Михаэль Энде - Момо

Казалось, никто не замечал, что, экономя время, он в действительности экономил совсем другое. Никто не хотел признать того факта, что его жизнь делалась все скуднее, все стандартнее, все холоднее. Почувствовали это только дети, потому что у взрослых не стало хватать времени и на них.

Но время — это жизнь. А жизнь обитает в сердце.

И чем больше люди его экономили, тем беднее они становились.

— Даже не знаю, — сказала однажды Момо, — но, по-моему, мои старые друзья приходят все реже. Некоторых я уже давно не видела.

Гиги-Экскурсовод и Беппо-Подметальщик сидели возле нее на заросших травой древних камнях и любовались закатом солнца.

— Да, — задумчиво произнес Гиги, — мне тоже так кажется. Моих слушателей становится все меньше. Что-то сейчас не так, как раньше, что-то случилось.

— Но что? — спросила Момо.

Гиги пожал плечами, поплевал на ладонь и медленно стер буквы, нацарапанные им на старой грифельной доске. Беппо нашел ее несколько недель назад в мусорном ящике и принес Момо. Доска, конечно, не отличалась новизной и в середине взбугрилась, но ею еще вполне можно было пользоваться. Гиги каждый день показывал Момо, как пишутся разные буквы. И поскольку у Момо была хорошая память, она уже вполне прилично читала. Но с письмом дело еще не очень ладилось.

Беппо-Подметальщик, который все еще размышлял над вопросом Момо, неторопливо кивнул головой и сказал:

— Да, все верно. Оно приближается. В городе это уже повсеместно. Я давно заметил.

— Что? — поинтересовалась Момо.

Беппо как следует подумал и потом ответил:

— Ничего хорошего.

И, спустя еще какое-то время, он добавил:

— Становится холодно.

— Ну и что? — сказал Гиги и обнял Момо за плечи. — Зато теперь сюда приходит больше детей.

— Да, поэтому, — поддержал Беппо, — поэтому.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Момо.

Беппо долго соображал, прежде чем ответить:

— Они приходят не из-за нас. Они ищут только убежище.

Все трое взглянули вниз, на круглую поляну в центре амфитеатра, где целая толпа детей затеяла новую игру в мяч, придуманную сегодня после обеда.

Среди них были и старые друзья Момо: мальчик в очках, которого звали Паоло, девочка Мария с маленькой сестренкой Деде, толстый мальчик Массимо с писклявым голосом и еще один мальчик по имени Франко, всегда выглядевший немного запущенным. Но множество детей пришли сюда в первый раз только несколько дней назад, а один мальчуган появился лишь сегодня. Похоже, Гиги был прав: день ото дня детей становилось все больше.

Собственно говоря, Момо только радовалась бы этому. Но основная часть ее гостей не умела играть. Они только сидели вокруг, недовольные и скучные, наблюдая за Момо и ее друзьями, а иногда просто мешали и все портили. Теперь нередко возникали ссоры и споры. К счастью, они длились недолго, поскольку присутствие Момо оказывало на окружающих благотворное воздействие, и вскоре новички с азартом включались в игры и даже вносили собственные идеи. Но почти ежедневно в амфитеатр даже издалека, из других районов города приходили незнакомые дети. И каждый раз все начиналось сызнова. Всем известно, что обычно хватает единственного недовольного, чтобы все испортить.

И еще одну вещь Момо не могла толком понять. Она возникла в самое последнее время. Теперь все чаще дети приносили с собой игрушки, с которыми нельзя было играть по-настоящему. Например, дистанционно управляемый танк, который передвигался с помощью радиокоманд в любом направлении, но для игры он совершенно не годился. Или космическая ракета, которая вращалась на штанге, как по орбите, но больше ничего она не умела. Или маленький робот с горящими глазами и вертящейся головкой, который мог шагать в разные стороны, но чего-то другого вы бы от него не дождались.

Конечно, это были очень дорогие игрушки, которых не могли себе позволить друзья Момо и тем более она сама. Прежде всего, их, вплоть до мельчайших деталей, сделали настолько совершенными, что самим детям не оставалось практически ничего придумывать. Поэтому ребятишки порой часами сидели и завороженно, но скучающе наблюдали, как эти механизмы крутились по кругу, катались и стрекотали — но никому при этом ничего не приходило в голову И дети в конце концов возвращались к своим старым игрушкам: паре коробочек, порванной скатерти, горсти камешков, простенькой кукле. С ними можно было что-то выдумывать самим.

По-видимому, и сегодня вечером возникла какая-то помеха для игры. Детей не увлекало ни то, ни другое, и постепенно все собрались вокруг Гиги, Беппо и Момо. Они надеялись, что Гиги опять расскажет что-нибудь интересное, но и рассказа не получалось. Мальчуган, появившийся сегодня впервые, принес с собой транзисторный приемник и, сидя неподалеку, включил его на полную громкость. Передавал и какую-то рекламу.

— Может, ты заглушишь свой дурацкий ящик? — угрожающе произнес самый заброшенный мальчик по имени Франко.

— Не пойму я тебя, — сморщился малыш, — ведь мое радио так звонко играет!

— Сделай его тише! — взвизгнул Франко и встал.

Новичок слегка побледнел, но упрямо ответил:

— Какое тебе дело до моего приемника, и, вообще, это никого не касается. Я могу включать его, как пожелаю.

— В общем-то, он прав, — выразил свое мнение старый Беппо. — Мы не можем ему запретить. Только попросить.

Франко опять сел.

— Тогда пускай уходит отсюда, — раздраженно сказал он, — все нам портит с самого обеда.

— Наверное, у него есть на то причины, — заметил Беппо и ласково посмотрел на малыша сквозь круглые стекла очков, — конечно, они у него есть.

Незнакомый мальчик промолчал, потом сделал звук тише и отвернулся в сторону.

Момо подошла к нему и молча села рядом. Он совсем выключил радио.

Некоторое время стояла полная тишина.

— Ты нам что-нибудь расскажешь, Гиги? — поинтересовался кто-то из новичков.

— Да, да, пожалуйста, — подхватили другие дети, — какую-нибудь веселую историю!

— Нет, что-нибудь захватывающее!

— Нет, сказку!

— Лучше приключение!

Но Гиги только отказывался. Впервые в жизни ему не хотелось ничего выдумывать.

— А я бы послушал ваши рассказы, — промолвил он наконец, — о вас и ваших близких, о том, чем вы занимаетесь и почему оказались здесь.

Дети умолкли. Они неожиданно погрустнели и замкнулись.

— У нас теперь очень хороший автомобиль, — сообщил все же кто-то, — в субботу, когда у моих папы и мамы появится свободное время, они его станут мыть. Если я буду послушным, мне разрешат помогать. Когда я вырасту, тоже куплю такую машину.