Оскар Уайльд - Сказки

– Работа совсем окончена, – отвечал мальчик, спускаясь с лестницы.

– Ах, – сказал Мельник, – нет ничего более приятного, как потрудиться для другого.

– Конечно, это наслаждение – слушать вас, – отвечал Маленький Ганс, садясь и вытирая пот со лба, – это большое наслаждение. Но я боюсь, что у меня никогда не будет таких возвышенных мыслей, как у вас.

– О, это придет, – сказал Мельник, – но ты должен об этом позаботиться. До сих пор ты знал только практику дружбы, когда-нибудь овладеешь и теорией.

– Вы в самом деле так думаете? – спросил Маленький Ганс.

– Я в этом не сомневаюсь, – отвечал Мельник. – Ну а теперь, когда ты починил крышу, тебе бы следовало пойти домой и отдохнуть; завтра ты должен будешь отвести в горы моих овец.

Бедный Маленький Ганс не смел ничего возразить на это, и на следующее утро Мельник согнал своих овец, и Ганс отправился с ними в горы. На то, чтобы дойти туда и обратно, ему понадобился целый день, а вернувшись, он был так утомлен, что уснул в своем кресле и проспал до самого рассвета.

«Как хорошо я поработаю в своем саду», – подумал он проснувшись и сейчас же принялся за дело.

Но позаботиться как следует о своих цветах ему никак не удавалось, потому что его друг Мельник то и дело заходил к нему, посылая мальчика по поручениям или требуя его помощи на мельнице.

Бедный Маленький Ганс очень горевал о своих заброшенных цветах, но утешал себя сознанием, что Мельник его лучший друг. Кроме того, он постоянно вспоминал о необыкновенном великодушии Мельника, обещавшего ему тачку.

Так и работал Ганс на Мельника, который продолжал высокопарно разглагольствовать о дружбе. Все его изречения Ганс записывал в тетрадку и перечитывал их по ночам, стараясь заучить.

Однажды вечером, сидя перед своим очагом, Маленький Ганс услышал громкий стук в дверь. Ночь была ненастной, ветер так страшно завывал вокруг, что сначала мальчик принял этот стук за шум бури. Но вот удары повторились, затем еще и еще, и наконец посыпались непрерывно.

«Верно, это какой-нибудь бедный путник», – подумал Ганс и пошел отворить дверь.

На пороге стоял Мельник с фонарем в одной руке и с длинной палкой в другой.

– Милый Маленький Ганс, – сказал он, – я в большом горе. Мой мальчик упал с лестницы и ушибся; я бегу за доктором. Но он живет так далеко, а ночь такая ненастная; и вот мне пришло в голову, что ты можешь сходить за ним вместо меня. Ты знаешь, ведь я хочу дать тебе мою тачку, и простая порядочность обязывает тебя сделать что-нибудь и для меня.

– Конечно! – воскликнул Ганс. – Я очень ценю то, что вы обращаетесь именно ко мне, и сейчас же отправлюсь в путь. Но я попрошу у вас фонарь, а то ночь такая темная, что я боюсь свалиться в какую-нибудь канаву.

– Как жаль, – отвечал Мельник, – но это мой новый фонарь, и если с ним что-то случится, это будет большим убытком для меня.

– Ну хорошо, я обойдусь и без него, – согласился Маленький Ганс и, накинув свою шубу, теплую красную шапку и повязав горло шарфом, пустился в дорогу.

Бушевала ужасная буря! Ночь была так темна, что Ганс ничего не видел перед собой, а сильный ветер чуть не сбивал его с ног. Однако он храбро шел вперед и после трех часов ходьбы добрался до дома доктора и постучался в дверь.

– Кто там? – закричал доктор, высовывая голову из окна своей спальни.

– Это я, Маленький Ганс, господин доктор.

– Что же тебе надо, Маленький Ганс?

– Сын Мельника упал с лестницы и расшибся; Мельник просит вас сейчас же прийти к нему.

– Хорошо! – сказал доктор. Затем, приказав оседлать лошадь и подать себе большие сапоги и фонарь, он вышел на улицу и поехал в направлении дома Мельника, а Маленький Ганс побрел вслед за ним. Между тем буря все усиливалась, дождь лил как из ведра, Ганс не видел, куда идет, и постепенно отставал от лошади. В конце концов он сбился с дороги, попал в глубокое болото и утонул в нем. На следующий день тело его нашли пастухи в большой яме, залитой водой, и принесли к его дому.

Все соседи пришли на похороны Маленького Ганса, которого очень любили, но больше всех горевал Мельник.

– Так как я был его лучшим другом, то мне подобает идти первым, – заявил он, и, идя во главе процессии в длинной черной одежде, он время от времени утирал глаза большим носовым платком.

– Всем нам будет не хватать Маленького Ганса, – сказал кузнец, когда, после окончания похорон, все провожавшие сидели в опрятной гостинице и пили вино, заедая его сладкими пирожками.

– Для меня, во всяком случае, это большая потеря, – отвечал Мельник. – Как же! Я даже обещал ему мою тачку, а теперь не знаю, что с ней делать. Дома она только место занимает, а между тем она пришла в такое состояние, что нечего и думать продать ее! Без сомнения, я никогда уже больше не вздумаю отдать что-нибудь другим. За свою доброту всегда бываешь наказан.

– Ну… – спросила Водяная Крыса после долгой паузы.

– Это конец, – сказала Коноплянка.

– А что же стало с Мельником? – снова полюбопытствовала Крыса.

– О, не знаю, – ответила Коноплянка, – да и, право, не хочу знать!

– В таком случае совершенно ясно, что вы очень черствы, – заявила Крыса.

– Боюсь, что вы не совсем поняли мораль этой истории, – заметила Коноплянка.

– Что? – пропищала Крыса.

– Мораль.

– Вы хотите сказать, что эта история имеет мораль?

– Конечно, – сказала Коноплянка.

– Право, – заметила Крыса сердитым тоном, – вы должны были предупредить меня об этом до начала рассказа. Если бы вы это сделали, я, конечно, не стала бы вас и слушать, я бы просто сказала «глупости», как говорил критик. Впрочем, я могу сказать это и теперь. – И, выкрикнув на высоких нотах «глупости!», она взмахнула хвостом и быстро исчезла в своей норе.

– А как вам нравится Водяная Крыса? – спросила Утка, плывя обратно. – У нее очень широкие взгляды, но, что касается меня, я преисполнена материнских чувств и не могу без слез смотреть на убежденную старую деву.

– Я боюсь, что не угодила ей, – отвечала Коноплянка. – Дело ведь в том, что я рассказала ей историю с моралью.

– Ах, это всегда бывает опасно! – сказала Утка.

И я с ней совершенно согласен.

– Она сказала, что будет танцевать со мной, если я принесу ей алую розу, – воскликнул молодой Студент, – но в моем саду нет ни одной красной розы!

Соловей услышал это, сидя в своем гнезде на дереве, столетнем дубе, и с изумлением выглянул из листвы.

– Ни одной красной розы! – восклицал юноша, и его чудные глаза наполнились слезами. – Ах, от каких пустяков зависит иногда счастье! Я прочитал все, что когда-либо писали мудрецы, я постиг тайны философии, но жизнь моя может быть разбита, потому что у меня нет красной розы!