Л. Румянцева - Сказки и легенды Португалии

— Дай бог, чтобы сильный-сильный ветер подул, дай бог, чтобы сильный-сильный ветер подул!

Те, кто сеял пшеницу, просто обомлели от такой наглости. Не пощадили и они своих кулаков, отдубасили как следует, а потом сказали:

— Тупица! Ты что ж, не знаешь, что ветер севу не помощник, а? Он ведь семена развевает! А нам нужно, чтобы ни одно даром не пропало.

С этим они его и отпустили. Идет Педро своей дорогой. Смотрит, а люди сети расставляют для птиц. Вспомнил он, чему его учили, и закричал:

— Дай бог, чтобы ни одно даром не пропало! Дай бог, чтобы ни одно даром не пропало!

Задали ему трепку и птицеловы, а на прощанье сказали:

— Тебе бы сказать: да будет много крови, да будет много крови!

— Да будет много крови! Да будет много крови! — закричал Педро Бедолага, увидев вцепившихся друг в друга мужиков и того, кто старался их разнять. И тут же схлопотал по заслугам.

— Ты должен говорить: да разнимет их бог, да разнимет их бог! — учили его уму-разуму враз ставшие друзьями враги.

Пошел Педро Бедолага дальше. Глядь, а навстречу свадебный кортеж с женихом и невестой. Тут он и начни:

— Да разнимет их бог, да разнимет их бог!

Не поскупились на тумаки и затрещины и приглашенные на свадьбу, и всяк поучал:

— Тебе бы сказать: каждый день бы такое! Каждый день бы такое!

— Каждый день бы такое! Каждый день бы такое! — завопил Педро Бедолага, увидев похоронную процессию, провожавшую в последний путь всеми уважаемого человека.

На этот раз Педро повезло: руки у всех были заняты — гроб несли. Так что отделался он одними наставлениями:

— Ты должен говорить: взял бы его господь бог прямехонько в рай! Взял бы его господь бог прямехонько в рай!

Только прошла похоронная процессия, глядь, а навстречу Педро младенца несут в церковь, крестить.

— Взял бы его господь бог прямехонько в рай! Взял бы его господь бог прямехонько в рай! — закричал Педро Бедолага.

Дурным предзнаменованием сочли будущие крестные эти слова, но, чтоб неповадно было дурню впредь всякие глупости кричать, решили отдубасить его. Но Педро Бедолага вовремя дал деру, да так, что пятки засверкали. И если он еще не дома, то гоняют его по свету людские подзатыльники, не иначе.

Вздумалось как-то одному королю испытать трех своих советников. Пошел он с ними прогуляться и, завидев на поле старика с мотыгой, обратился к нему с такими словами: — Что, много снегу-то в горах?

— Куда денешься, знать, пришла пора, — отвечал старик, а сам хитро улыбается.

Советники переглядываются, никак в толк взять не могут, о чем речь, а ведь лето в самом разгаре.

— А сколько раз горел твой дом? — спрашивает король.

— Да уж дважды, сеньор.

— Ну а как думаешь, сколько раз еще тебя ощиплют?

— Да, должно, три разочка.

Еще больше удивляются советники, а король и говорит:

— Тут пожалуют к тебе три гуся, так ты постарайся, ощипли их получше.

— Будь по-твоему, мой король, сделаю все, как велишь.

Король дальше путь держит, над советниками насмехается, грозится со службы прогнать, если тех речей не разгадают. Призадумались советники, отправились к старику с поклоном: выспросить хотят, о чем он с королем разговаривал. Крестьянин в ответ:

— Так и быть, расскажу. Только выкладывайте все ваши денежки и одежду в придачу.

Делать нечего — согласились советники. Старик начал:

— Ну так вот. «Много снегу в горах» — это потому, что у меня полным-полно седых волос. «Пора пришла» — значит, уж такие мои годы. «Сколько раз горел твой дом?» — это как в народе говорится: «Сколько раз горел твой дом? — Сколько свадеб дочкам сыграл?». Я-то уже пристроил двух дочек, знаю, что почем. Еще три у меня на выданье, потому и быть мне трижды ощипанным. Про то речь в другой пословице: «Дочку замуж выдаешь — сам без перышка пойдешь». А три гуся, что велел мне ощипать наш король, — это, уж не обессудьте, ваши милости. Вы вон рады последнюю одежку с себя снять, лишь бы выведать, о чем мы с королем толковали.

Советники хотели было разгневаться, да тут пожаловал сам король и сказал, что если угодно им во дворец одетыми явиться, пусть раскошеливаются на доброе приданое для дочек старого крестьянина.

Бедняк, подойдя к элегантно одетому сеньору и указав на его воротник, сказал:

— Разрешите, я сниму блоху?

Тот согласился. А убедившись, что то действительно была блоха, полез в карман и, достав пинто 7 7 Пинто — старинная португальская монета. , протянул бедняку в знак благодарности.

Другой бедняк, невольно ставший свидетелем этого, подумал: если он дал пинто за то, что у него сняли блоху, сколько же он даст, если у него снимут вошь?

Подошел он к элегантно одетому сеньору и сказал:

— Разрешите, я сниму вошь?

И действительно снял вошь. Сеньор ничего не дал ему. Больше того — оттолкнул.

— Как же так, сеньор? Вы дали пинто за то, что у вас с воротника сняли блоху, и ни гроша не даете за то, что у вас с камзола сняли вошь?

— Именно так. И знайте наперед, — ответил сеньор, — блохи от собак, а вши от фидалго 8 8 Фидалго — дворянин. .

И он пошел прочь теперь уже совершенно уверенный в своем благородном происхождении.

Жил-был женатый человек, очень страдавший от дурного нрава своей жены. Истинная гадюка была — злая, ядовитая. И дочь уродилась ничем не лучше матери — вредная, не приведи господь. Молодые парни хорошо знали ее характер, и никто не отваживался просить ее руки.

И вдруг один очень рассудительный молодой человек как раз с такой просьбой и пожаловал.

— О друг, — ответил отец, — не знаешь, видать, чего просишь. Ведь моя дочь — настоящая злыдня! Нет, не хочу тебе несчастья в жизни, поэтому нету моего согласия.

— Но я люблю вашу дочь и уверен, что заживем мы с ней душа в душу, — ответил тот.

— Ну смотри, дело твое, женись, только я умываю руки.

Тут они, не откладывая, в тот же день и свадьбу сыграли. Сыграли, и ушла молодая жить в дом мужа. И вот в первую ночь легли молодые спать, а свеча гореть осталась. Молодой-то нарочно ее оставил. Оставил, а когда лег в постель, сказал, обращаясь к свече:

— А ну, погасни! Слышь, что ли, тебе говорят, погасни!

Ну, а так как свет не гас, молодой взял и выстрелил из пистолета, и не промахнулся, — вдребезги разбил подсвечник. Тут свет и погас.

— Вот так-то, нечего упрямиться, коли тебе говорят, — сказал молодой довольно громко, чтобы жена слышала.

На следующий день отправился он в поле, а когда вернулся, то не прикрыл за собой дверь. Сел он рядом с женой и крикнул, обращаясь к двери:

— А ну закройся, тебе говорят, закройся!

Ну, а так как дверь не закрывалась, он схватил тесак и расколол ее пополам.