StEll Ir - Планета Эстей

Да времени ждать уж нет, пока дедушка соберётся с ответом! Уж очень получилась мала, да бойка птичка. Сама проведать решила скорее в полёт. И выпорхнула враз из окна. «Мама! Мама!», кричит, а уж чайка снежно-белая ей навстречу летит с высоты поднебесной, с далей заоблачных, «Мама, дедушка и я ждём уже, ждём! Ты когда прилетишь?» «А отгадай!», чайка белая отвечает ей маминым голосом и смеётся: «Взлетело, сокровище?!»

Возвращаться вдвоём, а Дедушка Мороз стоит у окошка, их ждёт. В кафтане белом, когда только успел, да с большим, настоящим уж своим посохом в руке. И над ними ещё улыбается, над Снегурочкой с мамой Белой Метелицей, дело понятное: ведь по форме весь, а не им чета – птицам голым и босым, что только лишь белый, да снежный пух…

Семнадцать зим обращал внимание Дед Мороз на внучку Снегурочку – росла и взрослела Снегурочка. А уж как исполнилось Снегурочке семнадцать зим, так и перестал обращать. Так и осталась Снегурочка возрастом в семнадцать свои зим навсегда. Уж, бывало, и уговаривала Деда Мороза: «Дедушка, мне бы ещё хоть годик прибавить! Ну, дедушка! Я была бы такая красивая – взрослая!». Но Дед Мороз только смеялся в белую бороду и говорил:

– Ты, моё северное солнышко, и так красивее на свете всех! А годок не добавлю, и не проси!

Зато уже в следующий же Новый Год взял с собой Дедушка Мороз Снегурочку на Ёлочку. Потому как к людям – специально платье для внученьки справил. Платье вышло красивое, лёгкое, всё в голубую искру. Дед Мороз его из покрывала звёздного сам кроил. Из того самого покрывала-то, в котором Белая Метелица, да Снежный Буран Снегурочку подарили-принесли. Коротковат, правда, немного вышел наряд, ну да уж с Дед Мороза портной! А ткань ладная, оторочил снежком Дед Мороз, изморозью приукрыл и как надела Снегурочка – глаз не мог оторвать. Красота! Звёздочки играют, изморозь перебегается, снежок снежинки лёгкие роняет. А Снегурочка смеётся над дедушкой: «Я теперь такая как ты? Это одежда, да, дедушка? Для чего нам небо носить на себе?!» «Ведь пойдём в Новый Год», Дед Мороз её, малую, вразумлял, «А там люди кругом, детвора. Все в кафтанах и зипунах. Не пристало, как здесь, по дворцу, в диадемке одной-то разгуливать!» То в тринадцать ещё было зим, когда глянулось Дед Морозу на две снежинки, опустившиеся на грудь Снегурочки, да на голубые кудряшки под животиком у неё, и сочинил тогда Дед Мороз в какую-никакую одежду внученьке, диадему из лёгкого, нежно-голубого льда с тремя лучиками Полярной звёздочки посереди. Диадемка Снегурочке тогда сразу понравилась, без лишнего смеха. Она казалось и спала бы в ней, но всё-таки неудобно было и Снегурочка на ночь тогда охрану диадемке удумала – Умке в лапы её заворачивала. Благо лапы уже у Умки к той поре были такие огромные и пушистые, что поутру сбережённое сокровище надо было ещё найти, что и было само интересно. Поглядел ещё Дед Мороз на Снегурочку-внученьку и ещё раз порадовался – ведь красавица! Только вот отчего босиком? Посмотрел-посмотрел Дед Мороз на точёные ножки из льда и собрал из оставшихся лоскутков Млечного Пути сапожки Снегурочке. До коленок опушка-снежок, по каблучкам ледяным подковки звёздные, по скосам иней серебряный. «Вот теперь, говорит, Новый Год будет так Новый Год! Детвора-то, поди, как обрадуется, что ты есть у меня!»

И вот подошёл праздник Дедушки Мороза – день рождения на Новый Год. Дед Мороз сани узорчатые наладил, ветров вольных в белых коней превратил-запряг и кафтан выбирал. А было у Деда Мороза два кафтана: рубиново-красный и снежно-голубой. И оттого, какой кафтан выберет себе Дед Мороз в Новый Год, решалось вся зима до самой весны какой будет. Если надел Дед Мороз красный кафтан, то у него и щёки румяные и зима будет с лёгким морозцем, весёлая, солнечная, да быстрая. А вот если выбрался в каком году голубой кафтан, то и щёки у Деда Мороза будут белы, и зима пойдёт буранами, вьюгами, да тьмой-ненастьями до самых тех пор, пока весна не уговорит её остепениться и сжалиться. Ну да в тот год, когда Снегурочке впервые было на Ёлочку, Дед Мороз думал не долго – подпоясал красный кафтан снежным поясом, да в мешок гостинцы-подарки уж тряс-собирал. А Снегурочка тем временем нарядилась нарядная, зверят всех своих собрала, посмотрела на них будто в зеркало: радуются – значит, просто неописуемо красивая! Успокоила всех, рассказала, что с дедушкой на Новый Год, малышей поручила Умке беречь. Натянула уж тогда сапожки и бегом в санки к Дедушке Морозу: «Всё же, дедушка! Уже можно! Вези!» Свистнул Дед Мороз волшебным посвистом, которому Белую Метелицу ещё учил, стукнул волшебным посохом, которым Снежному Бурану неслуху, бывало, грозил, и понеслись ветры-кони залётные, прямо под облака унося, распахнувшую озёрки глаз голубых в восхищении, да чуть приоткрывшую ротик, Снегурочку.

И уж как подгадал Дед Мороз – сколько радости было на Ёлочке и детворе и Снегурочке. Снегурочка и хоровод водила, и прыгала, и плясала с детворой, будто со своими зверятами. А уж этим зверятам на двух лапах только дай! Кувыркались и бегали чуть не почище волчат и песят. Были и умненькие – возле Дедушки Мороза стоять и загадки смешные отгадывать. Словом стал Новый Год новым заново, как Снегурочка с Дедушкой Морозом на Ёлочку пришла. С того раза и повелось – как без Ёлочки. Без Снегурочки Новый Год не Новый Год! Дед Мороз только рукавицами своими развёл: что ж, не зря, выходит, он Снегурочку-внученьку себе такую завёл-полюбил…

Прошло несколько зим. Всё шло ладно, по-прежнему, а вдруг вышла и на ледяной дворец тревога. Дело в лето было, в Полярный день, стало быть. Солнышко по всей земле лёд оттаяло, всё зеленело и радовалось горячим его лучам. Но знало Солнышко границу владений Деда Мороза, к нему в окна дворца все по кругу заглядывало, но не топило ни льда, ни снегов. В эту пору Дедушка Мороз на ледяной печи всё больше отсыпался, а Снегурочка тем и пользовалась: уже где только дедушка дал завет не бывать, так там только и видели! И вот как-то раз на огромном своём мягком Умке пробиралась Снегурочка через дальние ледяные торосы, те вот самые, что Дед Мороз ей перво-наперво, ещё и по малым летам, заповедовал посещать. Странно было, что заповедал, ведь опасности там никакой – они сами, Снегурочка с Умкою, то проверили, и не раз! А с хорошего тороса скатиться на малых саночках или бегать аукаться – ну где такое ещё! Вот на тот раз и доаукались…

Проснулся Дедушка Мороз ни с чего будто встревоженный. Нахмурился, всмотрелся всерьёз, вмиг увидал все владенья свои. И видит: плывёт Снегурочка на сколовшейся в тёплое море огромной льдине, да Умка с ней – в последний момент сноровился запрыгнуть к ней на льдины той край. У обоих глаза наперёд, радостные, неугомонные. Знать не знают ведь, что льдинка растает в тёплом море, а быть тогда как, путешественники? Бедный дедушка!