, как ты стоял.

Суслик застыл на месте и рот раскрыл. Хома даже отшатнулся.

— Ну и зубки! — ахнул он.

При неверном свете луны зубы у Суслика сверкали, точно у новой пилы. Такими страшными показались, что Хома на миг зажмурился.

— Вот видишь, — сказал он, будто Суслик мог себя видеть, — чистые зубы не привлекают, а отпугивают врагов. По ночам!

Жуткое дело. Если бы Суслик не чистил свои зубы, попал бы в зубы чужие. К Лисе.

Поэтому всяким неряхам такое не по зубам. Им спасенье не светит.

Особенно ночью.

Охоч был Суслик спорить. По любому поводу. И без повода. Пристал он как-то к Хоме с мудрейшим вопросом:

— Что было раньше, курица или яйцо?

— Курица, — с ходу отгадал Хома. — Нет, яйцо, — потер ладошки Суслик. Курица ведь из яйца вылупилась!

— Запомни раз и навсегда, — твердо сказал Хома. — Вначале была первая курица. Понял? Первая!

— А разве первого яйца не могло быть? — растерялся Суслик.

— Нет. Первого яйца и быть не могло без первой курицы. Вот и все.

Заяц-толстун и старина Ёж тоже поддержали Хому. Ясное дело. Странный он, Суслик. В открытые ворота ломится.

В конце концов и сам Суслик согласился. И корил себя:

— Смотри-ка, а я и не догадывался. Так просто.

Но так просто не всегда бывало. Не всегда удавалось его легко убедить.

Нашли однажды Хома и Суслик на Дальнем поле арбуз. Случайно-случайный. Случайно нашли, случайный вырос. Здоровенный. Больше их обоих!

— А ты знаешь, — торжественно произнес Хома, — арбуз — это ягода. А не фрукт.

— Сам ты — фрукт, — тут же заспорил Суслик. — Скажешь тоже… Ягоды в тебе самом помещаются, когда ты ешь. А здесь ты сам в арбузе поместишься. В одном!

Говоря «ты», он имел в виду себя. Мигом прогрыз в полосатой корке дырку. И, сладко чавкая, исчез внутри. Фрр! — только семечки наружу полетели. Причем уже разгрызенные — шелуха одна. И мякоть ел, и семечками заедал.

Хотел было Хома за ним нырнуть в сладкую норку, да вовремя остановился. Услышал шаги чьи-то. И в гороховых зарослях спрятался.

И правильно сделал. Прямо к арбузу Лиса вышла!

— Ах! Ах! Ах! — восторженно разахалась она. — Какой арбузяка!

Суслик внутри арбуза сразу притих.

— Жаль только — порченый, — огорчилась Лиса, увидев дырку. — Но ничего. Не каждый день нахожу. И такой сгодится.

Оторвала она арбуз и покатила домой.

Хорошо, что здесь, на месте, есть не стала. Если бы тут за него принялась, вполне могла бы весь его съесть. Вместе с начинкой — Сусликом. Невиданное блюдо!

Хома украдкой за ней двинулся. Не потому, что с находкой расстаться жалко. Хотя и жалко. Но друга с арбузом потерять — вернее, арбуз с другом! — жаль вдвойне.

Вскоре Лиса к оврагу вышла. И арбуз вниз столкнула. Не тащить же — сам скатится. Не маленький.

А сама в обход заспешила.

Только Хома к оврагу подобрался — Суслик навстречу вылезает. Еле дышит. Толстенный, почти круглый.

А снизу, из оврага, истошный Лисий голос донесся:

— Легкий какой!.. Да он же пустой!.. А откуда вторая дыра взялась?

Не терял, значит, Суслик времени даром. Насквозь арбуз прошел! Кувыркался внутри, пока Лиса добычу катила, а брюхо свое набивал. Спелой мякотью.

А напоследок, видать, все доел, когда в овраг его завертело!

Наверное, от страха ел. А то и просто решил вволю налопаться. Перед неминуемой гибелью. Не помнит!..

— Она себе из арбуза может погремушку сделать, если обе дыры заткнуть, — переваливаясь с ноги на ногу, сопел он. — Я там немножко семечек оставил. Гулко загремят!

Вернулись они домой. А Суслик в свою нору не пролезает. Да и куда там — внутри него арбуз здоровенный!

Пришлось отвести его к Зайцу. В его просторную, бывшую барсучью нору.

Сам бы он туда не дошел. Пропал бы, возможно. Случись тут снова Лиса, она могла бы теперь Сусликом с арбузом закусить. А не арбузом с Сусликом, как прежде.