Юрий Лигун - Сказки для бабушек (книжка с привкусом оливье)

– Взаимно!

– Ильинична, а ты умом не тронулась?

– Взаимно!

– Ах так! Тогда ты… тогда ты… эта самая… как её?…

– Взаимно!

– Чокнутая!

– Взаимно!

– Тьфу на тебя!

– Взаимно!

На это бабушка-подружка покрутила всеми пальцами у виска, чего никогда раньше не делала, потому что всю жизнь играла пальцами на фортепиано с оркестром и даже доигралась до заслуженной артистки, отчего её любил народ, но не любили соседи, хотя это совсем другая история, которую мы тоже когда-нибудь расскажем.

Короче, покрутила заслуженная артистка своими музыкальными пальцами у виска, а потом отбежала подальше и крикнула:

– И не звони мне больше!

– Взаимно! – ответила наша бабушка.

И всё же многолетняя дружба на этом не закончилась. А всё потому, что наша бабушка как-то стояла под стрелой подъёмного крана. А стояла она там из-за того, что не заметила плакат: «Не стой под стрелой!». Зато крановщик нашу бабушку заметил и с высоты двенадцатого этажа попросил отойти подобру-поздорову, пока он случайно не уронил с крана поддон с кирпичами и не прибил её к…

А вот к чему он её не прибил, наша бабушка не расслышала. Зато она расслышала всё, что ответил крановщик на её вежливое «Взаимно!».

А расслышав, наша бабушка сразу вспомнила все буквы русского алфавита. А вспомнив, сразу побежала к своей бабушке-подружке и попросила у неё прощение. Так что теперь всё у нашей бабушки на тридцать шесть и шесть, то есть нормально.

Правда, иногда… правда, очень редко… ну, буквально раз в день… наша бабушка говорит нечто странное… но не всем, а только тем, которые взаимно невежливы и не питают к другим любви и симпатии… Даже неудобно повторять, что она говорит… Но повторим…

– Не стой под стрелой! – говорит она.

Грубо, конечно, говорит, но правильно!

У одной бабушки дедушка был король. Точнее, он был не бабушкиным дедушкой, а бабушкиным мужем. А назвали мы короля дедушкой, потому что он фактически дедушкой и был с тех самых пор, когда у его с бабушкой сына родилась дочь.

От этого бабушке было хорошо – ведь далеко не у каждой бабушки дедушка король, а вот королю было не очень. А не очень ему было из-за того, что его звали Слава и от этого он сильно страдал.

Странно, скажете вы, зачем страдать от такого хорошего имени? Вот если бы короля звали Душегуб V или Обормот IV, то другое дело. Но его-то звали Слава! При таком красивом имени страдания совершенно неуместны. Только всё сразу станет на свои места, если вы на секундочку представите, как в День Независимости королевства народ окружает дворец и орёт: «Слава! Слава! Слава!». Вроде, всё правильно орёт, но что конкретно имеет в виду, непонятно. То ли прославляет своего короля, то ли зовёт погулять?

А тут ещё бабушка керосина в костёр подливает:

– Ты бы, Слава, вышел погулять, пока они дворец не разнесли.

А потом губами пожуёт и уже совсем некстати ляпнет:

– Только чем гулять с кем попало, делом бы занялся! А то в Северной башне штукатурка облупилась и форточка хлопает…

Другую бабушку за такие дерзкие слова сразу бы в этой облупленной башне законопатили. Но с нашей бабушки как с гуся вода! У неё же дедушка – король!

Короче, бабушке хорошо! А дедушке плохо. Заплачет он горючими слезами, но потом немножко головой о стенку побьётся и успокоится. И только король успокоится, как народ снова окружит дворец и орёт: «Слава! Слава! Слава!». А что народ имеет в виду, поди разбери…

Но самое обидное, что в соседнем королевстве жил поэт, которому тоже кричали: «Слава! Слава! Слава!». Хотя звали поэта Боря, что для нашего короля было ещё обиднее.

Так бы и страдал король всю оставшуюся жизнь, если бы в один прекрасный день ко дворцу не подкатила карета. Из кареты вышла пышная дама. Такая пышная, что король сразу всё понял и выскочил на крыльцо прямо в домашней короне.

– Здравствуй, Слава! – закричал он так громко, что в Северной башне хлопнула форточка. – Я так тебя ждал!

– Какая Слава? – недовольно фыркнула пышная дама. – Меня зовут Зависть.

– А где же Слава? – растерялся король.

– Да как обычно – сзади плетётся, – хмыкнула Зависть и похлопала короля по плечу.

Так и осталась Зависть во дворце. От Зависти король быстро скрючился и почернел, но всё равно не перестал мечтать об отставшей Славе, которая, учитывая имя короля, могла бы прославить его вдвойне.

ЕСЛИ ЗАВИСТЬ ВСЕГДА БЕЖИТ ВПЕРЕДИ, ТО ЗАЧЕМ ТЕБЕ СЛАВА?

И чем больше он мечтал, тем больше завидовал поэту Боре. Хотя поэту Боре тоже было нелегко, ведь он завидовал художнику Пете, про которого вчера написали в газете. А художник Петя завидовал банкиру Васе, который хоть и не обладал никакими способностями, зато обладал такими деньгами, какие ни Боре, ни Пете, ни королю Славе даже в страшном сне не снились.

Вот такая история. А где же мораль, спросите вы. Как где? Да вот она!

Жила-была одна бабушка. А потом взяла и умерла. Но не совсем умерла, потому что от этой бабушки собачка осталась, которая свою бабушку всё время помнила. А если кого-то всё время помнить, то он становится живее соседа по лестничной клетке. Вроде поэта Пушкина, в которого на дуэли попали, а мы до сих пор учим на память его бессмертные строчки: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…».

Короче, забрали мы эту собачку, помыли, причесали, накормили едой и даже коготки на ножках постригли.

А звали собачку Герда. Несмотря на горе, Герда держалась молодцом. Она не капризничала, не тянула на себя одеяло, не перевешивалась через балкон и никогда с нами не спорила, а наоборот, всегда соглашалась. Стоило крикнуть: «ГЕР-ДА!», – как в ответ слышалось радостное эхо:

– ДА! ДА! ДА!

Однажды мы пошли купаться. Пока мы шли, солнышко зашло за тучку. Подул ветерок, и стало прохладно. От этого мы купаться испугались.

И Герда испугалась, но искупалась!

Однажды мы заболели. Нам было очень больно. Тогда Герда прыгнула с кровати и нарочно подвернула ножку. Нам стало так её жалко, что мы сразу выздоровели.

Однажды у нас завелась колбаса, но Герда встала на задние лапки, вильнула хвостиком – и колбаса опять исчезла.

Однажды Герда встретила ёжика. Он был замотан в колючий клубок и не обращал ни на кого никакого внимания. Герда стала разматывать ёжика носиком и два раза укололась. «Ну, и гуляй сам, задавака!» – подумала она.