Людмила Матвеева - Старый барабанщик

Барабанщик сидел на полу и чистил зубным порошком медные части своего старого барабана.

— Чтобы блестело, — объяснил он. — А ты чего такой мрачный?

Серёжка махнул рукой так безнадёжно, что стало ясно: проблема неразрешима ни простым путём, ни волшебным.

— Сейчас дочищу барабан, и пойдём с тобой в один дом. Ты на катке сегодня был?

— Был, — вздохнул Серёжа, — лучше бы не ходил.

— Что, лёд плохой?

Если бы Серёжка внимательнее посмотрел на барабанщика, он заметил бы: его друг что-то замышляет и что-то скрывает. Уж больно простодушное было у старого барабанщика выражение лица. Слишком простодушное. Но Серёжа, занятый своими заботами, ничего не заметил.

Барабанщик отряхнул с барабана остатки мела и стал надевать пальто.

На улице Серёжка хмуро молчал, а барабанщик, будто не замечал этого, он насвистывал весёлую песенку. Серёже это показалось обидным: друг, называется. Легкомысленные песенки свищет, как будто всё в порядке. Серёжа заворчал:

— Когда дети свистят на улице, им делают замечания, нервы треплют — неприлично, то да сё. А взрослым, им всё можно. Хочешь, свисти, хочешь, на голове ходи. Им никто ничего не скажет.

Барабанщик только усмехнулся не то Серёжиным словам, не то своим мыслям и продолжал насвистывать. У магазина незнакомая старушка остановилась, возмущённо подняла брови домиком и сказала:

— Совести нет. И стыда тоже нет. Ладно бы молоденький, а то старый человек и, нате-пожалте, на улице свист поднял!

Барабанщик ничего не ответил, а Серёжке отчего-то стало легче. Нет, не только детям несладко живётся.

— Вот мы и пришли, — сказал барабанщик.

Это был хорошо знакомый Серёжке дом, здесь на третьем этаже жил его бывший лучший друг Валерка, с которым он поссорился перед самыми каникулами.

— Не пойду! — насупился Серёжка. — Мы с ним в ссоре.

— Ну и что же? — удивился барабанщик. — Всё равно же придётся мириться. Не будете же вы всю жизнь в ссоре, до старости?

Серёжка представил себе, как они с Валеркой, два седых старикана, ссорятся и тузят друг дружку, и ему стало смешно.

— Не, до старости нельзя. Что мы, ненормальные?

— Тогда иди и не спорь. Так устроен мир: чтобы помириться, кто-то к кому-то должен прийти.

— А почему я к нему, а не он ко мне?

— А потому, что он может задать тот же вопрос, и так без конца. До самой старости.

Напоминание про старость заставило Серёжку прекратить спор. А барабанщик добавил:

— Когда вы поругаетесь и подерётесь в следующий раз, Валерка придёт к тебе мириться, а потом опять ты к нему. Устраивает тебя такой порядок?

— Устраивает, — вздохнул Серёжка и стал вслед за барабанщиком подниматься по лестнице.

Они вошли в комнату, где жил Валерка, человек добрый, но вспыльчивый и драчливый. Голова у Валерки была похожа на дыню, но не на дыню, вытянутую кверху, а на дыню, лежащую на боку. Из-за этого Валерке было трудно подобрать в магазине шапку.

Валерка был занят серьёзным делом: он чинил будильник. На диване была расстелена газета, а на ней лежали большие и маленькие винтики, колёсики, пружинки.

— Вы в часах не разбираетесь? — спросил Валерка барабанщика. На Серёжку он даже не взглянул, как и полагается, когда люди в ссоре.

— Нет, к сожалению, в часах я не разбираюсь. Да к тому же меня ждёт неотложное дело, я пошёл.

Мальчишки стояли друг против друга. Валерка сказал:

— Колёсики лишние в будильник не умещаются, прямо всю голову сломал.

И эти слова следовало понимать так «Я на тебя давно уже не сержусь и даже забыл, из-за чего мы подрались».

— Они всегда остаются лишние, — успокоил Серёжка.

Это означало: «Я тоже был дурак, что с тобой подрался. А теперь мы помирились, и я рад».

Люди часто говорят про одно, а думают совсем про другое.

— Завтра пойдёшь на каток? — спросил Серёжа.

— Пойду.

И это означало, что мир восстановлен.

— Как бы мне этот проклятый будильник починить? Ещё утром ходил нормально, звонил, как всегда в семь. А как я стал его чинить, он взял и сломался.

— Бракованный, наверное, — посочувствовал Серёжка. — Ну ничего, не горюй, сейчас починим. Инфекция-дезинфекция!

И сразу же на столе у Валерки затикал целёхонький будильник, он блестел и вид имел такой, как будто не его колёсики и пружинки только что лежали беспомощно на газете.

— Вот это да! — восхищённо крикнул Валерка. — Знаешь что? Я давай его снова починю, то есть развинчу, а ты опять так: раз — и готово! А?

— Ладно. Только в другой раз. Мне ещё в рыбный магазин сейчас надо. Пошли со мной?

— Пойдём. За рыбой так за рыбой, всё равно каникулы.

И Валерка натянул на свою необыкновенную голову вязаную лыжную шапку. В магазине было много народу, но Серёжка не ворчал: вдвоём даже скучное дело кажется не таким скучным. Можно и в очереди постоять.

Подходя к своему дому, Серёжа увидел человека в чёрной стёганой куртке. Куртка была как будто знакомая, а сам человек очень даже знакомый. Такой знакомый, что Серёжка не смог сразу его окликнуть, а стоял и смотрел. И человек смотрел, только не на Серёжку, а на окна Серёжкиной квартиры, задрал голову и смотрел долго. Это был Серёжкин отец. В руке у него был чемодан. Он обернулся и увидел Серёжку.

— Ты вырос, — сказал отец.

А больше он ничего не сказал.

Они вошли в дом вместе, поставили чемодан в угол и стали ждать маму.

Серёжка ни о чём не спрашивал: если человек смотрит на окна, а в руке у него чемодан, значит, он вернулся. Серёжка только спросил:

— Пап, а что значит — потерять крылья?

Отец посмотрел на него задумчиво, потом опять сказал:

— Ты здорово вырос. А с крыльями я тогда напутал: их нельзя потерять, если очень не хочешь. Я их где-то тут забыл, но они найдутся.

Серёжка что-то понял, а чего-то не понял. Нельзя же понять всё в один вечер.

— Давай накроем стол к маминому приходу, — предложил отец.

— Авто-мото! — крикнул Серёжка, и на столе появилась ваза с яблоками.

— Силён, — захохотал отец. Давно уже в этой комнате никто так громко и раскатисто не смеялся. Потом отец о чём-то задумался и крикнул: — Квинтер-минтер!

Он ведь тоже был волшебником. На скатерть въехало блюдо с горячими пельменями и банка сметаны.

— Синус-косинус! — не унимался Серёжка, и откуда-то вкатился, пыхтя, кипящий чайник.

На катке Серёжка и Валерка опять чуть не поссорились. Валерка звал Серёжку туда, где играли в хоккей. А Серёжка почему-то не хотел и упорно катался на одном пятачке и поминутно оглядывался.

— Ты чего? — спрашивал Валерка. — Чокнутый сегодня какой-то, крутишь головой во все стороны и ничего не говоришь. Пошли лучше шайбу погоняем, в сто раз интереснее.

Но Серёжа только мычал в ответ и искал кого-то глазами. Вдруг он схватил Валерку за рукав и как будто Валерка был глухой, громко, чуть не на весь каток, заорал: