Альберт Иванов - Всемирные следопыты Хома и Суслик

— Тебе меня мало? — пробурчал Медведь. — Ну хорошо, согласен.

Такое, в общем, бывало.

— Но только дружков не выбирай, — подчеркнул Медведь, сурово посмотрев на всех. — Знаю я их!

— Вы всех знаете, — услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него. На подхвате.

— Пусть решат мою судьбу, — звонко начал Хома, — пусть решат… муравьи.

А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то выкрикнул:

— Слишком маленькие!

— Цыц! — пробасил Медведь. — Муравьи — маленькие, зато кусачие. Мало не покажется! — мрачно взглянул он на Хому. — Выбрал, потом не жалуйся.

Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу обвинений.

Объяснил им, что к чему.

— Действуйте!

Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме. Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.

— Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, — пригрозил Медведь, — я тогда весь ваш муравейник растопчу!

Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один лесной орех — Лисе, одну каплю меда — Медведю! Лисе — за убытки, Медведю за беспокойство.

— Чего-чего?! — взвизгнула Лиса.

— Каплю меду?! — оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно ответили:

— Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его судили.

— Все! — рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.

Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.

— Знал, кого в судьи выбрать! — восхищался Суслик по пути домой с осужденным.

— Для муравьев все, что ни возьми, огромно! — ликовал Заяц-толстун.

А старина Ёж солидно заметил:

— Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.

— Я однажды ушам своим не поверил, — рассказывал Суслик Хоме. — Иду в рощу, слышу — позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!

— Зря не поверил, — ответил Хома. — Все равно задавить мог.

— Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?

— Можно, — солидно кивнул Хома. — В темноте. Кромешной.

— Еще неизвестно, — уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят… Глазам не верят. Сидит под дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.

— Неужели медведи капусту едят? Не верю!

— Тут что-то не так, — произнес Хома.

— Как — не так? — разволновался лучший друг. — Слепой, да? Сам не видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один охотник до капусты — и какой!

— Не тарахти, — прервал его Хома. И подошел к Медведю:

— Приятного аппетита!

— Скажешь тоже! — пробурчал Медведь. — Только сверху — приятно. Принюхался Хома:

— Медом пахнет.

— Слабо пахнет, — поморщился Медведь. — Меду мало, капусты много. Медом не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.

— И пошла?

— Идет помаленьку, — вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.

— Спасибо, — буркнул Медведь.

— Должок за недавний суд возвращаю, — ухмыльнулся Хома.

— Ну-у, — разочарованно протянул Суслик. — А светлым днем? Солнечным? Наверняка нет!

А Суслик лишь головой покачал:

— Вот и верь глазам своим!

— А что я тебе говорил? — хмыкнул Хома.

— Ты сказал: «Еще неизвестно». И все. Значит, не знал.

— Зато ты сейчас знаешь.

— А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? — расхохотался Медведь. — Ну, уморы!

— Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, — проворчал Суслик.

— А я поверю, — подмигнул Хома. — Подумаю и решу: неспроста она с морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!

И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.

— Слышал? — осторожно потрогал свой лоб Суслик. — Выходит, у меня голова пустая? — расстроился он.

— Силен звон! — пробасил Медведь.

— И ушам не верьте, — Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые, твердые орешки. Они-то и звенели.

— Во! — поразился лучший друг.

— Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, — напомнил, смеясь, Хома.

— А чему же верить? — упал духом Суслик. — Вместо паровоза мальчишка бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят. Сплошная путаница!

— Нюху тоже нельзя доверять, — прогудел Медведь. — Я знавал хорька, который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по запаху за своего принимали!

— Ничему верить нельзя, — вконец ошалел Суслик. — Ни тонкому слуху, ни зоркому зрению, ни сильному нюху…

— Верить можно только своей умной голове, — мудро сказал Хома.

— И моей, — скромно добавил Медведь.

— А моей? — жалобно прошептал Суслик.

Они промолчали.

А ведь и правда: голова — всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.

Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.

Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется «искупнуться». Искупаться — другое дело. Может, и долгое. А «искупнуться» раз, два, и готово!

Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.

Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол, попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.

— Ты домой? — спросил Хорек Хому.

— А куда же? — ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями не были. И потому не здоровались.

— Ты уходишь, а Хорек остается, — капризно сказал Хорек. Он всегда говорил о себе как о постороннем.

— Дождь сейчас всерьез зарядит! — передернул плечами Хома.

— Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.

— У тебя же шубка — водонепроницаемая, — с усмешкой заметил Хома.

— Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, — снова заныл Хорек. — Единственную.

— Чего ты хочешь? Не пойму.

— Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся, — вздохнул Хорек.

— А получше погоду не мог выбрать?

— Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, — умно определил Хорек.

— Ладно, говори. Да побыстрей. — и Хома голову от дождя лопушком прикрыл.

— А о чем? — спросил Хорек.

— Ты же поговорить хотел, а не я.

— Вот так сразу Хорек не может, — обиделся Хорек. — Ты меня расспроси: где был, что видел, что со мною случилось.