Александр Костинский - Невидимое дерево

— А может быть, они от того и ссорятся, что телевизоры смотрят не вместе, — задумчиво предположила ворона.

— А что? — согласился Шур Шурыч. — Всё может быть. Хорошая мысль. Может, если они в эти ящики вместе по вечерам глядеть будут, то и помирятся. Знаешь, когда люди рядышком сидят, они хочешь не хочешь мирятся. Давай-ка мы из двух телевизоров один сделаем, — предложил он Вике.

— Это как? — недоверчиво спросила девочка.

— Очень просто. Тащи сюда шурупы, молоток, отвёртку, проволоку и фанеру. Знаешь, для меня из двух телевизоров сделать один — запросто.

— А мне кажется, что проволока в данном случае ни к чему. Мы один телевизор можем отнести к нам на дерево, а другой оставим здесь, — предложила ворона.

— Птица! — сердито крикнул Шур Шурыч и показал кулак. — Хватит всё на дерево тащить. Собственница! Это что ещё за на-на, — запнулся Шур Шурыч на трудном слове, но в конце концов выговорил, — на-на-накопительство.

— Так я же для общей пользы, — виновато опустила глаза ворона.

— Не оправдывайся. Давай, помоги лучше, — приказал Шур Шурыч, и они все вместе отправились в кабинет Викиного папы.

Шур Шурыч взял телевизор, Вика держала антенну, а ворона несла провод…

Поставив оба телевизора рядышком, Шур Шурыч отошёл в сторону, прищурил глаз, примерял, что к чему, затем достал из кармана складной метр и для верности измерил.

— Ясно, — сказал он сам себе, а затем, оглянувшись и увидев стоящих в стороне Вику и ворону, приказал: — Чего стоите? Проволоку несите, фанеру, шурупы. Быстро!

Проволоку и шурупы Вика нашла в шкафчике. Но вот фанеры — фанеры нигде не было.

Тогда Шур Шурыч отправился на кухню и взял там толстую, украшенную узорами доску для резки овощей. Вернувшись в комнату, он пристроил доску к телевизорам, узором наружу, и стал привинчивать её шурупами.

Он вкручивал в дерево шурупы и изредка, поглядывая на Вику и Розалинду, говорил:

— Красота? То-то же! А говорила, на ёлку отнести… думать надо…

Наконец, убедившись в том, что телевизоры скреплены, он отошёл в сторону. Склонив голову набок, Шур Шурыч стал любоваться фантастическим агрегатом, созданным им из проволоки, яркой доски и двух телевизоров.

— Во-о-о! — поднял он вверх большой палец. — Ручная работа. Теперь твои родители, Вика, хочешь не хочешь будут рядышком сидеть.

— А если не будут? — вдруг спросила ворона.

— Что не будут? — не понял Шур Шурыч.

— А вдруг им не захочется телевизор смотреть? Что тогда? — согласилась с вороной Вика.

— Как что? — не растерялся Шур Шурыч. — Да я, может быть, этому очень даже и обрадуюсь. У меня для них такое развлечение приготовлено! Гляди, Вика, — сказал Шур Шурыч и достал из-за пазухи книжку «Семейные песни».

— А если они и петь не захотят? — задала вопрос Вика.

— А мы им поможем, — не сдавался Шур Шурыч. — Ты им загадку загадаешь, кто не отгадает, тот и поёт. Тут они никуда не денутся. Проиграл — пой! Мы с братьями часто в это играли. Верно я говорю? — обратился к вороне за поддержкой Шур Шурыч.

Ворона утвердительно кивнула головой и тоже стала вспоминать, как они с братьями пели песни:

— Им из весёлых песен очень про гусей нравилась.

— Точно, — закивал головой Шур Шурыч. — Про гусей и бабусю. Как она там… — сказал бывший домовой и вдруг запел неожиданно звонким и чистым голосом:

Ворона Розалинда не выдержала и тоже стала подпевать:

В самых голосистых местах Шур Шурыч хлопал себя руками по коленям и громко вскрикивал. Делал он это так весело, так радостно, что Вика не выдержала, рассмеялась, и слёзы, которые у неё всё утро стояли в глазах, сами по себе высохли.

— Ну вот, — сказал девочке Шур Шурыч, когда перестал петь, — да от такой песни у твоих родителей все ссоры вмиг разбегутся. Я тебе и загадку посоветую хитрую.

Шур Шурыч наклонился к вороне и стал с ней шептаться, советоваться. Ворона молча слушала и только время от времени кивала головой.

— Да, — наконец заговорила ворона. — О-очень хорошая загадка. Спортивная. — И она обратилась к Вике: — Отгадай, что это такое: не квадратное, не зелёное, не пушистое и не прозрачное.

— А ещё по-французски не говорит и не продолговатое, — а затем, чтобы Вике легче было отгадывать, Шур Шурыч уточнил: — Зато прыгает.

Вика задумалась. Думала она долго. Но сколько ни старалась, ничего придумать не могла.

— Видишь, — обрадованно закричал Шур Шурыч. — Во-о, какая загадка! Ни за какие пряники не угадает её твой родитель. Сдаёшься?

— Сдаюсь, — сказала Вика.

— Так вот это… это футбольный мяч! — выпалил Шур Шурыч ответ загадки.

— Мяч?! — удивилась Вика.

— Конечно. Не продолговатый, по-французски не говорит, не квадратный, не пушистый и не прозрачный, не зелёный, но прыгает — что это? Мяч. Самый настоящий мяч, только, — уточнил Шур Шурыч, — футбольный.

— Да, — согласилась Вика, — хорошая загадка. Они её никогда не разгадают.

Шур Шурыч и ворона ещё некоторое время побыли у девочки, советовали, какие песни лучше петь, а затем отправились к себе на площадь Двух Мастеров.

Вот уже второй вечер, Шур Шурыч не ходил пугать детишек. Сейчас он сидел на ветке, свесив ноги, и чинил валенок, ставил заплатку. Больше всякой другой обуви Шур Шурыч уважал валенки. Он их носил и зимой, и летом. Поэтому их ему часто приходилось чинить и они были украшены узорами разноцветных заплаток.

Ворона Розалинда, как обычно, по вечерам занималась хозяйством: чистила шляпы, сметала пыль с музыкальных инструментов, книг, зонтиков — всех тех вещей, которые висели на ветках ёлки.

На этот раз она не просто приводила в порядок вещи, но и громко говорила:

— А как вы считаете, Викины мама и папа сейчас телевизоры смотрят или песни поют? Я думаю — песни поют. А может быть…

Но Розалинда так и не успела договорить, что «может быть», потому что на площадь выбежала Вика.

Вика была огорчена: папа и мама совсем рассорились, когда увидели скрученные проволокой телевизоры, даже обедали врозь. Папа в кабинете, а мама в спальне. Потом папа ходил из угла в угол и сердито говорил: «Это уж слишком, телевизор мне вручили как победителю соцсоревнования, для меня это память».

Мама тоже была очень расстроена. Она даже плакала. Мама плакала и сама с собой говорила: «Я стараюсь, чтобы в доме всё было чисто и аккуратно. У меня две смены: первая на работе, вторая — дома. А он телевизоры — проволокой. Превратил дом в скобяную лавку».

Вика хотела было всё маме объяснить, она даже в дверь постучала и сказала: «Это не папа, это Шур Шурыч».