Оскар Уайльд - Сказки

Лишь только они бросили якорь и убрали паруса, негры спустились в трюм и вынесли оттуда длинную веревочную лестницу с тяжелыми свинцовыми гирями. Хозяин галеры перекинул ее через борт, прикрепив концы к двум железным стойкам. Тогда негры схватили младшего из рабов, сбили с него оковы, залепили ему ноздри и уши воском и привязали к поясу тяжелый камень. Раб с трудом спустился по лестнице и исчез в море. Несколько пузырьков показалось на воде в месте его исчезновения. Некоторые из рабов с любопытством заглядывали за борт. На носу галеры сидел заклинатель акул, монотонно ударяя в барабан.

Спустя какое-то время ныряльщик показался из воды и, тяжело дыша, ухватился за лестницу; в правой руке он держал жемчужину. Негры выхватили ее и столкнули его опять в воду. Рабы уснули над веслами.

Снова и снова показывался ныряльщик и каждый раз приносил с собой по прекрасной жемчужине. Хозяин галеры взвешивал их и складывал в мешочек из зеленой кожи.

Молодой Король пробовал заговорить, но язык его словно прилип к нёбу и губы отказывались повиноваться. Негры болтали друг с другом и наконец затеяли ссору из-за нитки блестящих бус. Два журавля летали вокруг судна.

Наконец ныряльщик показался в последний раз, и жемчужина, принесенная им, была прекраснее всех жемчужин Ормуза: она имела форму полной луны и была светлее утренней звезды. Но лицо раба странно побледнело; он упал на палубу и из его ушей и ноздрей хлынула кровь. Несколько раз он вздрогнул и затих. Негры пожали плечами и выбросили тело за борт.

Хозяин же галеры усмехнулся и подошел, чтобы взять жемчужину; посмотрев на нее, он приложил ее ко лбу и, склонившись, проговорил:

– Она украсит скипетр молодого Короля! – и дал неграм знак поднимать якорь.

А молодой Король, услышав это, громко вскрикнул и проснулся. И в окно он увидел, как длинные бледные персты рассвета судорожно схватывали в небе догоравшие звезды.

И снова заснул Король, и вновь увидел сон. И вот что ему приснилось на этот раз.

Ему казалось, что он идет по дремучему лесу, усеянному необыкновенными плодами и пышными ядовитыми цветами. Ехидны шипели ему вслед и яркие попугаи с громкими криками перепархивали с ветки на ветку. Громадные черепахи дремали в горячей тине. На деревьях сидели обезьяны и павлины. Всё дальше и дальше он шел, пока не достиг опушки леса. И тут он увидел несметное множество людей, работавших в русле высохшей реки. Они карабкались по утесам, словно муравьи. Они рыли глубокие колодцы в грунте и спускались в них. Некоторые большими кирками рубили скалы, другие рылись в песке. Они вырывали с корнями кактусы и топтали алые цветы. Они лихорадочно спешили, перекликались друг с другом, и никто не оставался без дела.

Из мрака пещеры за ними наблюдали Смерть и Алчность.

Смерть сказала:

– Мне скучно, отдай мне треть их и отпусти меня.

Но Алчность покачала головой.

– Они мои слуги, – ответила она.

– Что у тебя в руке? – спросила Смерть.

– Три хлебных зерна. Но что тебе до того?

– Дай мне одно из них, – закричала Смерть, – я посажу его в моем саду, только одно, и я уйду отсюда.

– Я ничего не дам тебе, – отвечала Алчность, пряча руку в складках одежды.

Тогда Смерть засмеялась и, взяв чашу, зачерпнула ею воды из болота; и из чаши поднялась болотная лихорадка. Она прошла через толпу людей и треть их тут же упали мертвыми. Холодный туман полз вслед за ней, а рядом с ней скользили и пресмыкались водяные змеи.

Алчность, увидев, что трети ее людей не стало, принялась с плачем бить себя в грудь. Она ударяла себя в иссохшую грудь и кричала:

– Ты убила треть моих людей. Уходи! В горах Татарии идет война и короли враждующих сторон призывают тебя. Афганцы закололи черного быка и идут на бой. Они ударили по щитам копьями и возложили на головы железные шлемы. Что же заставляет тебя сидеть в моей долине? Уходи и не возвращайся сюда больше.

– Нет, – отвечала Смерть, – пока ты не дашь мне одно хлебное зерно, я не уйду.

Но Алчность лишь крепче сжала руку и заскрежетала зубами.

– Я ничего не дам тебе, – пробормотала она.

Смерть засмеялась и, подняв черный камень, бросила его в лес; и из чащи дикой цикуты вышла лихорадка в огненном уборе. Она прошла через толпу людей, и прикосновение ее было смертельно для каждого. Трава увядала на ее пути.

Тогда Алчность содрогнулась и посыпала голову пеплом.

– Ты жестока! – закричала она. – Ты жестока! Голод царит в обнесенных стенами городах Индии, и колодцы высохли в Самарканде. Голод царит в городах Египта, и саранча налетела туда из пустыни. Нил не вышел из берегов, и жрецы прокляли Изиду и Озириса. Иди к тем, кому ты нужна, и оставь мне моих слуг.

– Нет, пока ты не дашь мне одно хлебное зерно, я не уйду, – отвечала Смерть.

– Я не дам тебе ничего, – сказала Алчность.

И Смерть, снова засмеявшись, громко свистнула – и в воздухе появилась летящая женщина. «Чума» было написано у нее на лбу, и целая стая голодных ястребов вилась над ее головой. Она распростерла над долиной свои крылья, и в живых не осталось ни одного человека.

И Алчность с громкими воплями полетела через лес, а Смерть вскочила на своего красного коня и быстрее вихря умчалась.

А из устья долины, из тины, вылезли драконы и отвратительные чешуйчатые существа; и шакалы вприпрыжку прибежали, втягивая ноздрями воздух.

Молодой Король заплакал и спросил:

– Кто были эти люди и что они искали?

– Они искали рубины для короны Короля, – отвечал кто-то позади него. И молодой Король, вздрогнув, обернулся: перед ним стоял человек в одежде пилигрима, он держал в руке серебряное зеркало.

– Для какого Короля? – бледнея спросил король.

– Взгляни в это зеркало и увидишь его, – отвечал пилигрим.

Король взглянул в зеркало и, увидев свое собственное лицо, громко вскрикнул и проснулся. Потоки яркого солнечного света лились в комнату, а в саду и в рощах распевали птицы.

Церемониймейстер и высшие сановники государства с поклоном вошли к Королю, а пажи внесли сотканную из золота мантию и положили перед Королем корону и скипетр.

Молодой Король взглянул на свои уборы – они были прекрасны. Они были прекраснее всего, что он до сих пор видел.

Но он вспомнил о своих снах и сказал приближенным:

– Унесите все эти вещи, я не надену их.

Придворные удивились, а некоторые, думая, что он шутит, засмеялись.

Но Король снова обратился к ним и строго сказал:

– Унесите эти вещи и спрячьте их от меня. Хотя сегодня и день моей коронации, но я не надену их. На станке скорби бледными руками страдания выткано для меня это одеяние. Кровь горит в сердце рубина, и смерть таится в сердце жемчуга. – И он рассказал им свои три сна.

Придворные, выслушав их, переглянулись и прошептали: