Хью Лофтинг - Почта доктора Дулиттла

— Если вы не против, — предложила кошка, — я заночую у вас в конюшне. Крысы заметят меня и сразу же убегут.

Кошка провела ночь в нашей конюшне, и утром там уже не было ни одной крысы, а из яслей лошади не исчезло ни зернышка.

После того случая кошка не приходила к нам несколько дней. Я подумала, что стоило бы навестить ее и поблагодарить за услугу. Поэтому я собралась и отправилась за полторы мили в гости к кошке.

— Почему ты к нам не заглядываешь? — спросила я.

— У меня родились дети, — ответила кошка. — Шестеро маленьких котят, я не могу оставить их одних ии на минуту. Они живут в корзинке в спальне у хозяев. Пойдем, я покажу их тебе. Они такие милые!

В спальне на полу стояла круглая корзинка, а в ней на соломе лежали шестеро котят. Они и вправду были очень милые. Пока мы их смотрели, на лестнице раздались шаги. Я испугалась: придут хозяева и поднимут крик: «Откуда утка? Что она здесь делает?» Чего доброго, им еще взбредет в голову приготовить меня с яблоками!

Поэтому я спряталась за шкаф.

Вошли хозяева, наклонились над корзинкой, погладили кошку с котятами и принялись разговаривать. Конечно, кошка не понимала ни слова, но я благодаря доктору Дулиттлу давно знала человеческий язык.

Крестьянин сказал жене:

— Придется нам оставить только одного котенка, а остальных завтра утопим в пруду. Незачем нам в доме столько котов. Какого ты хочешь оставить?

— Вот этого, черно-белого, — ответила жена.

Как только они ушли, я вышла из-за шкафа и сказала кошке:

— Я открою тебе тайну, но обещай мне, что ни ты, ни твои дети никогда и коготком не тронут ни одного утенка. Слушай: твой хозяин собирается завтра утопить котят в пруду, всех, кроме черно-белого. Поэтому сегодня ночью, как только хозяева уснут, унеси котят на чердак и спрячь их там хорошенько.

Кошка так и сделала. Наутро, когда хозяин пришел за котятами, в корзинке сидел только черно-белый, тот самый, которого хотела оставить его жена. Крестьянин никак не мог взять в толк, что же случилось. И только несколько недель спустя, когда хозяйка решила сделать уборку на чердаке, она обнаружила в углу на охапке сена котят. Хозяева поняли, что кошка спрятала своих детей и втайне выкормила их.

Но теперь котята подросли и могли сами о себе позаботиться. Они выпрыгнули в окошко и пошли своей дорогой.

С тех пор хозяин с хозяйкой верят, что их кошка понимает человеческий язык. Как же иначе могло случиться, что кошка догадалась, каких котят они собирались утопить? Теперь хозяева даже о соседях сплетничают шепотом, чтобы, не дай Бог, не услышала кошка.

— Чья сегодня очередь рассказывать историю? — (просил следующим вечером доктор Дулиттл, когда после ужина убрали со стола посуду.

— Белой мышки, — сказал О’Скалли.

— Так и быть, — согласилась мышь, — я расскажу вам историю моей молодости. Доктор Дулиттл знает ее, но Вам будет интересно послушать.

Белая мышь пригладила усы, вильнула розовым хвостиком, блеснула черными глазками и начала:

— Нас в семье было семеро. Все мои братья и сестры были обычными серыми мышами, и только я одна в семье родилась белой.

— Как же ты будешь жить, моя деточка? — сокрушалась мать. — С такой шерсткой ты сразу же попадешь в лапы коту или сове.

Мы были городскими мышами и очень этим гордились. Наша норка находилась под мучным складом. Напротив, по другую сторону улицы, была лавка мясника, а рядом с ней — красильня, где красили ткани для одежды.

Когда мы подросли, родители научили нас всему, что надо знать самостоятельной мыши: как убежать от кошки или ласки, как вытащить из мышеловки кусочек сыру — и многому другому. И только глядя на меня родители печально качали головами, они не верили, что я, с моей белой шерстью, выживу в этом суровом мире.

И они были правы. В первый же день, когда я вышла на улицу, белая шерсть подвела меня. Сын мельника, нашего хозяина, увидел меня в ящике с овсом и закричал:

— Какая она беленькая! Я всегда хотел такую!

Он поймал меня и посадил в клетку.

Поначалу я места себе не находила от тоски. Убежать я не могла — проволочные прутья клетки были мне не по зубам. Но со временем я привыкла к жизни взаперти. Мальчишка оказался добрым, кормил меня, поил и никогда не обижал. Я привязалась к смешному толстенькому малышу. Время от времени он вынимал меня из клетки и пускал погулять по столу. Иногда он сажал меня к себе на рукав, я бегала по нему, а малыш хохотал.

Все было бы хорошо, если бы не другие мыши. Они невзлюбили меня и что ни ночь собирались у моей клетки, показывали на меня лапками и пищали:

— Смотрите, белая мышь! Ее приручили, сделали игрушкой.

В конце концов мне это надоело, и я придумала, как бежать из моей тюрьмы. Пол в клетке был деревянный, я прогрызла в нем дырочку, прогрызла крышку стола, на котором стояла клетка, — и была такова.

Стояла зима, везде лежал глубокий снег. Радуясь свободе, я бросилась подальше от мучного склада, перебежала улицу и оказалась в красильне.

Там я встретила старую худющую крысу. Крыса сказала мне:

— Зачем ты пришла сюда, малышка? Поверь, здесь не лучшее место для жизни.

— Я ищу что-нибудь съедобное, — ответила я.

Старая крыса рассмеялась хриплым, старческим смехом.

— Здесь ты не найдешь ни крошки, — сказала она. — Здесь есть только краска разных цветов. — И крыса показала на огромные котлы, заполненные до краев краской. — Все съедобное, что здесь было, я уже давно съела. Выходить наружу что-нибудь поискать на улице я боюсь, потому что на крыше сарая сидят совы и подкарауливают меня. Все вокруг белым-бело, а я черная — и они сразу же заметят меня на снегу. Я почти умираю от голода. — И крыса покачнулась от слабости. — Но теперь все будет по-другому. Наверное, тебя послала ко мне добрая фея. Шубка у тебя белая, и ты можешь разгуливать под самым носом у сов. Они тебя все равно не заметят на снегу. Умоляю тебя, принеси мне что-нибудь поесть, все равно что. С тех пор как выпал снег, меня здесь держат словно в тюрьме. Днем — кошки, а ночью — совы.

Не долго думая, я выбежала на снег. Ясно светила луна. На крыше сарая сидели две большие страшные совы. Они вертели головами, оглядывали все вокруг, но меня не заметили. Верно говорят: нет худа без добра. И моя белая шубка сослужила мне службу.

Я добежала до помойки, нашла в ней горсть колбасных обрезков и принесла их голодной крысе. Клянусь моими усами, я никогда в жизни не видела, чтобы кто-нибудь так быстро и жадно ел. Наконец крыса насытилась и сказала: