Александр Жарков - Ключ разумения

– Ко мне, например, – захохотал в свою очередь Метьер. Кажется, они своим хохотом разбудили весь замок. (Наверху рыжая толстуха, подслушавши разговор через старый камин, стала примерять на себя платье королевы. А дед с бабкой, которым все переносили специально обученные слухачи, дед с бабкой в волнении крепче сжали друг другу руки. Что говорить: они всё же сильно любили Алекса, но приёмный есть приёмный, а своя кровь есть своя кровь.)

– Погоди радоваться, – сказал Метьер, – этот черномазенький не все документы тебе показал, но сначала давай выпьем по бокалу вина, которое я специально сберегал на этот случай.

– Я сам, – отказался он от услуг вертлявого, разлил вино на троих(!), они чокнулись и выпили. – Ты знаешь, Алекс,… о, нет, ты не знаешь Деваки. Но весь цимус-то в том («ого! – подумал Гистрион, – уже местные словечки добавляет!»), что ты должен узнать о Деваке всё, поэтому ни на какие четыре стороны ты не пойдёшь, а поживёшь с нами, поприсутствуешь на моей коронации, а потом я расскажу тебе о Деваке, потому что…

– Потому что… – влез чернявенький.

– Потому что… молчи, Радар! – Метьер закрыл рот Радару. – Его зовут Радар, не правда ли, забавно? Потому что мы сейчас покинем тебя, и ты внимательно, насколько только позволит девакский отдохновин высшего сорта, – он указал на вино, – ты прочтёшь документ, а завтра мы поговорим.

– После похорон, – тихо сказал Алекс.

– Поговорим и об этом, – в голове Метьера мелькнул образ Виа Чеа. – Встань сюда к зеркалу, – вдруг решился он. – Тебя не смущает, что ты постарел, а я как был молод, так и остался? Я старше жены на двадцать лет, а разве по мне это скажешь?! Ты кое-что знаешь, а будешь знать всё. Завтра, всё завтра, я отвык от нашего отдохновина. Радар, освещай дорогу!

И они ушли, оставив недопитое вино и несколько кусков пергамента, как подлинных, так и переведённых на середневековый. Впрочем, благодаря общению с Метьером и Светлиной, Алекс по-девакски многое понимал, и обмануть его было нелегко. Да и зачем?

…Гистрион разбирал и старые и новые девакские пергаменты, и волосы вставали у него дыбом на голове. Он читал о зверствах Раздватриса, а потом и Живодёра. Ненависть и слёзы закипали в нём. «Если б я мог отомстить за всех убиенных!» Особенно его возмутила расправа с труппой Августа – ведь всё же друзья! «Если б я мог…» И тут у ног зашуршал пергамент, упавший со стола, а он его поначалу и не заметил.

Из него он узнал, что второй толстяк, по кличке Страус, никто иной, как отец этого исчадия ада Ангора Антаки. «Душить таких отцов, родящих таких детей!» И тут он также узнал, что у Страуса был ещё и старший сын, законный наследник трона (сам-то Ангор был не от коронованной толстячки). И этот его сын, законный правитель Деваки, убежал из неё в юности, но скитался недолго, и, по сведеньям шпионов, был обнаружен в приёмных сыновьях короля Кеволимского Георга Пятого, то есть деда-короля!

– Что? Что?! – тут снова волосы зашевелились на седой голове Алекса-Гистриона-Одара.

Значит, у Страуса был законный сын, который находился в бегах под чужим именем, и надо было его уничтожить, чтобы не было истинного претендента в правители Деваки. (Гадалка-мать нагадала Ангору, что его сместит именно этот человек). И тут Гистрион понял всё!

Труп отца без головы, найденный в роще неподалёку от кевалимского замка! (Эту смерть свалили на крестьянский бунт, а она была делом рук Ангора!) А он, Алекс, его сын, истинный наследник Деваки! Ведь Страус-то, который отец Ангора (незаконного сына), он же ДЕД законного ВНУКА Алекса Гистриона. И этот Страус по бумагам – самый ближайший потомок самого первого девакскского короля!

– А я, стало быть, родной внук Страуса. Вот так-так… – произнёс он скорее печально, чем радостно.

Спать Алекс уже не мог. Он загорелся новой идеей. Она пришла на смену той, старой, найти Кэт. Теперь он должен освободить Деваку от чудовища! И чудовище это – его родной дядя. Но как сделать это? Как освободить родную страну? Видимо, надо собирать войско. Но поможет ли тут дед? Бывший, что ли уже, дед? И ещё одна мысль беспокоила… Дело в том…

– Дело в том, – сказал разбудивший его по утру Метьер. Он заявился, как всегда, с колчаном и стрелами «Наверное, и спит с ними», – подумал Гистрион.

– Дело в том, – сказал Метьер и отогнал вялую, но приставучую муху. Откуда зимой мухи?

– Ну в чём, в чём дело, – очень спокойно спросил Алекс, сильно тем самым удивив Метьера.

– Дело в том, – в третий раз начал Метьер, и тут протрубили рога… – мы отправляемся на охоту.

– С удовольствием, – сказал Алекс, тем самым в который раз удивив Метьера, и сам глядя на него с некоторым игривым любопытством, уж больно тот был сильно «наотдохновинен» для серьёзной охоты. Вот только мысль о похоронах Кэт сильно терзала его.

– Я собрал к вечеру военный совет – и наш и окрестных вассалов. Раньше вечера они не приедут, так что можно поразвлечься зимней охотой на кабана. И Жалоб застоялся.

– Военный совет? Ого! Ты уже действуешь, как король!

– Будущий, с твоего позволения…А что касается Кэт, – глупо предавать во цвете лет земле, даже семейному склепу, женщину, которую кто-то воскресил из пепла. И об этом мы поговорим вечером. – Он хрипловато крикнул в какую-то трубу в стене: – Завтрак принцу Алексу! – и тихо, сквозь зубы добавил. – И принцу Метьеру, холера меня в бок!

Гистриона передёрнуло, он не любил ругательств ни в каком виде.

– Матушка не дожила до этого часа! – как бы извинился Колобриоль.

Охота удалась бы, вероятно, на славу, если бы состоялась. Но вместо охоты случилось то, чего ожидал, хотя и не очень в это верил, и совсем не хотел, Метьер Колобриоль.

…За завтраком Метьер ещё немного поотдохновинился, и хотя, а может, и потому, что присутствовали его рыжуха и дети, (стариков не было), Гистрион стал немного подтрунивать над ним.

– Ты ведь, извини, не очень знатного рода (по матери, конечно). Побочный сын. Неужели ты всерьёз думаешь, что дед хочет видеть своим преемником сына кухарки.

Метьер покраснел и бросил взгляд на жену, которая погладила его по руке.

– Моя мать была поварихой при дворе толстяков, да. Но дед настолько обрадован, что нашёлся настоящий внук, внук по крови, – кольнул он Алекса, – что, я думаю, для него это не очень важно.

– Ты пока плохо знаешь деда. Я думаю, он ещё не разобрался во всех подробностях, к тому же он подслеповат и подглуховат, – не сдавался Гистрион. – Когда ты зачитывал ему документ, наверное, он услышал «внук», а «побочный» осталось неуслышанным.

Метьер посмотрел в глаза Алексу, в глазах была холодная пустота, Метьер готов был разрыдаться.

– Ты хочешь сказать, что я обманщик, – с трудом выговорил он.