Юлия Сергачева - Золотая ветка (сборник)

Старушки затихли и стали переглядываться друг с дружкой, будто какой-то секрет не хотели открывать. Но одна, всё же, решилась:

– Не совсем камень ведь, правда? – эта смелая бабушка подошла к Димке и, взявши его за руку, обернулась к своим подругам, – Ну, что, может, покажем?

Медовушки согласились. Они выстроились гуськом и повели своих гостей по тропинке к лесной реке.

Река эта текла откуда-то издалёка, наполняясь водой от мокрой лесной земли и древних мхов. Она бежала между огромными валунами, скатившимися откуда-то с гор в незапамятные времена, и питала корни деревьев и трав. Она давала влагу лесному зверью и птицам. Вода в этой реке была такой чистой и прозрачной, что можно было без труда рассмотреть всё, что лежало на её дне, даже с тропы, по которой шли два деда и семилетний мальчик, вместе с бабушками из тайного лесного народца. И снова все шли молча, боясь потревожить лес, а теперь уже и реку, понимая, что приглашены они на таинство, которое не всякому глазу доступно. Некоторое время тропа спускалась вниз и вниз, пока вся компания не очутилась на берегу, в месте, похожем на чашу: кругом были высокие стены, из земли и корней деревьев, а впереди, перед глазами путников, с высокой скалы падали тяжёлые водяные струи. Это и был тот самый водопад, шум от которого слышали дед Фёдор, Степан и Димка. Места на берегу было довольно, чтобы все, кто пришёл к реке, могли свободно встать где угодно. Но все сбились в кучку возле старушки, которая держала в руках пчелу с капелькой мёда.

Как только бабушка подошла к воде, сразу положила каплю медовую на плоский камень, который под водой лежал, а остальные медовушки встали рядом и запели. Песня была такой красивой и протяжной, что дед Степан не удержался: он расчувствовался и стал подпевать. Правда, его тут же угомонили – слишком неровно он мелодию держал. А через несколько минут медовушка, закатав свой рукавчик, достала из воды янтарик, в котором навеки запечаталась спящая пчела.

Почему-то очень грустно стало Димке. Он вдруг вспомнил, как просыпаясь рано утром, бежал к ульям и говорил вылетающим из домиков пчёлкам: «Доброе утро! Хорошего вам медка!» Так он придумал их приветствовать, чтобы пчёлкам приятно на работу было вылетать. А ещё вспомнил, как они по его рукам ползали и щекотали его. И даже, когда одна пчела его ужалила, он всё равно не рассердился, ведь сам её нечаянно придавил рукой. Да и что там, обижаться? Ей же самой в два раза хуже было…

– Ты не жалей её, малыш, – ласково успокоила бабушка Димку, увидев, что у него на глазах навернулись слёзы, – придёт время и все эти пчёлы, как одна, освободятся от медово-янтарного покрова и отправятся на свои луга. И соберут много вкусного мёда. А пока тут у нас в лесу на сохранении побудут.

Димка от этих слов повеселел и даже отсыпал в ладошку бабушке несколько крупинок пчелиной пыльцы из своего карманчика, в благодарность за доброе слово. А вот медовушки, наоборот, приуныли:

– Только где нам янтарики наши теперь прятать?

– Ах, ты ж! Нехорошо…, – задумчиво потянул Степан.

Велено было бабушкам собрать разбросанный мёд и ждать. Сам же Степан, поправив свою спортивную шапку и охотничье ружьё, ушёл за инструментами и крепкими гвоздями, которые всегда были в дедовой избушке. А дед Фёдор и Димка остались помогать старушкам, и слушать их рассказы про маленькую деревеньку, спрятанную глубоко в лесу, где капли медовые дороже всякого золота.

Когда рыжий дед вернулся, работа закипела. И все вместе домик для янтариков заново отстроили: дед Фёдор свежих брёвнышек напилил, Степан небольшой сруб сколотил, а Димка такое место для схорона нашёл, чтобы никто больше не отыскал его и не развалил, как в этот раз. Счастливые старушки свои богатства за маленькую дверцу аккуратно упрятали, замочек ключиком закрыли, и, попрощавшись с гостями, разбежались кто куда – будто не было! Но прежде пообещали, что к Медовому Спасу мёд на пасеке непременно вызреет, вкусным и ароматным будет.

Невысокого роста старичок, в аккуратненьких резиновых сапожках зелёного цвета и в полосатом велюровом пальто, вышел на улицу. Нет, рост его был, скорее, совсем крошечным – на цыпочках, он едва доставал до пояса двенадцатилетнему мальчишке. Старичок раскрыл над головой огромный зонт и, забарабанившие по нему, дождевые капли весело прыгнули в разные стороны. Если бы кто-то наблюдал за этой картиной, то, скорее всего, предположил бы, что хозяин зонта кто угодно, только не тот, в чьих руках он находился – он был слишком велик для такого коротышки. Зато теперь старичок, ничуть не волновался за своё пальто: оно было полностью укрыто от мокрых капель летевших отовсюду – с неба, от проезжающих мимо машин, от прыгающих по лужам людей.

Ян Янович отправился в сторону Таврического сада, где служил последние сто с лишним лет. И, хотя день был рабочим, никаких серьёзных дел ему не предстояло из-за дождя. Это несколько расстраивало невысокого человечка, потому что необходимо было навести порядок на клумбах и поправить обломанные ветки цветущей сирени в саду. Но, впрочем, он не без удовольствия принял то, что послано небом и преспокойно объявил нынешний день выходным.

Несмотря на непроглядную сырость, настроение у садовника было замечательным. На ходу он начал насвистывать себе под нос какой-то легкомысленный мотивчик и теперь, если бы кто-то посмотрел на него со стороны, то увидел бы роскошный болотного цвета зонтик, шлёпающий по лужам в резиновых сапогах, стройно выбирающий ноты милейшей песенки. Однако, если бы у кого-то и была такая возможность наблюдать этот забавный променад, то он бы разумеется даже посмеялся над ним. Но, увы, никто из прохожих увидеть его не мог: старичок не был простым садовником – он был садовым.

Проходя мимо Фонарщика, который зачищал заусенцы на своей лестнице, садовый пожелал ему доброго дня и свернул за угол. По Тверской, он вышел прямиком к Таврическому саду. Оттуда, несмотря на дождь, слышалось пение птиц и так хорошо стало от этого старенькому садовнику, что он сладко потянулся, вдохнул в себя влажный летний воздух и… немедленно вымок. Спохватившись, старичок укрыл себя зонтом и, намериваясь пойти дальше, опустил глаза перед собой, чтобы не шагнуть в лужу, но замер – в воде, прямо перед ним, плыла старинная фотография.

Он немедленно выхватил пожелтевшую от времени карточку с прекрасным, милым образом – юная красавица смотрела с неё немного растерянно, но с улыбкой. В кружевном платье и с бомбоньеркой в руках, девушка была похожа на какое-то… зефирное существо.

Садовник улыбнулся. Он бережно промокнул фотографию белым платком, который по привычке носил во внутреннем кармане своего пальто и, полюбовавшись на незнакомку ещё раз, отправил её вслед за платком, в карман.