Петр Власов - Рыцарь, кот и балерина. Приключения эрмитажных котов

Тут, словно в подтверждение слов императора, за окном раздался глухой раскат грома. Пол под ногами слегка дрогнул. Гроза? В январе? От дурного предчувствия внутри у Маши все провалилось куда-то в бездонную пустоту.

– Вы можете что-то сделать? – прошептала она, в отчаянии хватая Пушкина за руку. – Он же сейчас весь город на куски разнесет!

Пушкин, пряча глаза, покачал головой:

– Определено так, что мы течение вашей жизни никак напрямую менять не можем. Остановить безумца волен только кто-то из живущих…

Он конечно же вовсе не имел в виду, что одна Маша может в данный момент помочь Петербургу. Но сама она поняла его слова именно так. Не почувствовала ни страха, ни отчаяния. Только одна-единственная мысль была сейчас у нее в голове – какое, какое самое высокое здание в Питере? Вспоминай! Катя как-то рассказывала тебе об этом. Помнишь, вы обсуждали планы строительства в центре нового небоскреба… Святой Исаакий? Нет, кажется, нет… Ну конечно же! Колокольня Петропавловской крепости! Да это отсюда просто рукой подать!

– Александр Сергеевич! – очень серьезно и решительно сказала она Пушкину. – Мне нужен грифон! Немедленно!

Через пять минут Бутадеус и Патрик, неторопливо пересекавшие крышу Зимнего в направлении Невы, стали очевидцами необычного зрелища. Где-то прямо за их спинами раздался свист гигантских крыльев, и огромное тело грифона, как бесшумный самолет, пронеслось над ними, а затем почти вертикально взмыло вверх, к громадной и круглой желтой луне, ярко освещавшей Дворцовый мост и расположенную прямо напротив Эрмитажа Петропавловскую крепость. Золотые крылья грифона тускло блестели в лунном свете, а на его спине была видна сидящая фигурка с развевающимся на ветру длинным подолом платья.

– Господи, что это? – изумился Патрик. – Та самая балерина, что танцевала на балу! Как она смогла оседлать грифона? Она ведь просто обычная девчонка!

Бутадеус беззвучно расхохотался:

– Я так и знал, так и знал! Это судьба, сама моя судьба летит на грифоне, чтобы показать мне то, что я хочу увидеть! Главная тайна бытия приняла наш вызов, Патрик! Не смотри на меня так, я не сумасшедший, нет! Скоро, очень скоро ты все сам увидишь и поймешь меня! Нас ждет настоящее чудо!

Краем глаза Маша тоже успела заметить две длинные тени на крыше, но конечно же не поняла, что это Бутадеус и его оруженосец. Честно говоря, все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы не свалиться с грифона, шею которого она плотно обхватила и руками, и ногами. Ветер нещадно бил прямо в лицо, не давая дышать, однако, как ни странно, было совсем не холодно. Сделав круг над Эрмитажем, они взмыли вверх, и перед Машей разом открылась освещенная громадной луной панорама Невы с Заячьим островом и блестящим шпилем Петропавловского собора. Прямо над крепостью в небе закручивалась громадная воронка из облаков – их словно взбивали гигантским миксером, превращая в огромный черного цвета вихрь, с поразительной скоростью вращающийся вокруг своей оси. А внизу, по льду залива, длинными, ровными рядами шли и шли, слегка покачиваясь, как пьяные, белые фигурки. Сотни, может быть, тысячи. Заинтересовавшись, Маша слегка толкнула грифона пяткой в шею, и тот сразу же понял, чего хочет наездница. Долетев до западной оконечности Заячьего острова, грифон начал разворачиваться влево и опустился гораздо ближе к земле.

Картина, открывшаяся ее глазам, была настолько дикой и нечеловеческой, что даже годы спустя Маша, лежа больная с высокой температурой, вспоминала в полубреду именно вот это. Прежде всего, гладкий, как стекло, светящийся в лунном свете лед с просвечивающей через него темной, холодной водой Невы. Тысячи мертвых тел – страшных, иссохших, в рваной, истлевшей одежде, некоторые с молотом или пилой в руках. Повинуясь чьей-то злой воле, они, словно во сне, ковыляют в сторону Эрмитажа. С противоположной же стороны реки навстречу толпе мертвецов движется тоже весьма странная на вид армия. Впереди – громадный Медный всадник и четверка закованных в латы рыцарей из Рыцарского зала Эрмитажа. За ними – многочисленный отряд героев войны с Наполеоном, сплошь военачальники, а в арьергарде – вооруженные луками, копьями и мечами боги греко-римской эпохи. Как завороженная Маша наблюдала за сходящимися армиями. Вот они уже совсем-совсем близко… Вот… Она зажмурила глаза, и тут опять с ужасающим треском ударил гром. Когда Маша вновь глянула вниз, то поняла: удар молнии пришелся прямо по центру войска Медного всадника. Сейчас там была видна темная страшная полынья, в которой быстро исчезали белые ноги и руки мраморных статуй. Какой ужас! Надо спешить! Грифон, услышав ее мысль, стрелой взмыл вверх и устремился прямо к колокольне. Задыхаясь от ветра, Маша выглянула из-за его шеи. Крепость быстро приближалась, словно они на полной скорости мчались по воздуху на автомобиле. Она вдруг испугалась, что грифон сейчас врежется в каменную, украшенную завитушками колокольню с часами, которые показывали половину второго ночи. Но грифон в последний момент мягко притормозил, почти завис бабочкой на месте, а потом аккуратно впорхнул в сводчатое окно колокольни.

Установка академика Перепелкина для разгона облаков выглядела весьма замысловато – походила на соединенные вместе три торшера, переплетенные кучей проводов и пластиковых трубок. Одетый в доху до пят и шапку-ушанку, похожий со стороны на мехового колобка, академик возился у пульта управления. Он уже сделал два пробных включения – на треть и половину мощности – и вот теперь как раз готовился повернуть ручку до упора. Внезапно раздавшийся детский крик заставил академика вздрогнуть всем телом:

– Нет, пожалуйста, не делайте этого!

Обернувшись, академик Перепелкин увидел то, что меньше всего рассчитывал увидеть в этом месте и в этот час. Девочку-подростка в бальном платье удивительной красоты. Сначала он даже подумал, что от сильного мороза, как это бывает от сильной жары в пустыне, у него начались галлюцинации. Но когда видение цепко ухватилось за руку, которую он тянул к ручке включения установки, академик понял, что ошибся. Вслед за удивлением пришли недовольство и раздражение.

– Ты что здесь делаешь, девочка?! – вскипел он, как самый настоящий электрический чайник. – Я провожу крайне важный для науки эксперимент! Не знаю, как ты сюда забралась, но я хотел бы попросить тебя покинуть эту площадку немедленно и не мешать мне!

Маша, если честно, даже не допускала мысли, что академик может ей не поверить. Но все вышло именно так. Перепелкин очень недолго слушал ее сбивчивый рассказ про Эрмитаж, крыс и творческую энергию, а потом с негодованием воскликнул: