Руне Белсвик - Простодурсен. Зима от начала до конца (сборник)

– Он… его нет, – пролепетал Простодурсен.

– Что?

– Он сидел в кармане. А сейчас его там нет.

Простодурсен почувствовал, как эти слова соскользнули у него с языка, а потом он услышал их своими ушами и похолодел, внутри него всё опустело и выстыло, как от залезшего под пальто ветра.

Он ещё раз ощупал карман.

Нет, Утёнка в нём не было.

– Утё-ё-ёнок! – крикнул он в пекарню и на улицу.

Ни слова в ответ. Полная тишина. Такая же полная тишина была до появления Утёнка. Тогда тоже никто не отвечал на зов Простодурсена. И не звал его. Но тогда Простодурсен ни капли не грустил без Утёнка. Теперь же он привык жить с Утёнком и сразу заметил, какая рваная, занозистая и бессмысленная стала жизнь с его пропажей.

Но он же никуда не делся, да?

Не сгинул навек?

И не совершил свой великий исчезательный фокус?

– Простодурсен, – строго сказала Октава, – ты умудрился в своём беспорядке куда-то задевать Утёнка?

– Я – задевать? – разинул рот Простодурсен. – Это он у нас главный беспорядник и всё теряет, а последние два дня только и ищет, как бы ему задевать себя куда подальше, – готовит фокус на праздник.

– Тогда что ты с ним сделал?

– Я сделал? Я ничего с ним не делал. Он сидел у меня в кармане вместе с Марципановым Лягухом. Боюсь, Лягух вытолкнул его из кармана. И теперь он лежит где-то, дрожа от страха, совсем один в холодной непроглядной тьме, да ещё сгорает от стыда.

– О нет! – простонала Октава. – Разве мы сможем праздновать, когда такая беда с Утёнком? Когда небо высветится звёздами, мы пойдём его искать. Но ты хорош, Простодурсен! Носить малыша в кармане!

– Ему нравится мой карман. Это его любимое место. Но что мне делать, если я его не найду?!

И это был вечер накануне великого марципанового пиршества. Небо развесило гирлянды золочёных звёзд и для пущей красоты прикнопило тонкий и яркий серебряный месяц. Река почти не двигалась, сдавленная бездонным безмолвным льдом. Музыка ослабела, но её мягкая нежность была большим утешением для тех, кто вышел сейчас из тепла на поиски.

Сдобсен и Пронырсен притащили в дом ёлку. Но не для того, чтобы она провела вечер в тёплой компании и погрела иголочки. А для того только, чтобы принарядить нору Пронырсена. И теперь её было не узнать.

Свисавшие с потолка сосульки от тепла растаяли, как и сугроб под дыркой в крыше. Сдобсен всё время собирал натёкшую с них воду тряпкой и выходил на крыльцо отжать её.

Пронырсен перекладывал дрова. Одну поленницу он сделал ниже и длиннее, чтобы она служила столом. Из второй сложил красивую затейливую фигуру. Ёлку он подпёр четырьмя большими поленьями, а вокруг расчистил просторное место.

Их со Сдобсеном посетила гениальная идея: на празднике они будут все вместе ходить вокруг дерева. Возьмутся за руки и на ходу будут разговаривать о погоде или петь песни о белом снеге, о морозе, о метели. Кто съел столько мягких сладких марципанов, не откажется от физкультуры у ёлки.

Но, хлопоча в норе, Сдобсен и Пронырсен не прекращали свою новую игру. Они по очереди открывали рот и говорили вслух, что пришло в голову.

– Пол уже почти сухой, – говорил, например, Сдобсен.

Теперь была очередь Пронырсена.

– Фуф, – отвечал он. – Хорошая у меня тряпка для пола, правда?

– Впитывает влагу замечательно. Качество отличное. Не уступает лучшим заграничным тряпкам, – говорил в свой черёд Сдобсен.

– Когда мы покончим с делами, ты мог бы рассказать о загранице подробно. Мы сядем, будем любоваться, как мы украсили дом, и есть чёрствый хлеб. А ты мог бы рассказать о загранице.

– С радостью, – сказал Сдобсен, – с великой радостью. Заграница – страна очень большая. Там происходит множество интересных событий.

– Как ты считаешь, не надо ли украсить ёлку? У меня есть красивые красные носки, я их почти не носил.

– Если тебе хочется, конечно. Кстати, мне скоро пора домой.

– Домой?

– Скоро наступит ночь.

– Да?

– Да.

– У тебя в дому сейчас холодно?

– Холодно, как в болоте. Точно так.

– Но мне одному не нужно всё это тепло.

– Очень мило с твоей стороны, но это уже слишком… Как жаль, что его нельзя унести с собой.

– Фуф. Ты мог бы поспать на дровах.

– Думаешь, можно?

– Если высушить тряпку, ты положил бы её под голову вместо подушки.

– Я ужасно храплю.

– Меня это не трогает.

Так они играли. Отличная оказалась игра. Не надо ни кубики кидать, ни спешить первым дойти до цели. Причём они могли ходить, стоять и делать что угодно. Поэтому они переделали кучу дел, не прерывая игры.

Между прочим, они не забыли закрыть тётеловушку досками. Оба несколько раз чуть не сверзились в неё, пока клали доски. Пронырсен почти уверил себя, что никаких тётушек у него нет. Но если паче чаяния одна объявится, у него наготове ловушка, проверенная в деле, а не так просто…

А на улице бродил под звёздами Простодурсен, искал Утёнка. Октава ходила вместе с ним и тихо, нежно утешала его. Они почти не разговаривали. Засовывали руки в снег и шарили под настом в поисках бедного пернатого младенца, выпавшего из кармана Простодурсена. А в кармане только и осталось, что платок и шапочка, которые должны были уберечь Утёнка от холода.

– Мы его не найдём, – сказал Простодурсен.

– Что ты, – откликнулась Октава.

В голове Простодурсена строем маршировали гнусные мрачные мысли. Мысли о том, какими станут дни без Утёнка. Больше не будет вопросов, почему луна круглая, и о других круглых предметах вопросов тоже не будет. Никаких радостных криков над ухом по утрам. И не на кого поворчать, когда устанешь от всех этих вопросов и радостных криков. И не с кем постоять на берегу и побулькать камешки, например.

Нет, надо срочно Утёнка найти!

Простодурсен вспомнил, как Утёнок научил его смотреть в небо. Это было одно из любимых занятий Утёнка – стоять у реки и тихо глядеть вверх на бесконечное и безначальное небо.

Вот что мне надо сейчас сделать, понял Простодурсен. Он выпрямился. Они стояли на берегу, но в этом месте ёлки росли так густо, что ему пришлось отойти вбок, чтобы увидеть небо.

– Простодурсен, ты что? – спросила Октава. – Ты думаешь, Утёнок залез на дерево?

– Нет, но Утёнок научил меня всегда любоваться небом. Он говорил, что это помогает от всего.

Небо было красивое. С посыпкой из звёзд. С тонким белым месяцем, похожим сейчас на пустую колыбельку. И Утёнок как будто всё равно смотрел сейчас на небо вместе с ним. Непостижимым образом небо утешило Простодурсена. Небо без начала и без конца. Небо, которое было такой радостью для Утёнка. И теперь оно обещало Простодурсену сохранить для него всё, что было прекрасного при Утёнке.