Людмила Матвеева - Старый барабанщик

— Всего хорошего! — сказал барабанщик.

И старушка, которой так и не удалось побеседовать вволю, обиженно захлопнула дверь. Она не слышала, как Серёжа сказал: «Палочка-выручалочка!» — и не поняла, откуда у неё на кухонном столе появилось два кило ливерной колбасы и три банки зелёного горошка, самого лучшего, болгарского.

Барабанщик и Серёжа позвонили в следующую дверь, где жил сиамский кот с собачьим именем Барбос.

— Здравствуйте, — сказал барабанщик и наступил на ногу Серёжке, тогда и Серёжка буркнул «здрасте» женщине в голубом халате, похожем на стёганое одеяло. В волосах у неё торчали какие-то пластмассовые трубки, а лицо блестело, как будто смазанное сливочным маслом.

— Почему блестит? — потихоньку спросил Серёжка.

— Крем, наверное, — прошептал барабанщик. — А на голове тоже для красоты, забыл, как называются. Не отвлекай меня. Скажите, у вас есть кошка? — обратился барабанщик к женщине в одеяловом халате.

— Да, — басовито сказала женщина, — у меня чистокровный сиамский кот. Сейчас это очень модно, сиамские коты. А сибирских уже не носят, то есть не держат. А вы из ветеринарной лечебницы?

Барабанщик открыл было рот, чтобы объяснить как и что, но Серёжка оказался проворнее. Он сообразил, что в иных случаях подробные объяснения только портят дело. Он быстро сказал:

— Да, да, мы из этой самой и есть лечебницы. Нам надо вашу кошку на рентген сводить, мы её к вечеру назад принесём.

— Это такая новая мода, — добавил барабанщик, — делать кошкам рентген и прививать оспу. Кс-кс-кс, скорее, а то мы торопимся.

— Раз модно, возьмите, о чём речь, — прогудела дама.

На лестничную площадку стремительно выскочил кот, небольшой, с розоватой шерстью и чёрным хвостом. Глаза у Барбоса были голубые, как у девочки. Друзья подхватили кота и быстро нырнули в лифт. Барбос вопил так, что прохожие вздрагивали. Два раза кот укусил Серёжку за руки. У Барбоса был независимый и воинственный нрав, ему было нестерпимо обидно сидеть за пазухой у совершенно незнакомого мальчишки. Вот почему он кричал сварливым голосом от своего дома-башни до самого тихого переулка, где жил Серёжка.

— Не обижайся, — уговаривал Серёжа, — такой свирепый кот, ты нам всех мышей переловишь в один миг. А мыши у нас толстые, пальчики оближешь.

Они ловко втолкнули Барбоса в комнату, а сами, чтобы не отвлекать его от работы, пошли в зоопарк.

В зоопарке, несмотря на мороз, было много ребят. Наверное, в каникулы каждому хочется наведаться в такие места, куда в обычное время некогда пойти.

Всем было весело: и людям, и зверям. Ребята толпой окружили обезьянник. Обезьян угощали яблоками, бананами, от конфет они тоже не отказывались. Одна мартышка ловко развернула ириску, сунула её в рот, кинула свёрнутой бумажкой в Серёжку и показала ему фигу. Это было не совсем вежливо, конечно, но Серёжка не рассердился: что взять с обезьяны?

Они с барабанщиком угостили обезьян конфетами, а белых медведей бубликами и сахаром. Медведи, как всегда, выпрашивали что-нибудь вкусненькое, бегемоты мокли в бассейне, павлины упрямились и ни за что не хотели распускать свои ослепительные хвосты. У зверей тоже есть свои привычки и капризы.

— Пошли посмотрим цаплю, — сказал Серёжа.

— Пойдём, — ответил барабанщик, — я давно об этом думаю. Как она поживает, наша цапля?

Они пошли искать вольеру, где жили журавли, цапли и аисты. Искали долго. Проходили мимо черепах, которые совсем не по-черепашьи быстро бегали по клетке. Видели в маленьком домике нечёсаного заспанного льва. Слон стоял, понуро опустив голову под тяжестью хобота, и о чём-то своём думал.

Цапли нигде не было. Барабанщик спросил служителя с ведром:

— Где можно видеть цаплю?

— Цаплю? — Служитель присвистнул. — Какие же зимой в снегу цапли? В Африке ваша цапля, в тёплых краях южных лягушек ловит. Весной вернётся, куда она денется!

И он пошёл, размахивая ведром. Ещё надо было накормить полдником леопардов и измерить температуру удаву, у которого со вчерашнего дня был плохой цвет лица.

В этот вечер Серёжина мама, как всегда, сначала постояла перед дверью, настороженно прислушиваясь. Не услышав ни шума, ни взрывов, она тихонько вошла в комнату. И остолбенела. По всей комнате, как снежные вихри, носились перья от распоротой подушки. На полу — черепки от разбитой чашки, скатерть тоже на полу в луже киселя. А на шкафу сидит её любимец кот Степан и рыдает не своим голосом.

Во всей этой кутерьме мама не сразу заметила в уголке дивана уютно свернувшегося небольшого сиамского котика. Он мирно спал, как будто совсем не он устроил всего полчаса назад разгром квартиры и вдобавок до полусмерти напугал Степана: укусил его за пушистый хвост и выдрал усы.

Нагулявшись со своим другом по зоопарку, Серёжа вернулся домой. Даже волшебники приходят иногда в такое время, когда лучше бы им не приходить. Мама смотрела на Серёжу, и вид её не обещал ничего хорошего. Серёжа тоже молчал. Но без конца молчать не будешь. И попытавшись придать своему голосу беспечность, Серёжа спросил:

— Мам, правда, хорошенький котик?

Мама молчала. Тогда Серёжка добавил в голос ещё беспечности и сообщил:

— Это сиамский, жутко породистый, Барбосом зовут. А у кого мы его утащили, она не то профессорша, не то артистка, я точно не знаю, но ты даже не представляешь, до чего интеллигентная тётенька. Ты, мам, за голову не хватайся и на меня так не смотри, я же не нарочно. И кота чужого я сегодня же отнесу, он только на время нужен был, мышей попугать. А я же не знал, что он и кота напугает, и тебя. А то бы я ему намордник надел, что я, не понимаю!

— Что ты несёшь? — всплеснула руками мама. — Какой ещё коту намордник, только этого не хватало. Сейчас же забери это чудовище и отнеси туда, откуда принёс. Слышишь?

— Ладно, мам, я сейчас его снесу назад в интеллигентный дом. Только вот с мышами как же? Мне-то всё равно, пусть мыши. Но ты же их недолюбливаешь почему-то. А может, привыкнешь, а, мам? Чем они плохие, мыши-то? Серенькие, мохнатенькие, пищат так весело. Я вчера одну на твоей постели видал, она прямо как человек — на подушку залезла и смотрит как ни в чём не бывало.

— Убирайся сейчас же, пока я тебя не огрела тряпкой, — сказала мама почти спокойно. Она хотела прибрать в комнате, и ей, наверное, трудно было решить, за что браться: выметать пух и перья, подбирать черепки или вытирать с пола кисель.

Серёжа понял, что мама не очень уж сердита — могло быть хуже, если вспомнить, что он успел натворить. Наверное, мама догадалась наконец, что он не нарочно, а просто так нескладно получилось: чего же тут ругаться?