Турмуд Хауген - Исчезнувший день

Здания в центре города напоминали фиолетовые фигуры, усыпанные блестками освещенных окон. Все остальные краски исчезли, город был только черным и фиолетовым.

Стояла полная тишина. Интересно, который сейчас час, подумал Виллем, неужели ночью на время смолкают все звуки?

Он смотрел на улицы, дома, прислушивался. Однако ни мяуканье кошки, ни звук человеческого голоса не нарушали тишину. Зато аромат цветов был особенно силен. Виллем не знал, что это за цветы, но запах напомнил ему о лете.

Небо над морем и городом стало черным. А звезды! Виллем никогда не видел таких огромных и ярких звезд. При этом они висели так низко, что, казалось, стоит подняться по лестнице и достанешь звезду.

А как много их было! Большие и маленькие, горели они на черном небе.

Рядом кто-то всхлипнул. Виллем удивленно оглянулся на Питера. Тот смотрел на море, на небо, на звезды.

— Ты чего? — спросил его Виллем.

— Звезды уж больно красивые, — отозвался Питер. — Они рассыпаны отсюда до самой страны Нетинебудет. Там вдали, над самым морем, сияет голубая звезда. Она показывает путь в мою страну. Вон она, видишь?

— Вижу, — ответил Виллем, хотя на самом деле он не видел никакой голубой звезды.

Они молча смотрели на мерцающее ночное небо и вдыхали аромат цветов.

— Я хочу домой, — тихо сказал Питер.

— Так лети, ты же знаешь дорогу, — сказал Виллем.

Всхлипывания стали громче. Питер плакал уже не таясь.

— Улечу, когда надо будет…

— Но ты же говоришь, что тебе хочется вернуться домой.

Питер промолчал. Виллем почувствовал, что тут кроется какая-то тайна.

— Ты со мной не полетишь, — выговорил сквозь слезы Питер. — Я знаю. И все равно помогаю тебе, только из-за тебя здесь и торчу.

Виллем молчал.

Питер уже рыдал в голос.

— Я знаю, что мне придется одному возвращаться в страну Нетинебудет.

В его словах было столько горечи, что Виллем вдруг понял, как одиноко, грустно и тоскливо Питеру в этой непонятной стране.

Он-то думал, что там очень весело. В книге рассказывалось об увлекательных приключениях, а послушать Питера, так засомневаешься, есть ли там вообще что-нибудь.

Не зная, как утешить Питера, Виллем растерянно смотрел на море. Радуга постепенно таяла. Остатки ее слизали волны. Серебряное сияние потускнело, и поверхность воды подернулась туманом. Туман медленно подбирался к берегу.

Питер перестал всхлипывать. Цветами больше не пахло, потянуло холодом, и Виллем вздрогнул.

— Пошли, — сказал он.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — удивленно спросил Питер.

— Конечно. А как же иначе? — Виллем тоже удивился.

— Я подумал, что ты не захочешь дружить со мною, — ведь я совсем не такой, каким хочу казаться, и ты теперь это знаешь.

Виллем с недоумением смотрел на него.

— Ну, вспомни, что написано обо мне в той книге. Разве там я такой? Такой, как сейчас?

— Не совсем, — замялся Виллем. — Но это не имеет значения. Пошли.

И, повернувшись, Виллем пошел по дороге, желая избавить Питера от тягостных размышлений. Питер молча последовал за ним.

С каждым их шагом звезды тускнели, и ночь теряла свое волшебное очарование. Пройдя мыс, они свернули налево, к городу. В это время резкий порыв ветра взметнул в воздух облако песка и закрутил его вокруг них.

Питер остановился.

— Чувствуешь? — спросил он.

Виллем сразу понял, что Питер говорит про ветер, про то, что он холодный.

— Осенний ветер, — заметил Виллем.

— Это еще как сказать, — хитро сказал Питер, и в его голосе вновь послышались бодрые нотки.

Они ускорили шаг и вышли на набережную.

Виллем остановился и огляделся.

— Чудно, — сказал он.

— Что тебе чудно? — спросил Питер.

— Удивительный был сегодня день, и удивительный вечер. Сейчас мне почему-то уже не так страшно, как было. Я почти забыл, что я невидимка и меня никто не видит, кроме тебя, Мерлинсена и… — Виллему не хотелось произносить имя Сюденъельма. — Знаешь, когда я вышел из дома Мерлинсена, я обомлел от красоты. И не могу понять: то ли здесь всегда было так красиво, то ли мне это показалось, потому что я никогда не был здесь так поздно, то ли мне все кажется таким прекрасным, потому что я невидимка.

— Ты это узнаешь, когда прилетим в страну Нетинебудет, — сказал Питер. — Если тебе все там покажется таким же красивым, как здесь, то это потому, что здесь тебя не видит никто, а там, наоборот, увидят все.

Виллем озабоченно наморщил лоб.

— Что-то я не понял, — сказал он после некоторого раздумья.

Питер тоже наморщил лоб.

— Я тоже, — признался он.

Они шли по улицам, поднимавшимся по склону. Вокруг было удивительно тихо. Виллему казалось, что ему снится сон, и он никак не может проснуться.

На Вдовьей горке они увидели одинокого прохожего, он шел им навстречу.

Сейчас я узнаю, может, я уже даже не невидимка, может, меня просто нет, подумал Виллем.

Он шел прямо на прохожего, но, чуть-чуть не доходя до него, отскочил в сторону.

— Ты напрасно думаешь, будто сквозь тебя можно пройти, как сквозь пустое место, — сказал Питер.

— А ты откуда знаешь, что это не так? — мрачно спросил Виллем.

— Знаю и все, — отмахнулся Питер, взмыл в воздух и скрылся за углом.

— Не улетай! — закричал Виллем. — Постой!

Из-за угла выглянула удивленная физиономия Питера.

— Ты чего раскричался?

— Не улетай от меня! — взмолился Виллем и кинулся к нему. — А то мне кажется, что я тут остался совсем одни… Это так ужасно. Ты итого не понимаешь…

Питер снова скрылся за углом. Но Виллем успел заметить, что глаза у него вдруг стали сердитыми и грустными.

— Понимаю не хуже, чем ты… — услышал Виллем из-за угла его голос.

От этих слов у Виллема сжалось сердце. Он снова почувствовал, что существует какая-то недоступная ему тайна.

Он завернул за угол. Питер сидел там на земле. Привалившись спиной к стене дома, он колотил камнем о камень.

— Прости меня, — сказал Виллем.

— Тебе-то легко говорить, — сказал Питер и чаще застучал камнем.

Виллем сделал вид, что все в порядке, и продолжал подниматься по Вдовьей горке. Питер побрел за ним.

Они пересекли весь город и все время шли в гору — одни улицы были пологие, другие — круто уходили вверх, и только одна была совсем ровная.

Наконец они миновали город и пошли вдоль опушки леса.

— Далеко еще? — спросил Питер.

— Не очень, запыхавшись, — ответил Виллем — так быстро я гору он еще никогда не поднимался. — Сейчас мы свернем к Серой расселине.

Скоро они действительно дошли до поворота.

— Стой! — тихо, но решительно проговорил Питер.

Виллем замер, сто охватил прежний страх.

От деревьев разбегались тени с острыми, хищными когтями. Ветер, свесив язык и тяжело дыша, бежал на своих мягких лапах. Темнота сгустилась. Виллему стало жутко, он дышал с трудом.