Л. Румянцева - Сказки и легенды Португалии

— Поди-ка налей в кувшин вина и поднеси стаканчик жениху.

Пошла девица в погреб, отвернула кран у бочки и подставила кувшин. Случайно подняла она глаза к потолку и увидела висящую пилу. Увидела и принялась размышлять вслух:

— Ну вот. Я собираюсь выйти замуж и родить сына. А ведь если он родится и придет сюда, пила может упасть и убить его.

И так она ушла в свои думы, что забыла о вине, которое уже переливалось через край кувшина и бежало к двери.

Тем временем отец, уставший ждать, сказал жене:

— Спустись, мать, в погреб, не случилось ли там чего?

Спустилась мать в погреб, подошла к дочери и услышала от нее, что ее так тревожит.

— Права ты, дочка! — согласилась мать и, опечаленная, принялась размышлять о том же.

А вино уже бежало за дверью. Но так как ни жена, ни дочь не возвращались, хозяин дома сам решил спуститься в погреб. Спустился и увидел обеих в глубокой задумчивости.

— О чем это вы? — спросил он, изумленный.

Мать и дочь указали отцу на пилу и поделились своими волнениями.

— А вы, пожалуй, правы, — сказал отец, услышав их доводы, и тоже погрузился в раздумья.

А вино тем временем уже бежало по улице.

Тут жених сам спустился в погреб. Внимательно выслушал своих будущих родственников и сказал:

— Ох, дурачье, дурачье! Над чем задумались, снимите пилу или не пускайте сюда будущего ребенка. Надо же! Вино-то все вылилось. Нет, на вашей дочери я женюсь только в том случае, если не найду семью поумнее.

Оставил он их и пошел по белу свету, взяв с собой только серп и мотыгу.

Шел, шел и пришел в одну деревню, где увидел толпу людей, швыряющую яйца о стену.

— Что это вы делаете? — спросил он.

— Да хотим, чтобы рухнула эта стена, но вот уже пять тысяч яиц в лепешку, а толку никакого.

— А сколько вы мне дадите, если я один повалю ее?

— Вначале повали. А за нами не станет. Взял парень мотыгу, шарахнул обухом, стена и рухнула.

В долгу они не остались: труд с лихвой оплатили. И зашагал парень своей дорогой. Шел, шел и пришел к церкви. Смотрит, а двери церкви не закрываются: снуют в них люди с протянутыми руками.

— Что это вы делаете? — спросил он.

— Да стараемся в пригоршнях солнце внести в церковь: холодно очень там. Но у нас ничего не получается. Едва мы входим в церковь — солнце исчезает.

— Сколько вы мне дадите, если я найду средство, чтобы солнце всегда было в церкви?

— Заплатим хорошо, не волнуйся. Взобрался парень на крышу, снял одну черепицу, и сноп солнечных лучей упал на каменный пол храма божьего. Все были поражены, очень поражены и не переставая называли парня ангелом, посланным с неба. Получив хорошее вознаграждение, пошел парень дальше. Шел, шел и пришел к другой церкви, около которой, споря, толпился народ, сопровождавший жениха и невесту. Одни говорили, что нужно отрезать голову невесте, а другие — что нужно отрезать ноги ослу, на котором она сидела.

— И из-за чего это вы так спорите? — поинтересовался парень.

— Да в наших краях есть обычай — невеста и жених должны в церковь конные въехать. А невеста — вон какая жердь! Да и осел, что под ней, надо сказать, тоже вымахал. Как тут быть? Что-то надо делать, а что — не знаем. То ли голову невесте отрубить, то ли ослу ноги.

— Ну, а сколько вы мне дадите, если я ухитрюсь, чтобы и невеста при голове осталась, и осел при ногах?

Услышав подобные речи, бросился жених перед парнем на колени, обещая не поскупиться.

Тут взял парень осла под уздцы, а невесте велел пригнуться. Так и въехала она на осле в церковь, даже не задев головой о косяк.

Все были поражены, очень поражены. Отблагодарил жених спасителя своей невесты деньгами, а сама невеста преподнесла ему петуха. Получив вознаграждение, откланялся парень и пошел дальше. Шел, шел, даже счет дням потерял, а увидев деревню, решил в ней переночевать и попросился на ночлег в дом зажиточного крестьянина. В полночь слышит постоялец какой-то шум в доме. Слышит, хозяин встал сам и слуг своих поднял. Поднял, и все они вон из дома подались. И на улице тоже шум. И все мужские голоса слышны. Спустя какое-то время поднялся и он. Глядь, а мужчин-то в деревне как не бывало.

— Куда же это все мужчины-то подевались? — спросил он сидящих в ожидании женщин.

— Да мужья-то и взрослые сыновья наши пошли за рассветом.

Когда взошло солнце и воротились мужчины в деревню, узнал парень, что с той стороны, где восходит солнце, стоит высокий холм. А так как все в деревне боятся, что солнце не сумеет подняться на его вершину, мужчины-то и ходят туда каждую ночь: одни с веревками — помогать светилу подниматься; другие с лопатами — сровнивать холм.

— Как же вы меня отблагодарите, если я вам доставлю рассвет безо всяких хлопот?

— По-царски, — ответили они.

— Тогда, — сказал парень, — завтра никто из вас не должен идти за рассветом. А как только эта птица, — и он показал на петуха, — прокричит три или четыре раза, рассвет будет тут как тут, смею вас заверить.

На следующий день все случилось точь-в-точь, как обещал парень. Получил парень вознаграждение, оставил в деревне петуха и пошел своей дорогой. Как только ушел он, опомнились деревенские, что не спросили парня, чем птицу-то кормить. Бросились они вдогонку, но парня и след простыл. Начали они кричать:

— Что ест птица-то? Услышал парень, отозвался:

— Ест то, что и люди.

Не расслышали они толком. Поняли, что ест он людей. Страх обуял их, и решили они убить петуха, подпалив дом, где тот находился.

А парень в это время уже далеко был. Шел он через поле, засеянное пшеницей. Глядь, а собиравшие урожай крестьяне кладут стебель на камень, потом долото на стебель и, ударяя молотом по долоту, отрубают колос.

— Как долго думаете вы собирать таким вот образом урожай? — спросил он их.

— Да месяца два, не меньше. Но случаются годы, когда начинают лить дожди в это время, — тогда и еще дольше, а то и вовсе не удается собрать.

— Чем вы отблагодарите меня, если я за один день соберу вам урожай?

Пообещали они ему много-много денег. Пустил тут он в работу свой серп и за один час сжал больше, чем сто мужчин жали за сто дней.

Хозяева поля были поражены, очень поражены, и все спрашивали, как называется этот предмет, который так быстро срезает стебли.

— Это мой железный зверь.

— Сколько же ты хочешь за своего железного зверя?

И дали они ему денег много, очень много, больше, чем он ожидал. Взял он их, отдал им серп и зашагал прочь.

На следующий день один из мужчин, самый смелый, взял серп и пошел в поле. Но поскольку он не умел им жать, то тут же отхватил себе мизинец. Взвыв от боли, отбросил он от себя подальше серп, что сию же минуту воткнулся в землю, и принялся кричать: