Михаэль Энде - Момо

— Я это подозревал с самого начала, — взволнованно закончил он, — я знал, что это добром не кончится! Теперь они отыгрались, они увезли Момо! О, Боже, Гиги, мы должны ей помочь! Но как? Как?

Пока Беппо говорил, на лице у Гиги сменились все цвета радуги. У него возникло ощущение, что почва уходит из-под ног. До этой минуты жизнь казалась ему большой игрой. Вначале они происходящее воспринимал так же, как любую игру или приключение, не задумываясь о последствиях. Впервые игра продолжалась без него, она стала независимой, самостоятельной, и вся фантазия мира не могла повернуть ее вспять! Он чувствовал себя словно парализованным.

— Знаешь, Беппо, — произнес он немного погодя, — возможно, Момо просто пошла прогуляться. Ведь она иногда так делает. Однажды она три дня и три ночи бродила по окрестностям. По-моему, у нас пока нет оснований для беспокойства.

— А следы шин? — тревожно спросил Беппо. — А сброшенные матрацы?

— Ну да, — уступил Гиги, — предположим, что там действительно кто-то побывал. Но кто тебе сказал, что они нашли Момо? Может, ее там уже не было. Если бы они ее сцапали, то не стали бы все переворачивать!

— А вдруг они ее все-таки нашли? — закричал Беппо. — Что тогда? — Он схватил своего молодого друга за грудки и встряхнул его. — Гиги, не будь дураком! Серые господа — это реальность! Мы должны что-то сделать, и немедленно!

— Успокойся, Беппо, — испуганно пробормотал Гиги, — конечно, мы что-нибудь предпримем. Новее нужно хорошенько обдумать. Мы ведь даже не знаем, где искать Момо!

Беппо отпустил Гиги.

— Я пойду в полицию, — решился он.

— Будь благоразумен! — испугался Гиги еще больше. — Ты не можешь этого сделать. Представь себе, они действительно отправятся искать нашу Момо и найдут ее. Ты знаешь, как они с ней поступят? Тебе это известно, Беппо? Ты слышал, куда помещают детей-сирот? В такой приют, где окна закрыты решетками! Ты этого хочешь для‘Момо?

— Нет, — пробормотал Беппо и безнадежно уставился в пространство перед собой, — этого я не хочу.

Но если она все же попала в беду?

— А ты вообрази себе, что она не попала в беду, — продолжал Гиги, — а только вышла погулять. Ты же берешь и натравливаешь на нее полицию. Не хотел бы я оказаться в твоей шкуре, когда она в последний раз взглянет на тебя!

Беппо упал на стул возле стола и уронил голову на руки.

— Я просто не знаю, что мне делать, — застонал он, — просто не знаю!

— По-моему, нам следует в любом случае подождать до завтра или послезавтра, прежде чем что-то предпринимать. Если и тогда она не вернется, мы пойдем в полицию. Но, возможно, к тому времени все уладится, и мы втроем еще посмеемся над этим недоразумением.

— Ты думаешь? — пробормотал Беппо, которого внезапно охватила страшная усталость. Пережитого за сегодняшний день для старого человека было слишком много.

— Ну, конечно, — ответил Гиги и стянул с больной ноги Беппо ботинок. Он помог ему забраться на лежанку и обмотал место растяжения мокрым платком.

— Все уладится, — ласково сказал он, — все опять уладится.

Когда Беппо уснул, Гиги зевнул и тоже улегся рядом, на полу, подложив под голову свою куртку. Но заснуть ему не удалось. Всю ночь он думал о серых господах. И впервые за его короткую жизнь ему было страшно.

Центральное управление Сбербанка времени отдало приказ о проведении широкомасштабных поисков. Все агенты большого города получили указание отложить свои дела и полностью сосредоточиться на поисках девочки Момо. На всех улицах буквально кишели серые создания: они сидели на крышах и в канализационных колодцах, они непрерывно проверяли вокзалы и аэропорты, автобусы и трамваи — одним словом, они были везде.

Но девочку Момо они так и не нашли.

— Послушай, черепаха, — сказала Момо, — куда ты меня, собственно говоря, ведешь? — Они как раз шли через какой-то заброшенный двор.

«Не бойся», — появилась надпись на спине черепахи.

— А я и не боюсь, — заявила Момо, прочитав текст. Но она сказала так больше для себя, чтобы прибодриться, поскольку все же немного боялась.

Дорога, по которой вела ее черепаха, становилась все удивительнее и таинственнее. Они уже пробирались через огороды, мосты, тоннели, ворота и дворы, несколько раз даже через какие-то подвалы.

Если бы Момо знала, что целая армия серых господ разыскивает ее, она бы, наверное, испугалась гораздо больше. Но она даже не догадывалась об этом и потому спокойно, шаг за шагом, следовала за черепахой по столь причудливому пути. А причудливым он был неспроста. Как хорошо черепаха ориентировалась на улицах города, так же точно она чувствовала, когда и где могут появиться преследователи. Иногда серые господа приходили на какое-то место спустя мгновение после того, как уходили оттуда Момо с черепахой. Но они ни разу не встретились.

— Какое счастье, что я уже могу так хорошо читать, — сказала Момо, ничего не подозревая, — ты не находишь?

На спине черепахи засветилась, как предупредительный сигнал, надпись: «Тихо».

Момо не поняла, почему должна молчать, но последовала такому указанию. Совсем близко от них прошли три темных силуэта.

Дома в той части города, где они находились, были бедные и убогие. Огромные коробки казарменного типа, от которых отваливалась штукатурка, перемежались ямами, лужами с грязной водой и кучами мусора. Здесь было темно и пустынно.

Между тем в центральное отделение Сбербанка времени поступило сообщение, что Момо обнаружена.

— Хорошо, — последовал ответ, — вы ее задержали?

— Нет, она тут же исчезла, будто провалилась сквозь землю. Мы снова потеряли ее след.

— Каким образом?

— Об этом мы и сами себя спрашиваем. Что-то тут не так.

— Где она находилась?

— В том-то все и дело. Ее заметили в совершенно не знакомом нам районе города.

— Такого места не существует, — определил центр.

— И все же оно есть. Оно, — как бы выразиться? — оно расположено на самом краю времени.

— Что?! — закричали в центре. — Продолжить поиски! Вы должны ее схватить во что бы то ни стало, любой ценой! Вы поняли?

— Поняли! — поступил пепельно-серый ответ.

Сперва Момо подумала, что уже начинает подниматься солнце, но странный свет появился внезапно, едва они вступили на ту улицу. Здесь уже не было ночи, но не было и дня. И эти сумерки не походили ни на утренний рассвет, ни на вечернюю зарю. Здешний свет неестественно и резко подчеркивал контуры всех предметов. Казалось, что он возникал как бы ниоткуда, и в то же время он был везде. А получалось так потому, что длинные черные тени, которые отбрасывали даже самые мелкие предметы, падали в самых разных направлениях, как будто вон то дерево освещалось слева, этот дом — справа, а тот памятник — спереди.