StEll Ir - Планета Эстей

Главный дворцовый покой оказался той самой горенкой, в которой Маха и Вика нашли раньше Снегурочку. Маха не совсем поняла, как может быть маленькая горенка главным покоем, а Вика просто критически осмотрел тесное, уютное пространство и поправил очки. Но что покой, то и правда покой. Где быть может и утро и день, а здесь звёзды будто сквозь стены просвечивают, да тишина – обнимающе мягкая всюду ночь…

Они присели втроём на маленький и какой-то плюшевый диванчик, а Кащей подошёл к ковру, висевшему на стене. Маха с Викой оказались сильно прижаты к Снегурочке, да ещё сиреневый котёнок бегал по всем троим, будто переливаясь. Снегурочка, обняв малышей, с трудом урезонивала их по очереди. Поэтому никто сразу и не заметил, как под прикосновениями худых уверенных пальцев Кащея стал оживать висящий на стене ковёр, приводя в движение всю комнату. Ночные травы и цветы на ковре заволновались как от дуновения лёгкого ветра, солнце засияло короной в чёрных безднах космоса и сияние изумрудных волн пролилось на все стены горенки. Очень медленно, почти незаметно, стены стали темнеть и раздвигаться…

Осторожно трогая босыми ступнями утрачивающую материальность поверхность пола, теряя остатки растворяющихся в окружающей темноте одежд, нежно касаясь кончиками пальцев вспыхивающих искр далёких и близких звёзд, Снегурочка приближалась к центру галактики, возникающей из крохотной горенки… Он сидел в чертах правильных и ждал её чутко, очень спокойно, давно… Зрители замерли уже во внимании и почти позабыли себя… Сиреневый маленький зверь вспыхнул оранжевым пламенем и скользнул по звёздам вслед уходящей Снегурочке Мальчиком Пламени… Открытый космос убрал всю условность границ…

Кащей протянул руки к Снегурочке и осторожно принял её к себе спинкою нежной и усадил на колени. Льдинка Снегурочки опустилась на горячий фаллоид и Снегурочка стала прозрачной всем своим ледяным телом. Маха и Вика приблизились и приникли глазами и ушками с обеих сторон к животику Снегурочки, а Мальчик Пламени огненнокрылым амуром взмыл к высокому солнцу над ними. Одеждой для всех теперь были лишь звёздные покровы окружающего их со всех сторон неба…

Она приобернулась чуть, он нежно коснулся её губ своими губами и они остались неразлучны. Они вели неспешную беседу лишь вихрями чистой мысли. Между тем как внизу под животиком и в глубинах Снегурочки развивалось завораживающее, живое и казалось совершенно отдельное действо.

– Расскажи мне о Земле… – попросил Кащей, сквозь полузавесы век меняясь теплом с блуждающими звёздами глаз Снегурочки. – Я наблюдаю её так давно и по-прежнему с трудом вижу и почти не понимаю на ней ничего…

– Земля рядом всегда… – не размыкая уст, произнесла тихо Снегурочка. – Над ней ветер, а в ней тишина… Почти ничего и не нужно на Земле понимать… Её счастье качает в руках…

Фаллоид нежно целовал свою возлюбленную матан в шейку, а она искала его губы своими и впитывала одинокие капельки его скупых слёз, наворачивавшихся от долгой разлуки и всё неверия в своё счастье. Тесно сжатый животиком Снегурочки, фаллоид испытывал видимое затруднение в любом движение, но к движению он и не стремился: он просто склонил голову на шейку любимой и, чуть подрагивая в чувствах, смиренно изредка всплакивал и нашёптывал что-то обворожительной матан. Матан всхлипывала в ответ и обильные воды слёз её изнеженной сентиментальности окутывали всё мужественное тело фаллоида.

Маха и Вика, прильнув губами к прозрачному животику Снегурочки, с горящими глазами наблюдали за любовным свиданием фаллоида и матан. Когда фаллоид пролил ещё одну нечаянную слезинку и толкнулся в бочок матан, Маха не выдержала и стала опускаться губками по снежно-голубой тропинке вниз к сверкающей хрустальными гранями щелке. Основание фаллоида заполняло собой почти всё пространство изснеженной льдинки, заставляя дрожать туго натянутое колечко губок Снегурочки. Маха поцеловала очень осторожно звездочку-бусинку, тесно прижатую к фаллоиду, но колечко задрожало сильней, и Маха не стала беспокоить наружных преддверий покоев легкоранимой матан. Она спустилась ниже ещё по стволу губками и нашла себе ручкой большие шары. Теперь сильней задрожал фаллоид, но Маха не стала тревожиться из-за этого. «Вика, смотри, что у меня есть!», Маха держала в каждой руке по шару, сравнивая их воздушно-наполненную тяжесть у себя на ладошках. Фаллоид вздрогнул и оказался на другой стороне шейки своей возлюбленной. «Маха, а мне!», шепнул Вика, целуя Маху в ближнюю ладошку с шаром. «Держи!», Маха передала один шар Вике, а к своему шару прикоснулась губами.

Фаллоид стал оживать в недрах глубинных покоев любимой. Он не пускал больше слёз, а отодвинулся и поцеловал сразу жарко и влажно в пылкий ротик свою родную матан. Стягивающие его покои содрогнулись, и он стал целовать её уже постоянно, оставляя на миг её губы и тут же возвращаясь для нового страстного поцелуя… Звёздочка-бусинка от этих порывов любви засверкала ярче и чуть выросла в величине, заставив застонать Снегурочку у Кащея в губах.

Маха с Викой целовались друг с другом и с шарами по очереди, когда Маха тихонько вскрикнула и, ухватив, сжала Вику так, что он даже ненадолго зажмурился и лизнул в левые губки Снегурочку. Это всё Мальчик Пламени! Ему хоть было и интересно, но стало невыносимо далеко от них всех наверху. Он подлетел к Махе со стороны её самозабвенно оттопыренной попки и проник в её сказочный цветочек под животиком. Легко раскачивая своими воздушными бёдрами, он чуть подталкивал Маху в попку и согревал всё внутри неё своим огоньком. Маха даже не стала оглядываться – Мальчика Пламени не урезонить ведь! Лишь блаженно замурлыкала тихими стонами, сжимая в кулачке Вику и приникая губами то к губам Вики, то к своему шару, то к трепещущей и сверкающей бусинке-звёздочке…

Снегурочка и Кащей совершенно оставили их… Им были искренне смешны и умильны детские игры оставшихся где-то внизу Вики, Махи, Мальчика Пламени, фаллоида, матан… Не размыкая стонущих губ, они беседовали в самой вечности и о ней же самой…

«Ох! Маха, смотри», Вика оторвался от губок то ли Махи, то ли Снегурочки и воззрился через прозрачный животик на фаллоида, яростно штурмующего словно последний рубеж ротик нежной и уже поддающейся матан. Маха сама застонала сильней, но подняла взгляд и увидела, как фаллоид надулся просто героически и салютовал в честь нежно возлюбленной млечным фонтаном. Мощные валы пенных струй покатились по покоям сжимающейся и разжимающейся матан, одевая в причудливое млечное одеяние всего напряжённо пульсирующего фаллоида. Он наносил последние, самые страстные, поцелуи и матан уже не могла расстаться с ним ни на мгновение. Каждый раз, когда он пытался отодвинуться для следующего броска, она тянула свои губки за ним, не отпускала, и пила, пила, и пила его млечный сок из узкого всё расплёскивающего горлышка. И фаллоид не вынес этих заключительных ласк, он словно заискрился изнутри всей своею энергией и одним совершенно невероятным скачком ворвался в распахнувшиеся под его натиском нежные губки возлюбленной матан, проходя вторые, глубинные врата страсти Снегурочки и заполняя молоком саму захлёбывающуюся в восторге матан уже изнутри…