Эльдар Ахадов - Сказки. Том 3

— Ух, ты! Ничего не видно, но что–то есть.

— Да, вот опять: шшшшшшш…

— Ой, как интересно! Это твоё?

— Нет. Это оно само такое.

— Давай, никому не расскажем, а сами слушать будем потихоньку, а? а то вдруг оно кончится?

— Не кончится. Их там много.

— А кто они? Змеи какие–нибудь? Или ветер такой? Откуда это самое «шшшшшш…» берётся?

— Не знаю. Давай, сами придумаем. Как придумаем, так и назовём, хорошо? Как назовём, таким ему и быть, этому «шшшшшшшш…»

— Ага. Только ты первый думай.

— Почему я?

— А почему я?

— Шшшшшшшшшшш…

— Вот опять! Слышал?

— Ага! Здорово как! Только темно, не видно.

— Ещё бы! А ты как хотел? Чтобы ночью в темной комнате да ещё под одеялом и было светло?! Лежи спокойно, не мешай слушать.

— Лежу. Но что–то тихо стало совсем. Ох, усну сейчас.

— Не спи! Пропустишь!

— А ты не щекотись.

— Если я щекотаться не буду — ты точно уснёшь.

— Шшшшшшшшш…

— Вот оно!

— Где?

— Закрой глаза — сразу увидишь!

— Закрыл! Вижу!!! Ура! Ура!

— Как красиво! А почему так, с открытыми глазами, ничего не видно??

— Потому что это звёзды шуршащие невидимые. Когда глаза открыты, их никому не видно, они же — невидимые. А когда глаза закрыты, то всё невидимое сразу видно! Вот! Это главная тайна невидимых звёзд! Понял? Это я сам сейчас догадался!

— Ой, здорово! Ещё хочу!

— Шшшшшшшшшш…

— Спасибо!

— Пожалуйста, дети!

— Ого! Так они ещё и разговаривают! Слышал?

— Ага!

— Дети, на сегодня это всё, спокойной ночи! Нам тоже спать пора, нашуршались мы тут с вами, устали маленько. До завтра!

— Ну, нет! Мы так не играем! Ыыыыыыы!

— А кто будет плакать и капризничать — нас больше никогда не увидит и не услышит! Так что — терпите! Пока–пока!.. Шшшшшшш…

— Эх, улетели!

— Да, жалко. Пойду маме пожалуюсь! Ыыыыы…

— Не надо маме! Ты что? Забыл, что это наша тайна?

— Ой! Ага.

— Завтра собираемся у тебя под одеялом. Хорошо?

— Конечно, а как же!

— Только никому ни слова, договорились?

— Конечно! И что? Правда: даже маме ничего не скажем? Совсем ничего? Она же хорошая, она наша мама.

— Ладно, маме скажем про «шшшшшшш…», только не сейчас, только завтра. Ладно, сегодня скажем. Ты куда побежал?

— Мама! А у нас «шшшшшшш…» было! Мама! Мама! Ты что? Ты уже спишь??

— Смотри, что у меня есть!

— Что? Покажи!

— Вот. Волшебная коробочка!

— А почему волшебная?

— А ты к уху приложи, послушай. Слышишь, как внутри что–то скребется, шуршит?

— Ой! Слышу! Что это? Жук, да? Жук? Дай, посмотреть.

— Не дам, это не жук! Не жук!!

— Не жук, а что? Ну, дай, посмотрю, а?

— Нельзя! Всё равно ничего не увидишь, когда открываешь, то оно сразу куда–то девается. И всё волшебство пропадает.

— Значит, не жук?

— Нет.

— А почему не жук? Оно ведь там шевелится!

— А потому! Если положить волшебную коробочку в тёмное место, то будет видно, что она светится! Вот.

— А где сейчас темное место? Кругом светло, день. Мне теперь что: до ночи ждать?

— Не реви. Пошли в шкаф, там темно.

— Ура! Побежали!

— Не толкайся! Что ты толкаешься, тут и так тесно. Одежда висит, мешается. Вот, смотри!

— Точно, светится! Там, наверное, сокровища, драгоценности всякие, как в кино! Ну, давай, открывай скорее.

— Я же тебе говорю: нельзя открывать!

— Почему?

— Там тайна! Как ты не понимаешь? Если тайну открыть, она сразу исчезнет и больше не появится никогда!

— Никогда?

— Да!

— Ладно, тогда не будем открывать. Раз тайна, то пусть остается, живет. А чем её кормить? Как ухаживать? Как за рыбками в аквариуме, да?

— Не знаю. Наверное.

— Надо ей хлебушка дать. Охо–хо. Давненько там сидит, в коробушке своей. Изголодалося, бедное. Пойду, поищу хлебушка. Эй, Толик! У тебя хлебушек есть?

— Какой хлебушек? Зачем? А что это вы там прячете, а?

— А у нас коробочка волшебная! В ней живет тайна! Она изголодалася в коробоньке, надо покормить.

— Дайте–ка сюда!

— На! Только, чур, не открывать! Ой, что ты делаешь? Зачем открыл? Зачем?

— Ну, вы и дураки! Нет тут ничего! Пусто! Вы чего ревёте? Ещё и драться лезете!! Да, отвяжитесь вы от меня! Малышня сопливая! Щас как дам!

— Сам такой! Ы–ы–ы-ы! Коробочку поломал!

— Не плачь, у меня клей есть, пойдём, заклеим коробочку.

— Пойдём, только она ведь теперь пустая.

— Вот заклеим и посмотрим. Может, тайна обратно вернётся! Не плачь…

— Заклеили. А как теперь узнать: вернулась тайна или нет?

— На, к уху приложи. Шуршит?

— Не слышу.

— А ты ближе к уху держи, не бойся. Не надо жмуриться. Шуршит?

— Ой, скребётся опять! Ой, перекатывается!

— Ладно, хватит, хватит. Я тоже хочу послушать… Ура! Шуршит! Побежали в шкаф!

— Побежали!

— Смотри! Смотри! Чудо вернулось! Как светится! Спасибо тебе, чудо дорогое, что вернулось! Мы тебя теперь никуда из коробочки не выпустим!

— Я же говорил, что вернётся! Говорил! Только никому больше не рассказывай, ладно? Особенно Толику.

— Ага, я ему только издали покажу, можно?

— Можно, он всё равно ничего не поймёт, он–то думает, что она обыкновенная. Представляешь?

— Ребята! Вы что там, в шкафу, хохочете? Ну–ка, выходите! Опа… А тут и нет никого… А это что за коробочка такая? Шуршит. Скребется. Жук, наверное. Ну–ка, жук, вылезай… Пустая. Странно. Где же они спрятались? Толик, ты тут ребятишек нигде не видел?

— Вот это да! Она даже не заметила нас! Представляешь?!

— Ага, конечно, волшебство–то — настоящее! Кто в него не верит, тот и не видит ничего!

— А кто верит?

— А кто верит, тот всё видит, всё слышит, для того — все чудеса на свете, всё есть.

— Откуда ты всё знаешь?

— Да так, одна коробочка рассказала…

— Правда, что ли?

— Конечно, правда.

По лестнице прыгал мяч. Прыгал, прыгал и допрыгался до лужи. Шлёпнулся мячик в лужу. Та с перепугу как закричит во всё горло, как брызнет во все стороны. Брызгочки её вцепились во все стены вокруг, а назад уже не хотят. Мы, говорят, так теперь со стенами близки, что они нам роднее старой лужи. Здравствуй, новая жизнь! — воскликнули брызгульки и совсем в стены ушли, только пятнышки от них остались. Так кончилась лужица. Осталось от неё одно мокрое место на мячике. Мокрое место сильно горевало о родной луже, прямо сохло от тоски. Так всё и высохло.

Стоит мячик на одном месте. Сильно ему не терпится куда–нибудь. Выкатился он во двор, а там — все свои. Как дал кто–то из своих ногой по мячику, тот сразу и полетел, полетел, как птица, вот как высоко полетел. Летит мячик по небу, с ветром целуется, совсем страх потерял.

И вдруг окно. Прямо навстречу мячику выскочило. Да, как лопнет что–то, как разлетятся вокруг мелкие стёкла! Лежит мячик в комнате на полу. Отдыхает. Страху набирается. Таращится на него окно одноглазое. Ничего понять не может. С кухни шаги послышались. Шаркающие. В тапочках. Прошамкали шаги в комнату и превратились в бабушку. Бабушка мячик на руки взяла, вынесла на лестничную площадку, а сама на него так ругается — на весь дом слышно. Поставили руки бабулины мячик в угол возле мусоропровода. Так и остался он один в углу.